Иная судьба. Книга I (СИ) - Горбачева Вероника Вячеславовна. Страница 70

Но долго предаваться смущению ей не дали. Проследив, плотно ли прикрыто оконце, отделяющее пассажиров от возницы, капитан, придав лицу суровое выражение, сообщил:

— А теперь, сударыня, я хотел бы поговорить с вами о вашей новой подопечной, которую вы, на самом деле, очень хорошо знаете…

…-Удивительно, — повторила Доротея и покачала головой. — Марта всегда казалась мне девочкой из совсем другой среды, хрупким цветком, по капризу судьбы выросшим на болотной кочке, да и сам Жан-кузнец никогда не производил впечатления неотёсанного мужика, а вёл себя… достойно, да именно так. Его всегда можно было отличить по прямой спине. Не улыбайтесь, господин капитан. Крестьяне, привыкшие с малолетства кланяться всем, кто выше их по происхождению, сутулы, ходят с низко опущенной головой, глядят, как правило, исподлобья, а руки у них…

— Я улыбаюсь лишь потому, что мне нравится ваша наблюдательность. — Капитан почтительно наклонил голову. — И незаурядность, смею заметить, госпожа Доротея. В очередной раз убеждаюсь, что сделал правильный выбор.

Почувствовав, что зарделась, Дори мысленно застонала: при её-то обветренном лице только багровых щёк не хватало! К счастью, в карете царил полумрак: шторы на окнах были приспущены, спасая путешественников от полуденного солнца. Борясь со смущением, она продолжила:

— Насколько вы уверены в правильности выбора, господин капитан? Всё ли вы продумали?

Винсент вопросительно приподнял бровь.

— Вас что-то смущает?

— Вы, очевидно, хорошо разбираетесь в людях и можете делать долго идущие выводы уже после кратковременного знакомства. Однако… — Доротея поколебалась. — Обстоятельства замены супруги герцога на «настоящую»… — Последнее слово она выделила интонацией. — Нельзя не понять, что данная история со всеми её деталями не подлежит огласке. Тем не менее, вы приглашаете меня, прекрасно осведомленную о том, кем была ранее Марта — простой деревенской девушкой, да ещё с пятном незаконнорожденной — на роль её компаньонки, и посвящаете в мельчайшие подробности её настоящего происхождения… Если я правильно понимаю, сударь, вы отчего-то уверены в моём молчании.

Капитан одобрительно кивнул. С каждой минутой эта умная женщина нравилась ему всё больше.

— Абсолютно уверен, сударыня. Ни одно доброе дело не должно остаться безнаказанным, а я собираюсь предложить вам за ваше молчание цену, которая, уверен, вас заинтересует. Что вы скажете о моём предложении разыскать, наконец, истинного виновника смерти вашего супруга и тридцати пяти человек, принявших кончину лишь из-за того, что в роковую ночь оказались с вами под одной крышей? Говоря о виновных, я имею в виду не только отравителей, но тех — или того — кто поручил им эту гнусную работу. К сожалению, дело было закрыто за недостаточностью улик. Но сейчас, похоже, я обнаружил новый источник сведений, и не премину им воспользоваться, чтобы справедливость, наконец, восторжествовала. Кроме того, я намерен поднять вопрос о возвращении вам законного титула графини Смоллет-Фицкларенс с выделением вам полагающейся доли наследства. Думаю, это будет сопряжено с некоторыми дипломатическими трудностями, поскольку покойный ваш супруг был верным подданным бриттской короны, и те земли, что вам достанутся…

— Это лишнее. — Дори неосознанным жестом чуть оттянула воротничок, словно он вздумал её удушить. — Уверяю вас. Найдите убийц Александра, и я… — Она справилась с волнением. Добавила спокойно: — … буду помнить об этом всю оставшуюся жизнь.

Капитан Винсент поморщился.

— Сударыня, ваша скромность в данном случае не принимается во внимание. Хотите вы этого или нет — но дело о наследстве будет нами выиграно. Поймите, его светлость при щепетильности своей согласится видеть в качестве наперсницы супруги отнюдь не неизвестную особу из глубокой провинции, а даму титулованную, имеющую определённый вес в свете. Думаю…

Доротея похолодела. Боже мой, она ведь ничего не помнит из прошлой жизни, ничего не помнит… какой свет? какое влияние? она даже не знает толком, что творится в мире и при дворе, каковы последние новости, слухи и сплетни, кого следует опасаться, кого — избегать, а к чьим словам прислушиваться и брать на заметку, кто в фаворе, а кто смешон… Ещё немного — и смешной окажется она, она, в своём стареньком дорожном платье — и это лучшем из двух, что у неё остались, в перчатках с потёртостями, тщательно замазанными чернилами, в стоптанных ботинках, растолстевшая, с грубым обветренным лицом… Она зажмурилась, временно ослепнув и оглохнув — от страха ей словно заложило уши, и голос капитана доносился откуда-то издалека…

Думай не о том, приказала она себе. Он найдёт убийцу Алекса — вот что главное. Капитан Винсент не из тех, кто даёт пустые обещания. О-о, да, он сумел найти к ней ключик, этот Модильяни, он прекрасно просчитал, ч е м можно выкупить её молчание и вечную благодарность. И ради того, чтобы божья и человеческая кара постигла её злейшего неизвестного врага, Доротея Августа Терезия Смоллет-Фицкларенс, в девичестве просто Глюк, согласна даже побыть смешной. Только, если уж приведётся — недолго, чтобы не испортить важной миссии, в обмен на которую, собственно, капитан и намерен поднять похороненное когда-то в судебных архивах страшное дело. Выходит, от неё, Дори, зависит, улыбнётся ли Алекс там, у себя на небесах, или останется неотомщённым.

Глубоко вздохнув, она открыла глаза. И поняла, что уже давно в карете царит тишина, нарушаемая лишь мерным цокотом копыт снаружи да еле слышными уличными звуками, с трудом пробивающимися через дверцы, обитые войлоком. Капитан искоса наблюдал за ней, но трудно было что-то прочесть в его спокойном терпеливом взоре. Отчего-то Дори была уверена: он видит её насквозь со всеми её сомнениями, страхами и надеждами. Хотя, может, она слишком его идеализирует… или демонизирует, неважно. Главное — он сможет сделать то, о чём она и мечтать не смела долгие годы, прозябая в провинции, в нищете, влача вместе со своими односельчанами унылое тусклое полуголодное существование. Он дал ей надежду — не на месть, нет! На Справедливость. А уж Дори теперь надо землю грызть, но отработать…

Она спокойно сложила руки на коленях. Да. Отработать. Цель приезда всё ближе, а, значит, совсем недолго осталось до встречи со всесильным герцогом, от милости или гнева которого будет во многом зависеть, как ей удастся прижиться на новом месте, начать обучение Мар… герцогини и дождаться, в конце концов, когда же доблестный капитан выполнит свою часть обязательств. Она должна произвести на герцога правильное впечатление. Не просительницы-нищенки, во всяком случае, за которую можно её принять в этом платье…

— Не сочтите за вымогательство, господин Модильяни, но мне придётся попросить у вас некоторую сумму в счёт оплаты за мою работу, авансом. Мне нужно одеться соответственно новому положению. Я не могу явиться перед его светлость в столь непрезентабельном виде.

Ничуть не удивившись, капитан кивнул, всем видом показывая, что весь внимание.

— Кроме этого, мне нужна хотя бы предварительная подготовка. — Доротея вдруг разволновалась, но, опомнившись, взяла себя в руки. — Насколько я понимаю, его светлость не собирается держать супругу взаперти? Ей хотя бы изредка придётся бывать на людях, в свете? Могу я узнать основные конъюнктуры в политике и при дворе, как здешнем, так и королевском, чтобы моя воспитанница, не дай бог, не сказала чего-то лишнего, могущего в дальнейшем оборотиться скандалом или другого рода осложнениями. Ибо с герцогини спрос совсем иной, нежели с деревенской девочки, и малейший промах либо некстати сказанное и истолкованное слово могут иметь печальные последствия. К тому же…

Она задумалась. Не слишком ли резвый темп она набрала для простой компаньонки, в сущности — гувернантки при великовозрастной воспитаннице? Однако заданный тон ничуть не удивил её собеседника.

— Я познакомлю вас с мэтром Фуке, секретарём его светлости, — доброжелательно отозвался он. — Этот человек — ходячая энциклопедия, он в курсе всех событий, и государственной важности, и, на первый взгляд, кажущихся незначительными, но в последствие играющими существенную роль в нашей жизни. Он не слишком жалует дамское общество, но, уверен, ваш подход к делу его обезоружит. Право, есть в вас обоих нечто общее, я бы сказал — дотошность и желание разложить всё по полочкам… я прав? Что касается вашей первой просьбы… Безусловно, подъёмные будут выданы. Однако, сударыня, я надеюсь, что вы их потратите по более приятному назначению, на какие-нибудь мелочи, милые женскому сердцу, но до коих я, солдат и мужлан, не в состоянии додуматься. Сейчас же нам предстоит…