Утраченная невинность - Миллер Карен. Страница 50

Наконец Гар совладал с собой:

— Прости.

Чувствуя себя очень неловко, Эшер похлопал его по плечу.

— Не извиняйся.

— Уже поздно. Мы должны идти. Но сначала… — Гар с болью посмотрел на обезображенное лицо своего отца. — Эта статуя. Если я дам тебе магическую формулу, не смог бы ты… Не хочу, чтобы кто-нибудь увидел… Это даже опасно. Для нас обоих. А по отношению к нему — непочтительно.

Эшер вздохнул. Ему очень не хотелось снова прибегать к волшебству. Чем меньше магии, тем лучше для него. Но…

Он позволил Гару прочитать нужное заклинание и восстановил облик Борна с такой легкостью, словно статуя была сделана не из мрамора, а из сливочного масла. Потом Эшер собрал рассыпавшуюся землю, подобрал цветок и спрятал все в кустах, окружавших усыпальницу.

— Спасибо, — сказал Гар. Выглядел он виноватым и подавленным. — Я тебе очень благодарен.

— Докажи, — проворчал Эшер. — Найди способ, как мне из всего этого выбраться.

Гар кивнул. Кончиками пальцев коснулся безукоризненного мраморного лица Борна и пообещал:

— Я постараюсь.

Гар остался глух ко всем доводам Даррана и настоял на закрытом погребении своей семьи. Присутствовал очень ограниченный круг лиц. Шестеро суровых стражников вынесли тела из восточного крыла дворца. На лужайке, вдоль которой пролегала гравиевая дорожка, собрались Конройд Джарралт, некоторые члены Общего Совета, Пеллен Оррик, группа придворных и чиновников из Башни. Все в полном молчании наблюдали за мрачной процессией.

Эшер стоял вместе с Дарраном, Дафной и Уиллером и изо всех сил старался придать лицу суровое и мрачное выражение. Проклятые похороны. Как он их ненавидел. Вместе с Дафной он через четыре дня после несчастного случая навещал вдову кучера Мэтчера. Гар попросил его об этой услуге, и Эшер явился как официальный представитель короля. Сколько же там было слез и причитаний. В ту же ночь ему приснились похороны матери. Приснилась смерть отца, которого он даже похоронить не смог. Приснился несчастный, одурманенный Джед, который был все равно, что мертв.

А теперь еще эти похороны.

Холз шествовал за гробами в тяжелых одеждах из бархата и златотканой парчи, вознося молитвы за усопших торжественным и мрачным речитативом. Рядом с ним молча шагал Гар, с головы до ног облаченный во все черное. Впервые после коронации одежда его была украшена гербом Дома Торвигов — скрещенными мечом и молнией. Этот символ был вышит на куртке — на плечах, на груди, там, где сердце — и на манжетах рубашки. Эшер подумал, что Даррану пришлось выдержать тяжелый бой, но все-таки старик взял верх и заставил Гара использовать в траурной одежде фамильную символику. И Гар поступил мудро, проиграв сражение. Правящий монарх всегда носит ее на одежде. Всегда.

Даже если чувствует себя при этом обманщиком.

Заходящее солнце отбрасывало длинные тени по всему парку. Стражники Пеллена со всеми предосторожностями поместили три гроба в черный с блестящим отливом катафалк, закрыли его задние дверцы и заняли свои места за спинами Гара и Холза. Мэтт взял в руки хлыст, подобрал поводья и медленно тронул вороных коней прочь от дворца, по аллее, ведущей к усыпальнице. Гар, Холз и стража шествовали следом. Служитель Барлы продолжал молиться.

Как только они скрылись с глаз, в толпе собравшихся раздались рыдания. Эшер оглянулся и увидел плачущих олков и плачущих доранцев. Джарралт, конечно, не плакал. Даже если бы он горевал, то никогда не опустился бы до публичного проявления своих чувств. Но те доранцы, что заседали в Общем Совете, оказались не столь щепетильны и рыдали, не таясь, как и мастера гильдий, которые все поголовно были олками. Даже по щекам Пеллена текли слезы. Само собой, плакали все присутствующие королевские чиновники. Рядом навзрыд плакал Уиллер, и Дарран рыдал в голос, не отнимая платка от лица.

Дафна прикоснулась к его руке и строго посмотрела в глаза.

— Они сейчас как овцы, лишившиеся пастуха, и ничего не понимают. Ты должен что-нибудь сказать.

Он не хотел. Ему ненавистна была сама мысль о том, что придется привлечь к себе внимание, тем более в присутствии Конройда Джарралта, однако Дафна сделала верное замечание. Дарран был не в состоянии говорить, он плакал, как ребенок, поэтому Эшер поднял руку и произнес:

— Благочестивые господа и дамы, уважаемые главы гильдий, их супруги и все благородное собрание. В этот печальный день мы стали свидетелями завершения целой эпохи в истории нашего королевства. Его величество удалился, чтобы наедине попрощаться с покойными, а нам уместно пройти в Дворцовый зал собраний и почтить поминальной трапезой короля Борна, королеву Дану и принцессу Фейн.

Наступила полная тишина. Приглашенные на похороны удивленно переглядывались, смущенно перетаптывались на месте. Наконец те, что стояли ближе к дворцу, потянулись к открытым дверям. Дарран, совершенно промокший от слез, но уже несколько оправившийся, потянул Эшера за локоть.

— Хорошо сказано, Эшер. В самом деле, очень хорошо.

— Ты вроде удивлен?

Дарран вздернул подбородок.

— Не скрою, это так. Теперь…

— Эшер… — Рядом возник Конройд Джарралт. — На два слова, — с ледяной вежливостью произнес он.

Эшер поклонился.

— К вашим услугам.

— Наедине.

— Конечно. — Он повернулся к Дафне: — Увидимся во дворце.

Она ушла, увлекая с собой Даррана и Уиллера, но на ходу обернулась и послала ему мимолетную сочувствующую улыбку. Эшер не посмел ответить и вместо этого повернулся к Джарралту, который внимательно рассматривал его холодными глазами.

Презрев придворные манеры, Джарралт задал вопрос в лоб:

— Когда король намерен назначить нового Главного мага?

— Господин, у него уже есть Главный маг.

Взгляд Джарралта стал не только холодным, но и тяжелым.

— Дурм не более чем дышащий труп. — Он говорил приглушенным голосом, чтобы их не услышали. — Сентиментальная привязанность Гара к нему ставит всех нас в опасное положение. Ухо короля обращено к тебе, рыбак. Так наклонись к нему, объясни нашему королю, что дальнейшая задержка с назначением преемника Дурма породит вопросы, на которые, я уверен, Гар предпочел бы не отвечать.

Эшер спрятал руки за спину, чтобы Джарралт не видел, как у него сжимаются кулаки.

— Это угроза?

— Предупреждение, — сказал Джарралт и улыбнулся. — Я не хочу увидеть, как королевство ввергнет в пучину бедствий мальчишка, решения которого уже сейчас вызывают… вопросы. Он обещал перед свидетелями, что решит вопрос о преемнике Дурма.

— И он это сделает. Но только он, а не вы, будет решать, настало для этого время или нет.

Джарралт улыбнулся еще шире.

— Само собой. Но запас времени не бесконечен. Время уходит. Прислушайтесь получше, господин Правитель. Оно бежит, оно течет. Эти звуки говорят, что вы можете потерять последний шанс.

Ублюдок. Ублюдок. Эшер тоже изобразил улыбку.

— В самом деле? А мне кажется, они говорят о человеке, который сам сует голову в петлю.

Джарралт расхохотался.

— На твоем месте, Эшер, я не стал бы столь опрометчиво упоминать о головах и петлях. Что ж, я тебя предупредил. Делай, как знаешь… и готовься пожать плоды своих трудов.

Гар стоял в мерцании свечей, слушая, как затихают вдали шаги Холза. Вот со стуком закрылась внутренняя дверь усыпальницы. Следом эхо донесло тяжелый глухой звук — жрец затворил тяжелую наружную дверь, окованную медными полосами. Гар пересек тесный склеп и плотно закрыл массивную дубовую дверь, ведущую в него. Потом повернулся и прижался к ней спиной.

— Ну, вот мы и на месте. И наконец одни.

Кто-то хихикнул. Гар вздрогнул, но тут же понял, что это он, и зажал себе рот рукой.

Холодные каменные гробы, принявшие тела покойных в свои чрева, молча ждали слов Гара. Крышка каждого саркофага была украшена прекрасным мраморным изваянием.

— Я не задержусь у вас надолго, — начал он, немного помолчав. — Знаю, вы хотите спать. Просто мне нужно кое о чем вас спросить. Так, пустяк, в котором мне не хватает ясности. Теперь вы обрели последний приют, и здесь нас наверняка никто не услышит. Вы не станете возражать против моих вопросов? Нет, думаю, не станете.