Дети порубежья - Школьникова Вера. Страница 75

Но Тэйрин еще не все сказала:

– Корвин, эти жертвы… это графиня Клэра и жрец Эарнира, Адан. Он раньше служил у нас, в Виастро, а потом уехал в Инванос. Не знаю, почему.

– Все равно, Тэйрин. Послушай, еще не все потеряно. Нужно найти настоящего убийцу.

– Лорд Арно ищет. Он хотел отбить отца у жрецов, но тот не позволил.

Корвин подошел к невесте, взял ее на руки и понес наверх. Быть рядом – единственное доступное им утешение. Но в глубине души он немного завидовал Тэйрин – как, должно быть, хорошо, иметь отца, которого можно так любить.

Последние дни Рэйна жила словно в тумане, все вокруг утратило резкость – стены, вещи, люди. Относительную четкость сохраняли только деревья в парке, она часами простаивала возле них, приложив ладони к шершавой коре. Эльвин готовился к отъезду, она пожелала графу счастливого пути вежливым письмом, но больше не искала встречи. Все уже сказано, ничего не изменишь.

Девушка решила, как поступит – она скажет Хранителю, что разрывает помолвку, и уедет в Инванос, следом за Эльвином. Граф отказался от нее, но она будет неподалеку, ни на что не надеясь. Надо ведь где-то обосноваться, так почему бы не в Инваносе? Не возвращаться же в дом дяди – беднягу удар хватит, как только племянница появится на пороге.

На что она будет жить, Рэйна пока не знала, но верила, что найдет способ не умереть с голоду. Леар обещал обеспечить ее, если помолвка не приведет к браку, но Рэйна не могла взять эти деньги. Девушка не приняла бы их и через год, а уж тем более сейчас, разрывая договор раньше срока, полюбив другого. Придется выживать без посторонней помощи.

Она может учить детей грамоте, вышивать по бархату золотой нитью, рисовать по шелку, играть на арфе. То же самое умели десять благородных девиц из двенадцати, немного утешало, что не всем им нужно было зарабатывать на хлеб. Она будет искать место в богатой купеческой семье, где отец семейства желает придать светского лоска дочерям, чтобы выдать замуж за дворян.

За день до отъезда Эльвина Рэйна пришла в библиотечную башню. Хранитель принял ее в той самой комнате, куда она привела подвернувшего ногу графа. Неужели с тех пор прошло так мало времени? А ей казалось – целая вечность. Девушка успела полюбить и потерять, а на столе в гостиной по-прежнему стояли букеты осенних листьев. Еще даже не выпал первый снег.

Она не видела Леара больше месяца, он похудел, черты лица заострились, изменился взгляд. Раньше Хранитель взирал на мир с любознательной иронией, а в глубине глаз прятались лукавые искорки, теперь зрачки потускнели, искры погасли, уступив место свинцовой безнадежности. Это был взгляд смертельно больного человека, страдающего от боли, не верящего в исцеление.

– Хорошо, что вы пришли, Рэйна. Я собирался просить вас о встрече, – он говорил глухо, в сторону, не глядя ей в лицо, – мои обстоятельства изменились, я вынужден расторгнуть помолвку, и как можно быстрее. Но свои обязательства перед вами я выполню.

Девушка против воли усмехнулась:

– Какое совпадение – мои обстоятельства тоже изменились.

– Надеюсь, к лучшему, – он не спрашивал, лишь отдавал дань вежливости.

Рэйна не видела причин скрывать:

– Я полюбила другого.

– Тогда выходите за него замуж как можно скорее. Если он беден – я оплачу все расходы. Будет лучше, если ваше имя перестанут связывать с моим.

Девушка покачала головой – если бы все было так просто:

– Он женат. Меня это не остановило, но он, как и должно честному человеку, отказался. Наверное, я недостаточно хороша, чтобы мужчина забыл ради меня о долге, – она не скрывала горечи, сама не зная почему открывает душу этому новому Леару, столь не располагающему к откровенности. – А что случилось с вашими обстоятельствами?

Леар улыбнулся грустно, напомнив себя прежнего:

– В день королевского траура я собираюсь предложить наместнице стать моей женой.

– Прямо в часовне, или подождете, пока закончится бдение? – Поинтересовалась Рэйна. Хранитель и в сумасшествии сохранял освежающую оригинальность.

– Прямо в часовне, – подтвердил Леар, – таков уговор. Если король не возмутится и не сойдет с постамента, чтобы меня покарать, наместница примет предложение. Боюсь только, что мы не успеем заключить брак до того, как меня казнят.

По выражению его лица Рэйна, наконец, осознала, что он не шутит. Она медленно опустилась в кресло, не зная, что сказать человеку, выбравшему столь нелепую смерть.

– Да, я понимаю, звучит глупо. Как раз сегодня перечитывал Скрижали Наместниц. Закон, карающий смертью посягнувшего на наместницу, приняла Ингвилла Суровая, вторая наместница, сразу после того, как взошла на престол в 118-м году от основания империи, – Леар говорил спокойно, словно читал лекцию по истории, – ее можно понять, лорды далеко не сразу смирились с новым порядком. Амальдия Первая Жестокая, сто лет спустя, внесла в закон некоторые поправки – обезглавливание заменили четвертованием. Она же и опробовала новый закон, обвинив своего военачальника в посягательствах. Если верить записям Хранителя, военачальник был ее любовником и умер потому, что попытался положить конец их отношениям. Следующей жертвой стал…

– Прекратите, – прошептала Рэйна, – если вы так хорошо знаете историю, то почему не учитесь на чужих ошибках?

Леар не ответил, но замолчал. Потом глухо выговорил:

– Простите. Я перешел грань. Я найду повод расторгнуть помолвку не задев вашу честь. Вам лучше уехать из Сурема куда-нибудь в провинцию.

– Я собиралась в Инванос.

– В Инванос? – Переспросил Леар с некоторым удивлением. Потом кивнул, словно догадался.

– Да.

– Возьмите деньги на дорогу и не путешествуйте в одиночку, примкните к торговому каравану. Прощайте, – он взял со стола кошель и протянул ей. Девушка, помедлив, взяла:

– До дня траура еще есть время. Постарайтесь не стать очередной записью в Скрижалях. Удачи.

Леар подождал, пока закроется дверь, подошел к окну, прислонился к стеклу лбом, закрыл глаза. Он сорвался, безобразно сорвался, напугав бедную девушку. Страшно. Как же страшно умирать вот так, глупо, никчемно, безобразно. Его разрубят на куски на глаза у Саломэ, и она ничего не сможет сделать, будет смотреть, проклиная его за упрямство. Леар понимал, что у Элло есть причина ненавидеть брата, но разве это его вина? Не он связал их узами, не он выманил маленького Элло на лунную дорожку, рассыпавшуюся под ногами. Он всего лишь испугался одиночества. Приговор подписан, он станет строчкой в скрижалях, так решил его давно умерший брат, и Леар ничего не может с этим сделать – Хранитель пытался вырваться, но огненная змея, неизменный спутник его близнеца, сковала волю. Он был свободен до тех пор, пока не сопротивлялся. Но любая попытка сорваться с крючка заканчивалась болью и унизительным бессилием. Если смерть – единственный способ освободиться, он предпочтет умереть.

Храм отцов-дознавателей в Суреме больше напоминал крепость – толстые стены, узкие окна-бойницы, дубовые двери, окованные железом. В отличие от главного храма бога правосудия, величественного здания из зеленого гранита, украшенного по фасаду малахитовыми плитами, скромная обитель псов Хейнара не бросалось в глаза, притаившись за каменным забором на окраине города. Давно прошли времена Саломэ Шестой Святой, когда людей хватали прямо на улицах, а потом уже, в подвалах, оказывалось, что те поклонялись Ареду, приносили ему в жертву младенцев, злоумышляли против наместницы, собирались разбить статую короля Элиана… но горожане, по старой памяти, обходили маленький храм стороной.

С того момента, как Вэрда Старниса привезли в Сурем, он не видел солнечного света. Крошечная камера – будь он побольше ростом, не смог бы толком вытянуться на охапке затхлой соломы. Тяжелая дверь с решетчатым окошком, дырка в полу, глиняная кружка с водой. И больше ничего. Узнику, решившему покончить с собой, оставалось только разбить голову о стену, но Вэрд не мог прибегнуть и к этому, последнему выходу. Умирать нужно было раньше, теперь он должен был жить и надеяться, что Арно успеет вовремя.