Дети порубежья - Школьникова Вера. Страница 77

Попав в свиту наместницы, Рэйна держалась в стороне и от шумных увеселений, и от дворцовых сплетен, не говоря уже о борьбе за подачки – основного занятия придворных. Безземельные дворяне, включая ее дядюшку, кормились милостями наместницы и готовы были за эти милости перегрызть горло кому угодно. Продвижение по службе в канцеляриях и министерствах, место в свите ее величества, государственный пенсион – дядюшка мог обсуждать эти животрепещущие темы часами, Рэйна достаточно устала от этого живя в его доме, чтобы искать того же при дворе. Но даже будучи затворницей, она знала, кто может помочь в таком деле:

– Нужно идти к министру Чангу. Говорят, он всемогущ. Наместница позволяет ему все, как прежде Энрисса.

Министр государственного спокойствия был занят, графу Инваноса пришлось подождать в приемной, пока он освободится. Господин Чанг читал донесение своего человека из Квэ-Эро: корабли отплыли, эльфы так ничего и не предприняли, а в ночь перед отплытием на «Сильвану» с тщательными предосторожностями погрузили таинственные бочки. Что в них, прознатчику выяснить не удалось, но министр догадывался, и догадка привела его не в лучшее расположение духа.

Если герцог Квэ-Эро каким-то чудом узнал про неудачный опыт военачальника Тейвора двадцатилетней давности… Чанг отписал своему человеку, что именно нужно искать, и, отхлебнув остывший карнэ (он уже забыл, когда ему в последний раз удавалось выпить свой карнэ горячим) пригласил графа в кабинет.

Рэйна была готова, что ей вежливо предложат выйти вон, но Чанг любезно кивнул девушке, пока та помогала Эльвину сесть в кресло, и словно забыл о ее существовании. Впрочем, Рэйна не обольщалась – не позднее полудня министр будет знать и о ее прогулках с графом, и о разрыве помолвки с герцогом, если уже не знает.

Она быстро огляделась – про кабинет министра государственного спокойствия ходили разные слухи: и что прямо там, позади его стола, стоит дыба, обычно прикрытая белой простыней, и что Чанг пьет, чтобы заглушить голос совести, и весь пол уставлен пустыми бутылками, а кавднийский ковер на полу заляпан винными пятнами. Другие, впрочем, уверяли, что бурые пятна на ковре отнюдь не от вина. Не то, чтобы девушка верила в эти нелепицы, но действительность оказалась и вовсе прозаичной.

Просторная светлая комната, окна большие, прозрачные, не так уж сильно министр боится за свою жизнь, если сидит спиной к окну на первом этаже. Никакого ковра нет, янтарный паркет елочкой, добротный стол и кресла, несколько шкафов. Ни дыбы, ни пустых бутылок, вместо вина на столе наполовину пустая чашка с карнэ и гора бумаг. Никаких украшений, только на стене, напротив стола, портрет наместницы. Рэйне понадобилось некоторое время, чтобы понять, что изображенная на нем золотоволосая женщина – Энрисса, а не Саломэ.

Наместница, в простом белом платье, сидела в кресле, положив книгу на колени, в пол-оборота к зрителю. Небрежно заплетенная коса была перекинута через плечо, на губах играла теплая улыбка. Женщина на портрете казалось такой молодой и счастливой, неудивительно, что Рэйна едва не ошиблась. До сих пор ей доводилось видеть только поздние портреты Энриссы Златовласой, где строгая наместница взирала на мир усталым взглядом, опустив уголки губ.

– Прошу прощения за задержку, ваша светлость. Дело не терпело отлагательств. Я вас внимательно слушаю.

– Вчера я получил письмо от лорда Дарио. Отцы-дознаватели арестовали Вэрда Старниса и обвиняют его в убийстве моей жены и жреца Эарнира.

– Примите мои соболезнования, граф. Произошла трагедия. Понимаю ваше стремление поскорее вернуться домой, – между строк читалось: «ну и при чем тут я? Почему бы тебе не оставить меня в покое и не пойти собирать вещи?»

– Я собирался уехать сегодня, но теперь не могу. Старнис ни в чем не виноват. Его необходимо освободить!

Министр вздохнул, и медленно, внятно, словно разговаривал с ребенком, ответил:

– Ни в чем неповинного Старниса застали с ножом в руках над свежими трупами. Согласитесь, что у дознавателей были некоторые основания для ареста.

– Я уверен, что этому есть объяснение, – Эльвин не сдавался.

– Разумеется есть. Как насчет такого: ваш дядя, лорд Дарио, дал убежище пособнику Ареда, своему давнему другу, а тот, в «благодарность» убил его невестку и жреца. А есть и другой вариант: ваш дядя, тайный аредопоклонник, закрывал глаза на жертвоприношения в якобы заброшенной часовне, а то и сам принимал в них участие. А вовлек его в темный культ Вэрд Старнис. Возможно еще и третье, объясняющее, почему жертвой стала именно ваша жена, – Чанг выразительно кашлянул в сторону Рэйны, невольно сжавшей плечо Эльвина, – мне продолжать?

– Прекратите! Вы же знаете, что ни Вэрд, ни Арно никого не убивали!

Чанг согласился:

– Знаю. Я знаю так же, что только благодаря Старнису, уговорившему вашего порывистого дядюшку не делать глупостей, тот не поднял мятеж в вашей провинции.

– Жаль. Я бы его поддержал, – Эльвин выпрямился в кресле, сцепив руки так, что побелели костяшки пальцев.

– Тогда только к лучшему, что вас там не было, – любезно ответил Чанг. – Поймите, граф, – из голоса министра исчезла ироничная вежливость, – я рад был бы помочь. Вэрд Старнис хорошо управлял своими землями, защищал границы и вовремя платил налоги. То же самое делал его сын, и будет делать его внук. Но вытащить Старниса на этот раз – невозможно. Даже если доказать, что он не приносил жертвы Ареду, остается обвинение в пособничестве. Через год пересмотр дела, если бы на тот момент он был еще на свободе, а его племянников оправдали, жрецам пришлось бы отступить. Но до конца года его так или иначе сожгут. Я отправил своих людей в Инванос, в помощь Дарио. Если они успеют найти мерзавца, Старниса казнят за то, что он и в самом деле совершил. Насколько я понимаю, для него это будет большим облегчением.

Людей в Инванос Чанг отправил прежде всего следить за слишком горячим лордом Дарио, весьма удачно женившемся на дочери вождя самого большого варварского племени в тех краях. В случае мятежа лорда Арно ждал своевременный несчастный случай. Поиск настоящего убийцы не входил в число первостепенных задач господина министра. Он наверняка уже за границей, а чем больше варваров принесут в жертву кому угодно, хоть Ареду, хоть Семерым, хоть самому Творцу, тем лучше для империи. Если граф Эльвин и вправду так умен, как о нем говорят, он и сам поймет, что делают в Инваносе люди Чанга.

Эльвин подался вперед:

– Это все, что вы можете для него сделать?

– Нет, не все. Еще я напомню отцам-дознавателям, что законы империи запрещают применять пытки к лицам дворянского сословия без позволения наместницы иначе, чем в случае обвинения в государственной измене. В измене Старниса на этот раз не обвиняют. И прослежу, чтобы о моем напоминании не забыли. А на вашем месте, граф, я бы обратился к старшему дознавателю с просьбой о свидании. Скажите, что хотите воззвать к совести убийцы, убедить его раскаяться перед посмертием. Уверен, что вам не откажут. Окажите Старнису эту последнюю услугу, – на словах «последнюю услугу» Чанг сделал особое ударение.

Побледневший Эльвин на ощупь нашел руку Рэйны и поднялся:

– Я надеялся на большее, но если нет другого выхода, я воспользуюсь вашим советом.

Чанг проводил неожиданных посетителей долгим взглядом. Интересно, знает ли Хранитель, что у его невесты появился шанс стать графиней Инваноса, а не герцогиней Суэрсена? Можно только порадоваться за девочку – слепой мечтатель намного лучше зрячего убийцы.

Рэйна и Эльвин медленно шли по коридору. На середине пути граф неожиданно попросил:

– Пойдемте в сад, Рэйна. Я не хочу сейчас возвращаться к себе, отвечать на вопросы, диктовать письма. Расписываться в собственном бессилии. Чанг прав, остается только одно, но я не могу решиться. Наверное, я трус.

Только услышав его слова, девушка в ужасе осознала, о какой «последней услуге» говорил министр. Да, лучше так, чем сгореть заживо, но почему Чанг переложил эту тяжесть на Эльвина? Разум услужливо подсказал ответ: потому что никто не заподозрит безутешного вдовца, а про министра и без того рассказывают слишком много подобных историй.