Шайтан-звезда - Трускиновская Далия Мейеровна. Страница 78

Джейран усмехнулась. Ей только пророков шайтана и недоставало во всех ее бедствиях.

Но начертал калам, как судил Аллах. Ей не оставалось иного пути из озерного края, кроме как возглавить босоногое воинство, чтобы оно на своих черных лодочках-матаурах вывезло ее отсюда в земли, где живут правоверные, а дальше будет видно. И, хотя эти юноши будут жаждать сражений, какое-то время они, сопровождая свою Шайтан-звезду, никому не позволят обидеть ее.

А куда же направится их драгоценная Шайтан-звезда, лишившись всего и имея лишь воспоминания о былой любви и прошедших безмятежных днях?

Дойдя в мыслях своих до любви к хозяину хаммама, Джейран сразу же вспомнила, на какую глупость подвигла ее любовь и что произошло дальше из-за той глупости. Вспомнила она и о том, что Аллах не только лишил ее благ, но кое-что и дал. И называлось его даяние – долг. Если аль-Кассар, не исполнив слова, покарал себя столь жестоко, то ведь и она дала слово помочь женщине, которая по ее милости попала в беду. И пусть та красавица – заносчивая гордячка, слово остается словом. И Аллах ведает это, и он дал Джейран возможность сдержать слово, а она, неразумная, лишь сейчас поняла это!

– Скажи, о дядюшка, сразу ли мы должны выступать в поход и ввязываться в сражения? Или же у нас есть время, чтобы поучить наших людей хотя бы искусству конной езды? – спросила она.

– Чем больше я узнаю тебя, о звезда, тем больше верю, что ты приведешь нас к победам, – сказал Хашим. – Дети умеют седлать и взнуздывать коней. Мы ведь не только буйволов держим, у наших братьев, которые живут на других озерах, есть кони, и мальчики учатся езде. И если ты, о звезда, не весь век провела на небе, то должна знать, как трудно удержать мальчика от того, чтобы он не забрался на спину чужого коня и не поскакал куда глаза глядят. Даже если бы на все озера была лишь одна лошадь, мальчики все равно научились бы ездить на ней.

Джейран негромко рассмеялась.

– Я хочу, чтобы ты поехал с нами, о дядюшка. Мне не обойтись без твоих советов.

Хашим помолчал.

– Я думал, что свои последние годы проведу в тишине и покое, о звезда, врачуя свои хворобы. Но решение принадлежит тебе.

Было в его словах некое скрытое лукавство – и Джейран вдруг поняла, насколько Хашиму хочется, чтобы молодые воины и Шайтан-звезда взяли его, старого и дряхлого, с собой.

– Да, решение принадлежит мне, – подтвердила девушка.

Видимо, Хашим сообразил, что его старческое кокетство разгадано. И улыбнулся.

– Ты уже решила, куда поведешь нас? – напрямик спросил он.

– Я выбираю наилучший путь, – отвечала Джейран. – И я сообщу свое решение, когда мы выберемся отсюда.

Выбраться удалось через два дня.

За это время собралось все то войско, что озерные жители посылали под ее предводительством завоевывать мир. Женщины изготовили для Джейран по ее указаниям одежду, в которой ей было бы удобно ехать. Джейран не обладала таким воображением, чтобы придумать невиданный наряд. Она знала, как одеваются кочевники и что носят горожане, так что ее новый наряд сильно смахивал на одежду ремесленника средней руки. В день отплытия она облачилась в шаровары, мягкую рубаху, поверх нее – в нечто вроде фарджии с нашивками чуть пониже плеч и с короткими рукавами, а пояс ей принес Хашим, и это был пояс, достойный царских телохранителей, из толстой кожи, сплошь покрытый железными бляшками. Обувь же она оставила свою, хоть и разбитую, потому что озерные жители ходили босиком все, включая бывшего горожанина Хашима.

И странное дело свершилось, когда она затянула тяжелый пояс, и ощутила тяжесть железа, и высоко подняла голову, подражая тому начальнику городской стражи, которого не раз и не два видела проходящим во главе своих людей мимо хаммама. Она поняла, что это и есть ее подлинный наряд, а шелковые лохмотья шафраново-апельсинного цвета, которые так недавно казались ей платьем, достойным харима повелителя правоверных, достойны лишь того, чтобы мыть ими полы в хаммаме.

Но со своими лохмотьями она еще встретилась.

На берегу большой протоки ее ждали юноши, которых матери принарядили как могли. У каждого поверх аккуратно заплетенных волос был войлочный колпачок, обвитый грубой тканью на манер небольшого тюрбана. И с каждого тюрбана свисал огненный язычок – как знак того, что они не сборище бездельников, собравшееся на прогулку, а воистину боевой отряд.

В широкой протоке стоял, чуть покачиваясь на воде, целый флот, состоящий из множества матауров и одной большой лодки.

– Я отдаю тебе свою тарраду, о звезда, – сообщил с поклоном шейх Хувайз, в избытке преданности тоже нацепивший на тюрбан клочок платья Джейран. – В нее поместятся двенадцать человек. Женщины уже погрузили на дно припасы, садись на корму и, во имя веры, давай своим людям приказ занимать места и отчаливать!

– Место на корме займет шейх Хашим, – твердо сказала Джейран. – Я увожу его с собой.

За эти два дня она освоила одно немаловажное искусство. Всякий раз, как она предлагала озерным жителям поступить по своему усмотрению, они поднимали шумный спор, предлагали Джейран несколько возможностей, и ей приходилось выбирать, да еще гасить запоздалые пререкания. И она поняла, что этим людям требуется именно приказание, иначе они теряются и начинают городить ерунду.

Сама Джейран была приучена к беспрекословному выполнению приказов – и ей стоило труда сделать свой голос уверенным, а взгляд – решительным. Однако пришлось – когда женщины чуть не вцепились друг другу в волосы за право надеть платья, которые, переодеваясь, скинула с себя Джейран.

– Как же мы будем сверяться со звездами, о госпожа? – воскликнул Хувайз, и с виду он был полон растерянности, но по усмешке Хашима Джейран поняла, что не так все просто у озерных жителей, и власть над сотней приверженцев шайтана не менее привлекательна для босоногого шейха, чем власть над Багдадом – для сына повелителя правоверных.

– Шейх Хашим вернется, когда у нас не будет в нем нужды, – пообещала Джейран. И подошла к берегу, чтобы осмотреть лодки.

Юноши, выстроившись, ждали ее приказа, чтобы занять места. Многие держали за ошейники больших черных псов.

– Этих мы тоже возьмем с собой? – спросила Джейран Хашима.

– Нельзя не взять, о звезда. Они росли вместе с мальчиками. Они умрут от тоски, – серьезно отвечал старик.

– Ну, от них-то как раз будет больше всего пользы… – пробормотала Джейран, сразу сообразив, что несколько таких лохматых чудовищ обеспечат в пустыне добычей все ее несуразное войско, да и караул нести они будут исправно.

Люди на берегу протоки ждали ее приказа.

– Во имя веры! – Джейран указала рукой на матауры.

– Да пошлет вам вера победу! – отозвалась толпа провожавших. И озерные жители дружно принялись целовать ладони своих левых рук.

Джейран спустилась в тарраду, села на мешок с рисом возле Хашима и дала знак. Четверо самых крепких пареньков, двое на корме и двое на носу, повели тарраду вперед, ритмично и слаженно отталкиваясь шестами.

Матауры двинулись следом.

Лодки пошли друг за другом сперва по широкой протоке, на берегу которой стояло селение, а затем по узким и вьющимся. Наконец они выплыли в реку.

Быстрый поток шириной в полсотни шагов подхватил их и понес между крутых берегов, поросших блекло-зеленым колючим кустарником, на береговых уступах примостились водяные черепахи и поочередно шлепались в воду.

– Жаль, что ты не узнала нашей жизни, о звезда, – сказал Хашим. – Мы бы устроили для тебя охоту на кабанов, ведь охота – это занятие благородных.

– Скажи, о дядюшка, действительно ли вы так сильно верите в того, кого не называете? – Джейран замялась, не желая обижать старика. – Ведь правоверные в городах молятся по пять раз в день, и совершают омовения, и слушают проповедников. А ваши женщины проводили сыновей – и даже ни разу не призвали того… Того, кто должен охранять их. Действительно ли вы верите именно в него? Или тут есть что-то, чего я не понимаю?