Легенды Шаннары. Служители темных сил - Брукс Терри. Страница 38

Он сделал паузу.

– Серый Страж сейчас носит последний уцелевший посох. Это его предшественник дрался с Эльфом, у которой был второй.

– Я этого не знал, – пробормотал Пантерра, заново открывая для себя Сидера Амента. – Когда это случилось?

– Самое меньшее лет двадцать назад. – Таша Оруллиан пожал плечами. – Кроме членов правящего дома Эльфов, эту легенду не знает почти никто. И даже они никогда не вспоминают ее. Ходят слухи, что Сидер Амент был свидетелем той схватки и принял последний посох из рук своего предшественника, который тоже погиб в бою.

Последовало долгое молчание – слушатели переваривали услышанное.

– Так что там с синими Поисковыми Эльфийскими Камнями? – напомнила Пру.

– Синими Эльфийскими Камнями владели потомки Кирисин и Симралин Беллороусов, и они отслеживаются на протяжении первых четырех веков нашей жизни в долине. Но сто лет назад они снова исчезли. Ктото забрал их.

– Так говорят, – неожиданно вмешалась Фрина. – Но никто ничего не знает наверняка. Разве не так, Таша?

– Ну да. Значит, ты всетаки слышала эту историю?

Принцесса передернула плечами, словно отмахиваясь от неудобного вопроса.

– Это всего лишь легенда, миф, но не в том, что касается пропавших Эльфийских Камней и того, что последний посох находится в руках Сидера Амента, – это известно всем. А все остальное – лишь догадки и домыслы. Никто не присутствовал при схватке носящих посох и не видел, как пропали Эльфийские Камни.

– Мы с Ташей впервые услышали эту историю от нашего деда много лет назад, но, следует признать, его вряд ли можно считать надежным источником, – вмешался в разговор Тенерифе. – Она нравится Таше своей необычностью.

Его брат вдруг резко вскочил на ноги.

– Как ты сама говоришь, это – всего лишь легенда, Фрина. Нет нужды подвергать ее сомнению. Как бы то ни было, нам пора идти. На сегодня легенд довольно.

Они быстро собрались и вновь тронулись в путь, углубляясь в туманные просторы Элдермера и направляясь на север, к горам и проходу АфалионПасс.

Зак Вен в тысячный раз пытался натянуть тетиву на лук, который был в несколько раз больше его самого, и бессильно ругался сквозь зубы, сознавая тщетность своих усилий, как вдруг в поле его зрения возникла какаято старуха. Зак сидел на табурете перед своим домом, зажав злополучный лук меж колен и пытаясь накинуть петлю тетивы на бороздку, прорезанную на конце лука. Он бы ни за что не стал возиться с этим луком, если бы тот не принадлежал раньше его отцу, который погиб, когда Заку было всего четыре года. Лук ему вручила мать в память об отце. Но мальчик и так хорошо помнил своего отца, высокого добродушного человека, который обладал неистощимым запасом терпения, но которому явно недоставало здравого смысла, изза чего он и погиб, отправившись в сильную грозу на поиски своей пропавшей собаки. Собаку он разыскал, а его самого нашла молния. Говорили, что он умер мгновенно и без мучений, но Зак уже знал, что умерший не возвращается обратно, так что какая разница, как именно он умер?

Старуха моментально привлекла его внимание. Она была скрюченной, шаркала при ходьбе, елееле передвигалась и вообще выглядела так, словно уже готова была присоединиться к отцу Зака в мире теней. Она напялила на себя несколько блузок, юбок и шарфов, и Зак сделал вывод, что эта женщина явно ни в чем не знала меры. Под мышкой она держала мешок с чемто объемным и мягким; скорее всего, в нем была чистая одежда. Зак оставил лук в покое, когда заметил, что старуха ковыляет к нему, и встал.

– Добрый день, молодой человек, – приветствовала его старуха неожиданно высоким и жалобным голосом. – Тебя и вправду зовут Зак Вен?

Зак уже готов был сказать «нет». Старуха была неопрятной, с нечесаными густыми черными волосами, выбивавшимися изпод головного платка, который безуспешно пытался удержать их вместе. Ее башмаки были потрескавшимися и поцарапанными. Она едва смогла заглянуть ему в лицо, потому что голова у нее была опущена, как будто она просила милостыню. Глаза ее блеснули на мгновение, когда она окинула его быстром взглядом. Ее покрытая старческими пятнами иссохшая рука, похожая на птичью лапу, ткнулась ему в грудь.

– Да, я – Зак Вен, – подтвердил он.

– Я ищу свою дочь, – сообщила старуха. – Ее зовут Пру. Она вместе с молодым человеком пришла в Арборлон из деревни ГленскВуд, что в нескольких милях к западу отсюда. Я ищу ее вот уже несколько дней. Ты знаешь ее?

Зак заколебался, не будучи уверенным в том, что ему следует ответить.

– Откуда мне знать ее? И почему вы спрашиваете меня?

– Когда я поговорила тут кое с кем, мне сказали, что ее видели с тобой. Пожалуйста, молодой человек, это очень важно! Я должна сказать ей, что ее брат тяжело заболел и просит ее немедленно вернуться домой.

Старуха вызывала у Зака отвращение, но это не давало ему права отказать ей в помощи. А вдруг брат девушки умрет и она не успеет попрощаться с ним, а виноват в этом будет он, Зак?

– Она была здесь пару дней тому назад, но снова ушла, на этот раз вместе с несколькими моими друзьями. Скорее всего, она вернется еще до конца недели.

Старуха молча кивнула в ответ, покачиваясь, так как нетвердо стояла на ногах.

– Что ж, тогда я подожду ее. Я слишком стара, чтобы отправляться в горы на ее поиски. Скажи мне, пожалуйста, еще одно. Где я смогу найти ее, когда она вернется?

– Она остановилась у братьев Оруллианов, Таши и Тенерифе. С ними она и ушла.

Старуха развернулась и заковыляла прочь. Мелкие камешки на дорожке, ведущей к дому, скрипели и стонали под подошвами ее башмаков.

– Что ж, туда я и приду за ней. Благодарю тебя, молодой человек.

Зак смотрел ей вслед. Внезапно его пронзила мысль: как это она, хромая и скрюченная, умудрилась забраться так далеко? И вообще, почему она пришла сама? Почему не прислала когонибудь вместо себя?

Он вдруг заподозрил неладное, что нередко случается при общении молодых людей со стариками, и спросил себя, а правильно ли он поступил, сообщив ей все, что знал о Пру.

Маленький отряд провел эту ночь у подножия северных скал, укрывшись в небольшом еловом лесу, чудом выросшем на скалистом плато. Хотя вечером шел дождь, они завернулись в одеяла, согрелись и даже не промокли. Как только засерел рассвет, они вновь двинулись в путь, начав подъем в горы. К проходам, ведущим в долину, легче было подобраться с запада и юга, чем с севера и востока, причем подняться к Афалиону было особенно трудно даже в хорошую погоду, которой не было и в помине. Шел уже второй день, как они покинули Арборлон; погода резко ухудшилась. Перед самым рассветом снова пошел дождь, становившийся все сильнее по мере того, как утро переходило в день. Буквально над головой нависло серое и неприветливое небо.

Подъем был крутым и извилистым, трудным и при самых благоприятных условиях, мелкие камни, вылетавшие изпод ног, улетали на глубину в несколько сотен футов. Скользкая от дождя земля делала его еще опаснее, и путникам приходилось внимательно смотреть себе под ноги, чтобы не поскользнуться, и цепляться руками за скалы. Они поднимались гуськом, первым шел Таша, за ним – Тенерифе. Пантерра и Пру знали дорогу не хуже Эльфов, но целиком и полностью положились на своих друзей. В конце концов, это была их страна.

Пан замедлил шаг и переместился в арьергард отряда, время от времени поглядывая на Фрину Амарантайн, которая теперь шла перед ним, проворно и уверенно ступая по камням. Девушка оставалась для него загадкой. Чем больше времени они были вместе, тем больше она удивляла его. Ее интерес к нему, в чем она, нимало не смущаясь, призналась сама, приводил его в замешательство. Пана смутила та легкость, с какой принцесса предложила ему свою дружбу. Она едва знала его, а уже вела себя так, словно они были знакомы всю жизнь.

Впрочем, девушки частенько ставили его в тупик своим поведением и рассуждениями. Пру была единственным исключением из правил, и то скорее всего потому, что он знал ее уже давно. Для него она тоже была «маленькой сестрой», как и для Таши и Тенерифе. Их дружба прошла проверку временем и нелегкими испытаниями. Фрина, напротив, ясно давала понять, что так и должно быть, и ее отношение к нему не нуждается в объяснениях и комментариях. Ей было достаточно того, что они вместе участвовали в этом предприятии и что у них, следовательно, была общая цель. Пантерра, который провел большую часть своей жизни в одиночестве, вдали от всех, общаясь только с Пру, чувствовал себя более комфортно, держась особняком. Он проявлял вполне понятную сдержанность и осторожность в выборе друзей и общении с незнакомыми людьми. Но Фрина Амарантайн, похоже, считала такую осмотрительность излишней.