Меченосец - Кук Глен Чарльз. Страница 15

— Это к делу не относится! — огрызнулся Сканга.

— Сиди смирно, толстяк! — заорал Арн Тетро. — Если ко мне явишься, с тобой то же самое будет! Я воров вешаю, не разбирая званий!

— Вы отвлекаетесь! — взвизгнул Мулене.

Спор снова зашел в тупик. Магистр явно проигрывал. Неприязнь к нему росла на глазах, совет разразился криками и угрозами.

— К чертям эту свинью жирную! — перекрыл гомон голос Тетро. — Из-за него мы три дня даром глотки рвем!

Конечно, вряд ли один Гердес был в этом повинен, но сработал закон толпы, и толстяк мгновенно превратился в козла отпущения. Он и багровел, и слюной брызгал, и за сердце хватался, и обличал, и угрожал — без толку. Чем более магистр изощрялся, тем глупее выходило.

Готфрида вдруг осенило: исход-то давно всем ясен. Игра идет за выгодную позицию, за преимущество. Вмешательство Меченосца, его гнев и скорбные речи — как с гуся вода.

Мулене сдался далеко не сразу. Битый час он витийствовал, нападал, отступал, контратаковал, прежде чем покориться неизбежному, и тогда Готфрид понял: магистр хочет войны не меньше других, но искусно выторговывает поблажки взамен на согласие. И последнее слово осталось за ним. Толстяк ткнул дрожащим пальцем в Готфрида и возопил с волнительной дрожью в голосе:

— Предупреждаю! Если мы примем оружие, оно обернется против нас! Это хуже, чем ухватить гадюку!

Рогала кивнул, будто признавая его победу. Когда поднялся посланник императора, гомон стих.

— Господа! Магистры! Представители стран и земель! Решено, мы — выступаем! Как договорено, я командую полевой армией. Предлагаю временную меру, призванную обеспечить согласие в действиях союзников перед лицом неумолимого вероломного врага, которому лишь на пользу наши постоянные раздоры. До тех пор пока угроза с востока не минует, давайте признаем верховенство Сартайна, встанем под один штандарт, как жители Андерле в прошлом! Пусть вентимильская напасть разобьется о монолит праведного гнева!

По совету побежали смешки и презрительный шепоток. Еще чего! Дай Эльгару власть, так он ни крошки не вернет, при угрозе с востока или без. Готфрид предположил, что, высказывая идею, посланник лишь исполнял повеление правителя и сам едва ли верил в возможное объединение.

— Андерле умерла, — ко всеобщему изумлению объявил Рогала. — Твоя империя — призрак, который никак не успокоится в могиле. Правда, для некоторых — на диво удобный. А Вентимилья — не призрак, не выдумка политиков. Есть тут дураки, полагающие, что миньяк ограничится Гудермутом? Если есть — выходите. Я вас прикончу по-быстрому, чтоб остальные смогли делом заняться.

— Для тебя, фигляр, у меня припасена неполитическая новость, — пробурчал король Калкатерры Арн Тетро, кузен правителя Мальмберге. — Утром пришло известие от нашего агента: у Алера помимо Нероды, тоалов и колдунов теперь есть ведьма, способная к лунному волшебству. Она из Гудермута, сильная, хотя и нетренированная. Теперь у врагов два чародея, обладающих магией стихий. И что мы выставим против? Мнимую поддержку Зухры? Ордены, предающие всех и вся? Я скорее миньяку поверю, чем кому-то вроде Мулене или Эллебрахта. Тот, по крайней мере, просто приходит и говорит, чего хочет.

Готфрид припомнил: кажется, Эллебрахт — представитель «синих», родственник императора, тесно связанный с Мисплером и Эльдрахером. Гердес поднялся, протестуя, но короли его оборвали, не стесняясь в выражениях.

Колдунья из Гудермута? Изменница? После всех ужасов, учиненных миньяковой солдатней, — невозможно поверить.

— Кто она?! — возопил Меченосец.

Должно быть, беззубая карга, бабка из сермяжной деревеньки, готовая отомстить хозяевам за мнимые обиды.

— Вентимильцы зовут ее ведьмой из Касалифа.

Ведьма из Касалифа? Да не может быть! Неужели Анье? Она, кому еще… Миньяк наверняка забрал из замка несколько пленных, но, как ни крути, под описание подходит только она.

Готфрид погладил рукоять меча, чтоб успокоиться. Сестра. Точно, она. Жило в ней что-то злое, черное. Предательство для нее — пара пустяков.

Анье всегда хотела слишком многого и никогда не понимала слова «нельзя». Правила и законы были помехой для всех, кроме нее, обожаемой и единственной. А враг-то не поскупится на награду да еще наобещает с три короба. На самом деле не так уж это и странно. Эх, Анье, Анье…

Но все же как забыть то, что сотворили с твоей семьей? Она смогла бы, несомненно. Девушка всегда жила только «сегодня» и «сейчас», помнить ничего не желала и вовсе не думала о последствиях текущих дел.

Юноша овладел собой: незачем показывать этим людям, кто он и откуда явился. Тяжело, гнусно. Если б не успокаивающая гладь клинка да Рогала, ошарашивший совет требованием немедля созвать ордены и раздавить изменницу, ведь не справился бы. Гном, узнавший многое о жизни Меченосца, выводы сделал быстро и закатил пламенную речь, отвлекая на себя всеобщее внимание. Если б Готфрид не был так поглощен собой, пожалуй, и удивился бы, с чего гном так неистовствует.

— Там же великий Эльдрахер, — буркнул Мулене. — Пусть и справляется!

Все согласились, Рогала только пожал плечами.

Совет принял решение, и Готфрид получил то, чего так яро добивался. Войско пойдет в Гудермут. Но толку? Получается, он сам подтолкнул войну к единственному близкому человеку. Смешно. Плаена бы точно развеселила подобная ухмылка судьбы. Бедный учитель! Хлипкий огонек, светляк, попавший в ураган и мгновенно угасший.

— Благородные господа, время обговорить условия, — объявил Рогала. — Зухра желает знать, чем ее отблагодарят. Великий меч служит не даром!

Тут совет споров не затевал, а единодушно согласился с Кимахом Фольстихом, заявившим:

— В ловушку нас не заманишь! Того, что ты в прошлом проделал с Андерле, здесь не выйдет!

— Значит, так тому и быть, — кивнул гном.

Он поднялся и пошел прочь. Поколебавшись мгновение, Готфрид поспешил следом. И с чего это Тайс вздумал спину казать? Тут еще говорить и говорить, спрашивать, решать.

— Все это не имеет для нас значения, — отрезал Рогала. — Мы войны хотели, войну получили. Нам достаточно.

В голове роились тысячи вопросов, но когда полезли наружу, гном их тут же пресек.

— Не торопись, короли еще явятся. Ведь как они размышляют? Нельзя допустить, чтоб Добендье на вражью сторону перешел.

Как это — на вражью сторону? Невозможно, немыслимо! Откуда у гнома мысли-то такие? Вроде и видит то же самое, и слышит, но соображает совсем иначе. Хотя скажи кто часом раньше, что Меченосец может к миньяку переметнуться, оскорбился бы. А сейчас, пожалуй, и подумаешь. Ведь одна кровь с Анье, кровь предателей. И Турек Арант не знал верности.

— Выждем тут, пока войско не двинется, — пояснил Рогала. — Отдохнуть нужно. И поесть на дармовщинку. Ты далеко не отходи и не верь никому, что бы они ни говорили. И не надейся, что ты в безопасности. Мулене — не единственная гадюка в этом клубке.

Когда они вернулись в шатер, гном достал перо и чернила.

— Давай-ка прикинем, что к чему. В сложном мы положении. Кто у нас на доске? — Коротышка проворно набросал на листе колонки имен. — Я заметил четыре основные группировки. В центре первой — Кимах Фольстих, гостеприимный наш хозяин.

Голос Тайса так и сочился ядом — очевидно, пристанище и кормежка достаточно щедрыми ему не показались.

— Угу, — согласился Готфрид, глянув на крайний столбик. — У него половина союза в родне. Бафон Бохантина, Форстен из Тортаторе, Дослак из Файфенбруха, Данзер из Араны — все под рукой Кимаха. Правда, у Форстена и Данзера жены из дома Сканги, но, по слухам, Данзер — подкаблучник.

— Сканга во главе второй колонки. Он да еще тип, оравший про ведьму.

— Это Тетро, Арн Тетро. Про него говорят: смутьян и драчун. Каргус Сканга на троне всего пару лет, он пытается покончить со старым обычаем грызться за богатые города и земли. От Тетро в этом помощи немного.

— Лишние подробности оставь при себе, — оборвал его Тайс. — Еще два столбца — император и Братство. Синие заодно с повелителем, оставшаяся горстка — с Мулене. А прочие, кажется, вообще в политику лезть не хотят.