Красное море под красным небом - Линч Скотт. Страница 74

— Вам нужно иногда отдыхать.

— Да, а корабль иногда должен находиться над водой. Так я, во всяком случае, слышал.

Локки вздохнул, повернулся к носу и стал разглядывать темнеющий южный край неба.

— Предосенний шторм, я бы сказал. Я прошел через много таких бурь.

Он говорил громко и беззаботно.

— Скоро пройдете еще через одну, капитан.

Время до полудня Локки провел в трюме, пересчитывая припасы; Мей, его писец, делал заметки на восковых табличках. От постоянного пребывания моряков в трюме было душно; те, кто предпочитал спать на открытом воздухе под ютом, в ожидании непогоды тоже переместились сюда. Локки был уверен, что чувствует запах мочи: кто-то либо слишком ленив, либо слишком испуган, чтобы пользоваться сеткой для испражнения. Это может плохо кончиться.

В четвертом часу пополудни все небо помутнело и превратилось в серый водоворот. Калдрис, присевший ненадолго отдохнуть у грот-мачты, пока руль держали Лысый Мазукка и еще один матрос, приказал убрать паруса и достать из ящиков штормовые фонари. Жеан и Джабрил во главе команд проверяли надежность крепления груза и оборудования в трюме. Раскрывшийся в бурю оружейный ящик или сорвавшаяся бочка на качающемся корабле могут отправить матросов на встречу с богами.

После обеда Локки по настоянию Калдриса (тот говорил шепотом) приказал тем матросам, которые запаслись табаком из корабельных запасов, покурить в последний раз. Больше нигде не должно быть открытого огня; теперь свет будут давать только алхимические лампы, а есть придется холодную пищу. Локки пообещал выдавать каждый вечер дополнительную порцию вина, если понадобится.

К тому времени как Локки и Жеан смогли спокойно сесть и выпить в своей каюте, стемнело, хотя до вечера было далеко. Локки закрыл ставни выходящих на корму окон, и каюта показалась ему еще более тесной, чем обычно. Локки разглядывал сомнительные удобства этого свидетельства власти Ревелла: мягкий гамак у левого борта, пара стульев, сабля и ножи, прилаженные к переборке штормовыми креплениями. «Столом» служила доска поверх сундука Локки. Как ни скудна эта обстановка, она казалась королевской по сравнению с тесными каморками Жеана и Калдриса, тем более с тем, как жили матросы на палубе или в трюме.

— Жаль, что так вышло с кошками, — сказал Локки.

— Мне бы тоже следовало вспомнить, — ответил Жеан, умолчав о том, что настолько доверял Локки, что ему и в голову не пришло озаботиться этим. Впрочем, Жеан мог сколько угодно притворяться вежливым — Локки ощущал свою вину не менее остро.

— Ты не виноват, — сказал Локки, потягивая теплый эль. — Я капитан этого проклятого судна.

— Не надо громких слов. — Жеан почесал живот, который за последнее время заметно уменьшился. — Что-нибудь придумаем. Да если нас несколько дней будет трепать буря, людям некогда будет думать ни о чем, кроме одного: как помочиться не в штаны.

— Гм… Буря. Прекрасная возможность для кого-нибудь из нас допустить промах и выставить себя дураком в глазах остальных. Скорее это буду я, чем ты.

— Перестань ворчать. — Жеан улыбнулся. — Калдрис знает, что делает. Он как-нибудь вытащит нас.

Неожиданно послышался тяжелый удар в дверь. Локки и Жеан одновременно вскочили со стульев, и Локки бросился к оружию. Жеан крикнул:

— Кто там?

— Коста, — послышался слабый голос, за которым последовало слабое дребезжание: кто-то словно пытался и не мог дернуть за ручку.

Жеан распахнул дверь; Локки между тем надел пояс с оружием. У трапа, покачиваясь, стоял Калдрис, цепляясь за дверную раму. Янтарный свет фонаря, вырвавшийся из каюты Локки, явил им ужасную картину: глаза Калдриса налились кровью и закатились под лоб, рот раскрылся, а бледная, словно восковая кожа покрылась испариной.

— Помогите, Коста, — сказал болезненным голосом Калдрис. Жеан подхватил его и поддержал.

— Черт побери! — пробормотал он. — Он не просто устал. Ему нужен врач!

— Помогите, Коста, — простонал начальник парусной группы. Он стиснул руки и прижал их к груди. Потом закрыл глаза.

— Помочь? — Локки взял Калдриса рукой за подбородок; пульс еле ощущался. — Как это «помочь»?

— Нет. — Калдрис дышал с трудом, делая паузу после каждого слова. — Помогите. Мне. Коста.

— Положим его на стол, — сказал Жеан, и они вдвоем уложили старика на спину.

— Боги, — сказал Локки, — это яд? Я ничего такого не чувствую.

— Я тоже, — сказал Жеан. — Думаю… думаю, у него прихватило сердце. Я такое видел. Дерьмо! Если дать ему спокойно полежать, напоить чем-нибудь…

Но Калдрис застонал, глубоко впился пальцами в грудь и содрогнулся. Руки его обмякли. С губ старика сорвался последний вздох, и Локки лихорадочно принялся прикладывать пальцы обеих рук к шее наставника.

— Сердце не бьется, — сказал он шепотом.

Негромкий, быстро усиливающийся стук по крыше каюты подсказал, что полил дождь. Глаза Калдриса, устремленные вверх, смотрели безжизненно, словно стеклянные.

— О дьявол! — сказал Жеан.

КНИГА ВТОРАЯ

КАРТЫ В РУКАВЕ

Глава восьмая

Конец лета

1

Темная вода у носа, вода повсюду, вода в воздухе; капли, как свинцовые пули, бьют в промасленный плащ Локки. Дождь хлещет как будто с одной стороны, потом с другой, никогда не падая прямо; «Красный вестник» покачивается взад и вперед в серых руках бури.

— Мастер Валора! — Локки держался за страховочный канат у грот-мачты (такие же канаты натянуты по всей палубе) и кричал вниз, в главный трюм. — Сколько воды?

Несколько мгновений спустя послышался голос Жеана:

— Два фута!

— Хорошо, мастер Валора!

Локки поймал на себе взгляд Лысого Мазукки и почувствовал тревогу. Он знал, что неожиданную смерть Калдриса экипаж воспринял как чрезвычайно дурное предзнаменование; теперь все открыто роптали на отсутствие женщин и кошек, а центром всеобщего недовольства был некий Оррин Ревелл, чей статус капитана и недавнего спасителя оказался под угрозой. Локки глянул на рулевого и увидел, что тот опять смотрит в стену дождя, как будто поглощенный своими обязанностями.

За Мазуккой у второго рулевого колеса стояли моряки в плащах: в такую погоду в открытом море штурвал легко может вырваться из рук одного рулевого. Лица матросов под капюшонами казались темными тенями; они также не сказали Локки ничего приветливого.

Ветер свистел в тросах и снастях над головой; большинство парусов были убраны. Корабль продолжал идти на юго-запад только под почти спущенными топселями. Корабль так сильно кренился вправо, что Мазукке и его помощникам то и дело приходилось выравнивать его. Это требовало непрерывной сосредоточенности, а волнение на море все усиливалось.

Босые ноги Локки оказались в серо-зеленой воде, и у него перехватило дыхание; чтобы увереннее держаться на палубе, пришлось отказаться от сапог. Локки смотрел, как вода — незваная, но постоянная гостья — прокатывается по палубе, прежде чем уйти в шпигаты или в щели парусиновых покрытий люков. На самом деле вода теплая, но в центре бури, под ударами ветра, Локки она представлялась ледяной.

— Капитан Ревелл!

Вдоль левого борта к нему направлялся Джабрил, держа в черной руке штормовой фонарь.

— Следовало бы уже несколько часов назад убрать мачты с брам-стеньгой!

С самого утра Локки выслушал от Джабрила десяток таких напоминаний или выговоров. Он посмотрел наверх, туда, где верхушки грот- и фок-мачты терялись в сером сумраке.

— Я подумывал об этом, Джабрил, но не счел это необходимым.

Согласно тому, что он читал, даже без парусов на реях мачты давали нежелательную опору ветру, отчего корабль даже мог перевернуться. Локки было некогда думать об этом.