Монах - Зинченко Майя Анатольевна. Страница 94

Они шли по узким обходным коридорам. В центральной части храма сейчас было слишком людно, поэтому, расходуя на дорогу лишних десять минут, на самом деле они экономили не меньше часа. В центральном зале их бы обязательно задержали, отвлекая вопросами.

Ульрих прикрыл глаза, и казалось, совсем не интересовался происходящим. Лунос периодически смотрел на него, надеясь уловить малейшие эмоции, но лицо этого высохшего старика, было непроницаемо, словно маска.

Возле входа в лазарет они остановились. Дорогу им преграждали двое охранников. Узнав Луноса они расслабились, но, заметив за ним незнакомца, снова насторожились и бросили полный беспокойства взгляд, на Главного Смотрящего.

– Он со мной, - успокоил их тот. - Нам сюда, пойдемте. - Лунос кивнул Ульриху.

Лазарет был просторным, светлым, хорошо проветриваемым помещением. Он состоял их нескольких общих залов, где стояли четыре десятка кроватей. В воздухе ощутимо пахло ромашковым настоем и мятой. Здесь монахи, в любое время дня и ночи получали посильную врачебную помощь. В самом конце лазарета располагались палаты для особо важных персон. Они были отделены от общих залов, и перед ними находился пост охраны.

Как только они вошли, к Стеку тут же подбежал взволнованный монах средних лет в черном кожаном переднике. В руках он держал губку, от которой несло обеззараживающим раствором.

– Хорошо, что вы пришли… - лекарь отдал губку своему помощнику и снял перчатки.

– Как его состояние? Он в сознании?

– Да, если это можно так назвать. Он бредит. Я делаю все возможное, но я же не бог. Мы с ассистентами молились за его выздоровление.

– Успокойтесь, Кай. Никто вас ни в чем не обвиняет.

Лекарь вытер пот со лба и вздохнул. Под глазами у него пролегли темные круги.

– Какие лекарства вы ему давали? - спросил некромант.

– Мы дали ему сильное обезболивающее. Это было необходимо, потому что у него большая площадь поражения мягких тканей, пострадало лицо и… - тут Кай, наконец, сообразил, что никогда раньше не видел этого человека. - А вы, собственно, кто такой?

– Это брат Фрам, - ответил за магистра Лунос. - Он большой знаток врачебного дела и хороший знакомый Эмбра.

– Тогда ладно… - судя по пронзительному взгляду, которому Кай удостоил Ульриха, лекарь прекрасно понял, что за "врачебное дело" имеет в виду Лунос. Он знал, что магистр поддерживает связь с некромантами.

– Кто-нибудь из посторонних пытался к нему проникнуть?

– Нет, здесь были только мои люди и ваши. Сейчас я должен идти, мне нужно приготовить лекарство, но я скоро вернусь. Приблизительно через час, не позже. Мои помощники знают, что делать.

Кай кивнул Стеку и скрылся в неизвестном направлении. Смотрящий и некромант вошли в палату.

– Он хороший врач, - заметил Ульрих. - Это видно.

– Самый лучший, - согласился Стек.

– Но когда я буду работать, его не должно быть рядом. - Некромант откинул занавеску.

На кушетке, связанный по рукам и ногам лежал Эмбр. Он был без одежды, все его тело, включая лицо, покрывали марлевые компрессы. От резкого запаха лекарств резало глаза и щипало в носу. Над главой ордена склонились два монаха, помощники Кая. Один из них держал в руках пучок дымящихся трав.

– Для чего вы его связали? - возмущенно спросил Смотрящий.

В этот момент Эмбр закричал и, выкрикнув проклятья, стал дергаться всем телом. Компрессы слетели с лица, обнажив черную, сожженную кожу, покрытую трещинами из которых сочилась сукровица.

– Видите… - сказал монах, поспешно подхватывая компрессы. Заново смочив их, он осторожно водрузил их на место. - Он сейчас не отдает отчета в своих действиях. Если его не сдерживать, он причинит себе вред.

Лунос подошел к Эмбру и позвал его по имени. Старик никак не отреагировал, продолжая бормотать что-то свое.

– Он меня слышит?

– Не знаю. Он еще ни разу не заговорил с нами осмысленно, - с грустью ответил монах, вытирая рукавом рясы усталое лицо.

Он провел целые сутки на ногах, но так как был правой рукой Кая, то никак не мог уйти.

– Что скажите? - Лунос вопросительно посмотрел на некроманта.

– Положение серьезное, - Ульрих склонился над стариком. - Да… И уберите наконец эти травы, - он отмахнулся от едкого дыма, - они все равно не помогают. Что у него с глазами?

– Мы, - лекарь замялся, - опасаемся, что он мог ослепнуть.

– Ерунда… - ответил Ульрих. - У него немного повреждены веки, но глазное яблоко цело. Характерные ожоги на руках. Он, наверное, прикрыл лицо рукой. Это естественно, естественно… Хм… - Некромант поморщился. - Вам повезло, что здесь есть я. Оставьте меня наедине с моим старым другом.

– Выйдите, - кивнул Лунос монахам.

Те послушно покинули палату.

– Вы тоже.

– И я? Я никуда не пойду.

– Пойдете, - спокойно ответил некромант, - если хотите, чтобы он жил. Я не работаю при свидетелях. Тем более, при свидетелях, - он понизил голос, - обладающих магическими способностями. Восстановление мертвых тканей - это не бесплатное развлечение, на которое приглашаются все желающие.

– Раз так… Вы начнете прямо сейчас?

– Да.

– Ну хорошо же… Сколько вам нужно времени?

– Двух часов будет достаточно. Закройте за собой дверь, и не входите, несмотря ни на что. Потом, когда будет нужно, я сам позову вас. И никто из ваших врачей не должен прикасаться к Эмбру, иначе последствия будут плачевные.

– Вы будете осторожны?

– Мне ни к чему жизнь магистра ордена, - ответил Ульрих, философски пожимая плечами. - Можете не волноваться. И потом, если бы не мой приезд, его жизненных сил едва хватило бы на то, чтобы продержаться до вечера. С наступлением ночи он бы умер.

У Эмбра снова начался припадок, но некромант не двинулся с места, дожидаясь, когда Стек уйдет. Тому ничего не оставалось делать, как удалится. Бросив прощальный взгляд на кушетку, он ушел.

Как только за Смотрящим закрылась дверь, с некроманта слетело напускное спокойствие. Он подбежал к двери и, поднатужившись, придвинул к ней тяжелый стол, на котором лежали врачебные инструменты. Он должен был быть уверен, что никто не застанет его врасплох.

Некромант достал из сумки пузырек полный изумрудной жидкости и, смочив ее кусок марли, закрыл рот и нос Эмбра. Старик сделал один вдох, второй и обмяк. Он перестал стонать и погрузился в тяжелый сон без сновидений.