Шайтан-звезда - Трускиновская Далия Мейеровна. Страница 57
И в конце концов этот сложный вопрос оказался Джейран не по зубам.
Она вздохнула и пошла дальше, из каморки в каморку, пока не обнаружила еще одну ведущую вниз лестницу.
Джейран подумала, что вряд ли горные гули осваивали подземелья. Судя по всему, их в позабытой крепости жило не так уж много. С двумя перекликалась Хамдуна, третьим был Хаусаль. Видимо, они разбрелись по всему дворцу, выбирая наиболее приятные и светлые помещения, а что приятного может быть в мрачном подземелье?
Туда могли забраться разве что дети гулей. Но дети – существа жестокие. Джейран вспомнила клыки Хаусаля, желтоватые клыки, выползающие на нижнюю губу, и ей сделалось не по себе. Она, подобно Хамдуне, стала озираться по сторонам и нагибаться в поисках подходящих камней.
В каморках было относительно светло, потому что пол зала кое-где проломился, к тому же в некоторых под самым потолком были узкие поперечные окошки. Лезть в полнейшую темноту Джейран вовсе не желала. Ведь там она продвигалась бы лишь наощупь, а дети гулей, скорее всего, видели в темноте, как дикие львята.
Девушка решила все же спуститься и посмотреть – не будет ли там хода наружу, если только для этого ей не придется слишком углубиться во мрак.
Внизу, судя по всему, она оказалась в помещении величиной с парильню городского хаммама. К тому же откуда-то пробивался свет. Но, сделав последний шаг со ступенек лестницы, Джейран оказалась по щиколотку в воде.
Могло ли тут быть водохранилище? Она сомневалась, ибо для добывания воды из хранилища обычно делают колодцы, но не лестницы. Возможно, это помещение сообщалось с поврежденным водоемом.
Джейран разулась и побрела по воде. В конце концов, уважающая себя девушка, выросшая при хаммаме, не может обойтись без мытья ног. А Джейран уже два дня была лишена этого удовольствия.
Она обнаружила круглое отверстие в потолке, очевидно, и служившее колодцем, но сомнение спасло ей жизнь – она не подошла прямо под это отверстие, и правильно сделала, ибо как раз под ним и разверзалась дыра подлинного колодца, откуда пришла вода, затопившая подземелье.
Возблагодарив Аллаха, Джейран стала искать другой выход, кроме той лестницы, по которой она спустилась. Но нашлась только труба, довольно широкая, наподобие большой трубы хаммама и такая же наклонная. Она располагалась возле колодца и вела вверх.
Очевидно, дворец имел сложную и вконец пришедшую в упадок систему снабжения водой. Может быть, сюда были отведены горные ручьи. А может, гораздо выше располагались бассейны для сбора дождевой воды. Во всяком случае, труба могла послужить выходом наружу.
Она оказалась короткой, привела в сухое помещение, явно не предназначенное для жилья, и оттуда Джейран пошла какими-то коридорами, лезла в проломы стен, пока не оказалась в большом зале с очень низкими сводами.
Свет туда опять же проникал через круглое отверстие в потолке.
И в круглом расплывчатом пятне света Джейран увидела человеческий костяк, лежащий так, будто человека в это отверстие сбросили сюда.
Она в ужасе остановилась, вгляделась – и тогда лишь увидела другие костяки, которых там было предостаточно, и все они были без единого клочка мяса, как будто их обглодала крайне голодная тварь. Среди них Джейран увидела и несколько детских.
И девушка поняла, что арабы не оклеветали гулей!
Ей стало ясно, что заброшенная крепость, куда ее притащила Хамдуна, – гнездовье людоедов!
Вскрикнув, она кинулась бежать…
Джейран опомнилась на узкой и крутой лестнице, такой ширины, что широкоплечему человеку было бы затруднительно по ней продвигаться. Лестница в придачу была витая, и она обвивалась вокруг толстого каменного столба так, что в голове от этого тоже делалось кружение.
Света на ней, понятное дело, не было никакого.
Джейран ворвалась сюда, миновав немало всяких помещений и коридоров, где ей приходилось ступать по костям, и стала подниматься вверх в надежде, что во мраке скоро возникнет хоть луч. Но она одолела уже не менее сотни ступенек, а луча все не было.
Сперва она поднималась, не соображая, куда и зачем лезет так долго, настолько перепугали ее человеческие костяки. Затем, когда дыхание сбилось, она стала делать передышки, но продолжала свой путь, потому что другого Аллах ей не дал.
Время от времени Джейран оказывалась на неширокой площадке и ощупывала края узкой двери. Таких дверей она уже насчитала три, и все они были заперты.
Девушка уже поняла, что угодила на одну из лестниц последней уцелевшей башни дворца.
Она видела эти башни издали, и они показались ей не только высокими, но и толстыми. Возможно, древние строители сделали в каждой из них по нескольку лестниц. Джейран надеялась, что наконец-то найдет открытые двери и окажется в каком-то помещении, и сможет поискать такую дорогу вниз, которая не приводила бы к устрашающим душу костякам.
Она оказалась на четвертой площадке, принялась ощупывать стену в поисках четвертой двери и с изумлением обнаружила, что двери вовсе нет. Вместо нее висела плотная занавеска, что наводило на мысль о жилище правоверных.
Джейран заглянула и увидела освещенное помещение, обставленное так, как обставил бы его человек, а не горный гуль.
И оно не свидетельствовало о присутствии в башне женщины.
Эта комната на самой верхушке башни была круглой, имела шесть окон, четыре из которых были приспособлены под ниши с полками для книг, а два других – завешены, у стены лежало несколько больших ковров, один поверх другого, и на них – подушки, перед коврами стояли два низких столика, один заваленный книгами, раскрытыми и закрытыми, на другом Джейран увидела принадлежности для письма и кипы бумаги, а также ярко горящий светильник.
Книги, впрочем, тут были всюду, судя по переплетам – старинные и дорогие. Ковры же оказались необычными. Приподняв занавеску, Джейран с удивлением уставилась на тот, что прикрывал ближайшее к ней окно.
На нем, окруженное цветочной каймой, было выткано животное, похожее на льва, но как бы составленное из множества других животных и людей. Приглядевшись, Джейран увидела скорченного, как во чреве матери, младенца, и раскинувшую все четыре руки волосатую обезьяну, и некую птицу, чье крыло было одновременно и бедром зверя. Лев объединял все эти существа очертаниями своего тела, и был львом лишь издали, и если бы Джейран читала ученые сочинения, подобно образованным невольницам, которых учили в Мекке и в Медине, она наверняка нашла бы что сказать о единстве разнообразного и разнообразии в пределах единства, и о едином смысле множества непохожих вещей, и о соединении разных устремлений в одной и той же вещи.
Вдруг Джейран услышала тихое бульканье и замерла.
Бульканье раздавалось совсем рядом.
Она вытянула шею и поняла, что звук идет из стоящего у самого дверного проема высокого, как бы поставленного дыбом сундука, чья крышка при этом самовольно открылась. И более того – оно сопровождалось бормотанием, обычным занудливым старческим бормотанием. Некто, спрятавшись за сундучной крышкой, перечислял недостатки своего черпака, слишком широкого, чтобы войти как полагается в одно отверстие, и слишком глубокого, чтобы отдать всю воду другому отверстию.
Судя по всему старец переливал воду, и воды этой было много, и почему-то он очень торопился.
Говорил он не на гортанном и богатом хриплыми придыханиями языке горных гулей, а на обычном арабском языке, не стесняясь выражений, достойных бедуина, у которого убежал упрямый верблюд. И говорил как человек, для которого этот язык привычен, а не как Хамдуна, что привела Джейран в крепость.
Наконец дверца сундука закрылась, и замок щелкнул, и переливатель воды появился перед Джейран во всем своем великолепии.
Это оказался очень высокий и сгорбленный старец, далеко зашедший в годах, в белых одеждах и мягкой рубахе, с бело-голубым талейсаном на голове, что означало его принадлежность к ученому сословию. Передвигался он очень медленно и осторожно, как бы боясь рухнуть и расколоться на мелкие осколки, подобно стеклу или китайскому фарфору. Джейран впервые видела настолько округленную годами спину.