Дневник эльфийского сутенера (СИ) - Туканов Николай Петрович. Страница 20

Тролль почувствовал, что пора подкрепиться и, плюнув на творческие муки эльфа и гоблинов, направился к столовой, где невозмутимый орк раскладывал на длинный стол миски. Получив вновь миску с кашей, на этот раз гороховой с обязательным мясом, тролль с аппетитом поел, получил на этот раз законную добавку и направился к месту работы — к валуну. Там Урр–Бах столкнулся с мрачным как туча Кархи.

— Ты что тут делаешь? — удивился тролль. — Ты же должен сейчас выяснять, кто из твоих товарищей по цвету кожи любил тырить горшки в детстве.

— Эти товарищи если и воруют, то только не мандолины, — Кархи со стоном схватился за голову. — Ну и шнапс продал этот мерзавец! Кажется, голова сейчас лопнет.

— Попей холодной водички, — посоветовал Урр–Бах и, не откладывая дело, взял стоявшее неподалеку ведро с водой, которое кто‑то не донес до пожара. Тролль схватил  приятеля и засунул его голову в воду. Кархи возмущенно задергался, пуская большие пузыри, но Урр–Бах крепко держал шею гоблина.

— Так их, засранцев! Всех бы перетопил к Рхызу, — одобрительно произнес Серхель.

Урр–Бах вытащил голову Кархи и глядя на судорожно втягивающего воздух напарника, милостиво сказал:

— Пусть живет на этот раз.

— Кархи, я жду от тебя подробностей происшедшего и вообще результатов твоей работы, — приказал эльф.

Гоблин сердито посмотрел на незванного лекаря, потом перевел взгляд на эльфа и неохотно сказал:

— Насчет пожара ничего сказать не могу — во время общения с подозреваемыми я заснул прямо за столом и проснулся, когда огонь уже потушили, — Кархи пожал плечами, показывая, что ничего страшного не случилось. — А вот насчет кражи хочу сказать, что ни одного гоблина и близко не подпускают к барахлу эльфиек и при всем желании никто из них не смог бы спереть эту мандолину.

Урр–Бах кивнул, подтверждая слова Кархи, и добавил:

— То же говорит и гном Тирдус. Гоблины крадут только то, с чем работают: инструменты и материалы. А к вещам эльфиек им доступа нет.

— И на это ты выпросил у меня целый серебряк? — неприятно удивился Серхель. — А где подробное описание каждого гобла? Что каждый из них собирается подарить своей подружке?

— Откуда я знаю? — возмутился Кархи, который всю ночь прятался от толпы злой обслуги, моля богов, чтобы никто из выпивох не вспомнил, кто соорудил факел из ножки табуретки, обмотав ее конец ветошью и щедро полив самогоном. Кархи сам не помнил, с чего это ему в голову пришла мысль освещать дорогу до нужника. А поскольку он пил меньше всех, то была надежда, что остальные гоблины тоже не вспомнят, кто повел их освежиться к декорациям.

— Пока я разговорил строителей, они едва держались на ногах и уж точно не смогли бы вспомнить имена своих подружек.

— С тобой все ясно! — вспылил Серхель. — Сегодня же отправляешься обратно в Эркалон. Там от тебя будет больше проку, или во всяком случае, будешь надираться на свои деньги. Только пить не советую, если не хочешь распрощаться с работой. Подойдешь сейчас к Тирдусу, он отправляет подводу в Эркалон за досками и новой лестницей. Последняя исчезла сегодня ночью.

Кархи зло сверкнул глазами и поплелся на голос вновь орущего гнома.

Серхель проводил взглядом удаляющуюся спину гоблина и повернул голову в сторону Урр–Баха.

— А ты что можешь сказать?

Урр–Бах кашлянул и ответил:

— Тирдус сказал то же, что и Кархи. Сейчас я дежурю напротив палатки эльфиек, смотрю, чтобы никто из постороних ттуда не входил, — тролль кивнул в сторону валуна. — Ближе этого места мне стоять запретили. Может, отправите меня вместе с Кархи? Вдвоем мы полгорода прошерстим за неделю.

— Нет! — твердо заявил Серхель. — Ты останешься здесь. Это приказ господина Арфиэля и господина Арзака.

— Но это же смешно! — возмутился Урр–Бах. — Что я тут высижу, разве что цыплят, если принесут корзину с яйцами. Никто в своем уме не полезет днем к эльфийкам, а ночью тут дежурят орки.

— Сиди на камне, как тебе велели, и помалкивай! – Серхель развернулся и ушел, оставив кипящего от возмущения Урр–Баха.

Оказавшись к полудню опять в Эркалоне, Кархи принялся методично обходить всех известных в его районе скупщиков краденого и ломбарды, которые чаще всего оказывались собственностью все тех же скупщиков. Результат оказался предсказуемым: никто не видел никакой мандолины, да и прочие инструменты от ночных ценителей прекрасного не принимались. Покинув последний ломбард, Кархи решил все‑таки выяснить, как выглядит эта мандолина, чтобы не пропустить ее, если она окажется в тележке соседа старьевщика. Кархи выбрал ближайший небедный район, обитатели которого предпочитали слушать что‑то поприличнее, чем дудки или барабаны, и начал искать магазин музыкальных инструментов. Вскоре на одной из чистых улиц с добротными двух- и трехэтажными домами недалеко от фонтана Сирмиэля (Кархи точно не помнил, кем был покойный эльф, то ли полководцем, то ли Ночным Стрелком — среди уголовных авторитетов бытовала традиция делать горожанам подарок в виде колодца или фонтана) обнаружилось двухэтажное здание с большой цветастой вывеской, на которой красовалась груда инструментов и надпись: «Настоящие эльфийские инструменты! Легендарный эльфийский звук от великих мастеров!». Человек с коротким мечом на поясе стоял у входа и всем своим грозным видом старался подтвердить, что он стережет действительно дорогие инструменты, а не дешевый хлам.

Через широкую дверь Кархи вошел в магазин и оказался в просторном зале, стены которого были заставлены обитыми черным бархатом подставками с инструментами. Большую часть товара гоблин видел впервые, а некоторые экземпляры, по его мнению, никак не могли издавать звук, взять хотя бы тот хитро скрученный ужас с дюжиной кнопок без ротового отверстия. Кархи с энтузиазмом стал искать глазами место, куда полагалось дуть, но к своей досаде так и не нашел.

— Молодого господина что‑то интересует? — любезно осведомился один из продавцов, молодой парень с серьгой в ухе. Почтительное выражение лица продавца плохо гармонировало с подозрительным взглядом, который сразу определил платежеспособность гоблина.

— Меня интересует мандолина Ситариэля Второго, — скучающим тоном произнес Кархи, повергая парня в тихое изумление. — Надеюсь, у вас она есть, или мне поискать другой магазин?

Продавец беспомощно посмотрел в сторону полноватого хозяина, который обрабатывал мужчину в дорогом плаще. Рядом с ним стояла девчушка лет десяти с капризным ртом и в платьице стоимостью с годовую зарплату Кархи.

— Давайте подождем хозяина, он лично обслуживает ценителей настоящего эльфийского звука. Вы не против?

Кархи важно кивнул и подошел к прилавку, у которого порхал владелец магазина.

На тонкой широкой подушке прилавка лежала арфа, на которую жадно смотрела девчонка. Хозяин тем временем общался с ее отцом:

— Как я уже сказал, эта прекрасная арфа — одна из немногих работ мастера Миллиириэля, которую еще можно купить. Мне очень повезло, что я вовремя узнал о распродаже вещей одного музыканта королевского оркестра его наследниками. Говоря  между нами, они разбираются в музыке как осел в поэзии. Увы, но это не помешало им взять с меня полную стоимость инструмента. Чтобы не распугать покупателей, я вынужден довольствоваться трехпроцентной наценкой, то есть отдаю почти даром.

— Двести золотых вы называете задаром? — возмутился отец будущей великой арфистки, критически разглядывая раритет.

— Для такого инструмента это действительно недорого, — поспешил уверить продавец. — Обратите внимание, что арфа сделана из настоящего мраморного дерева, а эти золотые нити, навитые на основу, облагораживают и смягчают звук, придавая звукам небесную воздушность. Сами струны сделаны из волокон знаменитого крихта, а это растение, как вам известно, растет только на Птичьем архипелаге. Тамошние эльфийские мастера неделями вымачивают эти волокна в особом секретном растворе, который придает им особую прочность и гибкость. Пусть господин и маленкая госпожа оценят неземные звуки этого произведения искусства.