Война меча и сковородки (СИ) - Сунгуров Артур. Страница 10

- Как жаль, что я не могу отправиться к тебе, - сказала Эмер, задумчиво рассматривая орден и пуская им солнечных зайчиков. - Сегодня девицы меня с ума сведут трескотнёй.

- Зато сколько друзей и подруг у тебя появится, графиня... Поэль, - улыбнулась Айфа.

- Не напоминай мне о почётном титуле. Назвать меня Сковородой! Могло же такое придти королеве в голову.

Они поболтали, пока иллюзия, которую Айфа наколдовала на лицо Эмер, не начала рассеиваться. Снова проступил синяк и стал виден заплывший глаз.

- Завтра я постараюсь приехать пораньше, чтобы опять превратить тебя в благовоспитанную девицу, - утешила сестру Айфа. - главное, чтобы милорд жених не появился неожиданно.

- Хоть б он вообще не появился, - коротко сказала Эмер, прижимая к груди золотую сковороду, но чувствуя под одеждами золотую монету.

- Всё, прекрати, - оборвала её Айфа. - Твоё уныние начинает раздражать. Все выходят замуж. И там не так плохо, как тебе представляется.

Они с Сесилией уехали перед вечерней королевской трапезой, и Эмер осталась совсем одна. Вернее, осталась одна со своими невесёлыми мыслями, а не одна в мире. Вокруг неё сразу зароились девицы, мечтавшие теперь подружиться, и ни одна не хихикала, глядя на её рыжие волосы, и не называла Маяком. Острюд и две или три её подруги поздравили Эмер с натянутыми улыбками, их так и распирала зависть. Эмер видела это и с удовольствием готовилась к боевой стычке, которая предполагалась в девичьей спальне перед сном.

Так и вышло. Выполнив обязанности перед королевой, поужинав и прочитав молитву, девицы переоделись в ночные рубашки, заплели друг другу косы и надели чепцы. Все наперебой желали Эмер доброй ночи, а Острюд, стоя перед зеркалом и с преувеличенным тщанием завязывая ленты чепца, вдруг вздохнула:

- Что же это за судьба мне выпала? Сначала я спала с Маяком, теперь со Сковородкой... Буду молить небеса, чтобы не пришлось делить постель с Пугалом.

Эмер повернулась к ней обманчиво мягко:

- Уж не меня ли вы обзываете Сковородкой, леди Фламбар?

Острюд отвернулась от зеркала и вскинула тонкие брови, изобразив невинно-удивлённый взгляд:

- Разве я сказала что-то не то, Эмерочка? - огорчённо спросила она. - Но ведь имя, которое дала тебе королева... Оно значит - Сковородка. Графиня Сковородка.

Кто-то из девиц захихикал, и Острюд улыбнулась безмятежно и с пониманием.

- Конечно, Её Величество не случайно назвала тебя Сковородкой, Эмерочка. И лицо у тебя плоское, и сама ты худа, как ручка сковородки. Но тут королева проявила недальновидность. Тебя надо было назвать графиней Фара - графиня Маяк, - и она засмеялась над шуткой, засмеялась чистым, хрустальным смехом.

Только этого Эмер и ждала.

- Ты осмелилась смеяться над королевской наградой?! Да это то же самое, что смеяться над Ёё Величеством! - и она с размаху отвесила Острюд плюху.

Девица такого не ожидала и замолчала, схватившись за щеку и изумлённо уставившись на Эмер. По-правде сказать, ударила Эмер несильно. Рука у неё была слишком тяжёлая, а Острюд - слишком хлипкая. Не хватало ещё шею свернуть этой острячке.

Остальные барышни ахнули, как одна, а Эмер сделала шаг вперёд и схватила Острюд за шею сзади, больно сжимая большим и средним пальцами. Девица завизжала, как поросёнок, а Эмер несколько раз с силой пригнула её головой к коленям.

- Кланяйся мне, кланяйся, выдра ехидная, - приговаривала она с удовольствием. - Я тебя научу уважать королеву.

Вокруг них бегали испуганные благородные барышни и орали, как будто на их глазах варвары с юга насиловали девственниц. Драки в девичьих спальнях время от времени происходили, но драчуньи ограничивались тем, что таскали друг друга за косы и царапали противницам щеки. Физическая сила Эмер внушала девицам такой ужас, что они даже не осмелились помочь леди Фламбар.

Когда Эмер выпустила обидчицу, та отскочила в сторону - растрёпанная и красная.

- Ты! Долговязая деревенщина! - закричала она, разражаясь слезами. - Ты знаешь, что с тобой за это будет?

- Что? - спросила Эмер. - Королеве пожалуешься?

- Приедет мой брат и отомстит за меня! - завопила Острюд, понимая, что проиграла. Пожаловаться королеве на трёпку, которую учинили из-за насмешек над королевской наградой - такое могла позволить себе только последняя дурочка.

- Если твой брат дохляк, как и ты, я с ним справлюсь одной левой, - спокойно сказала Эмер. - А если нет... то приедет мой брат, - она многозначительно посмотрела на остальных девиц, и те шарахнулись от неё, как от вспышки молнии.

Мало кто знал, что брату грозной графини Поэль всего лишь девять лет.

- Почему шум?! - дверь распахнулась, и в спальню запоздало влетела леди Бертрис в сопровождении служанок. Старшая придворная дама уже облачилась в ночную одежду, и широкая рубашка в оборках делала пышную фигуру леди ещё более пышной. Чепец на голове топорщился, будто был надет на рога. Несомненно, что леди уложила на ночь волосы на деревянные колбашки, чтобы кудри завтра вились круче. И судя по всему, она не пребывала в благодушии оттого, что несносные девицы подняли её в поздний час из постели и заставили промчаться по коридору в неподобающем виде.

- Случилось нечто недозволенное, леди Бертрис! - возопила Эмер, предупреждая остальных девиц. - Вот эта глупая особа, - она указала на плачущую Острюд, - осмелилась неуважительно отозваться о королеве! Ну я и поставила её на место, чтобы попридержала слишком длинный язык!

- Так ли это, девица Фламбар? - ледяным тоном осведомилась леди Бертрис, повернувшись к Острюд.

- Она осмелилась смеяться над наградой, которой наградила меня Её Величество! - сказала Эмер со священным ужасом. - Правда ведь, благородные барышни?

Девицам ничего не оставалось, как подтвердить. Их тихие и неуверенные голоса ещё больше рассердили леди Бертрис.

- Безмозглые девчонки! - она даже топнула, показывая, в какой находится ярости. - Сколько надо вдалбливать в ваши пустые головы, что вы - никто, и смеяться над тем, что делает или говорит королева недопустимо! У вилланок больше почтения и здравого смысла, чем у вас, благородные лягушки!

Эмер стояла рядом и умиротворенно кивала в такт словам старшей придворной. Когда леди Бертрис посмотрела на неё, Эмер мгновенно приняла возмущенный вид:

- Вы совершенно правы, леди Бертрис! После того, что вы сказали, ни одна из них не посмеет говорить о королеве плохо! А если посмеет, я вам тут же доложу.

- Полагаюсь на вас, графиня Поэль, - старшая придворная еще раз обвела девиц тяжёлым взглядом и удалилась. Оборки ночной рубашки колыхались при каждом шаге, подобно флагам.

Эмер оглядела девиц, недвусмысленно постукивая кулаком о ладонь.

- Ну, - спросила она, - кто ещё хочет высказаться по поводу королевской награды?

Желающих не нашлось, и Эмер широко улыбнулась.

- Тогда быстро по постелям, благородные девицы. Если не хотите, чтобы я взяла вас за ноги и вывесила из окна, чтобы снились сны о птичьих полётах.

Угроза возымела действие, и барышни разбежались по кроватям. Никогда ещё девичья спальня не засыпала так быстро и тихо. Острюд нехотя подошла к кровати. Злоба и ярость душили её, но открыто протестовать она боялась.

- И ты ложись, - велела Эмер. - Но если ткнешь меня своим острым локоточком или стащишь одеяло - будешь спать на полу.

Девицы забрались под одеяло и повернулись друг к другу спинами.

- Приедет мой брат, и ты обо всём пожалеешь, деревенщина! - прошипела Острюд.

Эмер не ответила и зевнула, а потом поудобнее устроила подушку под головой и закрыла глаза.

Чуда не случилось, и жених приехал. Об этом Эмер сообщили с самого утра, едва она успела глаза разлепить. Айфа появилась запыхавшаяся, на миг утратившая королевское величие. Она шлёпнула на лицо сестре горячие ладони и зашептала заклинание, не особенно заботясь, что на них таращились придворные девицы.

Жёлтое платье было надето, волосы причёсаны и приглажены, чтобы не слишком буйно вились. Эмер ждала, что вот прямо сейчас её представят лорду Ишему, но сделать это никто не торопился. Пришлось прислуживать королеве, как обычно, гулять по саду и кормить маленьких противных собачек - любимчиков Её Величества. Потом был холодный обед, где она узнала, что вечером готовится праздник по случаю помолвки, и только там она увидит жениха.