Война сердец (СИ) - "Darina Naar". Страница 287

— Нет, не ошибаюсь. Ты же знаешь, я ненавижу девственниц. Всё равно, что спать с табуреткой. Или... а, может, ты всё ещё любишь свою Эстеллу? — догадался Клем.

— Вовсе нет, — упрямо мотнул головой Данте.

Но после этого разговора на зло Клементе он уложил Табиту в кровать, в тайне надеясь: утехи такого рода заставят его позабыть Эстеллу.

Но мечты эти разбились как корабль о рифы. Всё вышло с точностью до наоборот. Переспав с Табитой, Данте ощутил такое омерзение, какого от близости с женщиной не испытывал никогда. Ему захотелось схватить Табиту и шарахнуть её головой об шкаф. И Данте выставил её на улицу. Вернулся в комнату, сбросил простыни и до утра ревел, сидя на полу.

— Эстелла, Эсте... Эсте... что ты со мной сделала? Ты мне нужна, только ты одна.

Едва рассвело, Данте уже сидел в седле, решив наведаться к одному памятному местечку. Немного поблуждав, он отыскал полянку, ту самую, где их с Эстеллой обвенчал Тибурон. Данте спешился, привязав гнедую кобылу по прозвищу Айва к дереву. И его охватил острый приступ отчаянья. Ну почему, почему он должен расставаться с Эстеллой? Он не хочет её терять. Он любит эту женщину, и этого уже не исправить.

Не сразу, но Данте отыскал и молодую драцену, ту, что они с Эстеллой посадили в день свадьбы. Тогда это был саженец размером с ладонь. За шесть лет он вымахал до деревца высотой в метр. Юноша долго рассматривал драцену, гладя её длинные жёсткие листья, вспоминая клятвы, поцелуи и объятия, и их ночи с Эстеллой. Что-то кольнуло в животе, мурашки побежали по телу, пальцы онемели, а из ушей повалил дым. Приступ жуткой боли скрутил все внутренности, и Данте упал без сознания у подножия дерева Удачи — символа вечной любви.

====== Глава 33. И всюду реет смерть ======

Неопределённость с Данте, появление в доме Ии, а также исчезновение Маурисио выбили Эстеллу из колеи. Да и Мисолина прибавляла проблем. Ию она возненавидела. Хотя та была тише воды, ниже травы — даже помогала кухарке готовить, а Чоле убираться. Но Мисолина не упускала возможности ляпнуть гадость. Эстелла Ией тоже особо не прониклась, оставив её в доме лишь из-за просьбы Данте. На следующий же день Эстелла, открыв волшебный медальон, позвала Кларису. Та была занята и попросила подождать пару дней. Так, Ия осталась в доме Рейес.

В сердце Эстеллы, вместе с тоской по Данте горела и скука. Ну чёрт возьми! Из-за этой чумы ей и сходить некуда. Все рестораны, театр и казино, даже лавки и ярмарки — всё, всё закрыто. Новый алькальд нынче запретил и церковные мессы. Теперь разрешалась только исповедь один на один с падре Антонио.

Эстелла затосковала по Буэнос-Айресу, по широким улицам, площадям, Бульвару Аламеда с его увеселительными заведениями и магазинами, и по дому дяди Ламберто. Вот бы им с Данте туда попасть! Если бы закончилась эта мерзкая чума, она бы убедила Данте и Кларису поехать в столицу.

Но чума не отступала, люди умирали массово, день за днём, час за часом. Трупы уже не вывозили на окраину — их было так много, что сжигали их прямо на городских улицах. А в сердцах живых копошился страх. Алехандро Фрейтас приказал ежедневно вывешивать на стенах ратуши списки умерших. «Стена ужаса», как её прозвали в народе, вызывала у горожан панику — все боялись найти в списках фамилии своих родных, друзей или возлюбленных.

Эстелла давно хотела наведаться к ратуше, дабы почитать списки, но то одно, то другое, то третье — что-то беспрестанно ей мешало.

О Маурисио она вспоминала редко, но зато в душе её появилась обида на Данте. Почему он так холоден с ней? Неужто разлюбил? Нет, не может быть! При последней их встрече она явно читала в его глазах страсть, нежность и безграничное восхищение. Но почему он её отталкивает, если любит?

Утром в среду Эстелла решилась-таки пойти к ратуше, да и заодно наведаться в особняк на Бульваре Конституции. А то она совсем выпала из реальности.

Когда она объявила за завтраком о своих планах, Мисолина захотела пойти с ней. Эстелла не придумала как отказать сестре, но оставаться с ней вдвоём и слушать её колкости она не желала, поэтому зазвала с собой и Ию. На возмущение Мисолины Эстелла, поведя плечиком, сообщила: Мисолину никто не заставляет никуда идти, она сама напрашивается.

— Если тебя что-то не устраивает, сестричка, ты можешь остаться дома и погрызть себе локти, — ядовито закончила Эстелла. И Мисолина умолкла.

После завтрака три женщины покинули замок Рейес, сели в экипаж и вскоре уже созерцали белоснежное здание ратуши.

Несмотря на запрет алькальда, народу тут была уйма. Распихивая толпу, Эстелла добралась до списков. Ия и Мисолина с ней не полезли.

Прочитать списки удалось не сразу. Во-первых, впереди маячили людские головы. Во-вторых, шрифт печати был до невозможности мелким.

— Зря ещё мельче не напечатали, даже обидно, — не удержалась от возгласа Эстелла. Кое-как протиснулась ближе и вычитала среди тучи имен и фамилий те, которые повергли её в шок:

Дельгадо Беренисе — жена доктора Дельгадо.

Дельгадо Кларибель — жена покойного Диего Дельгадо.

Ничего себе! У Эстеллы затряслись все поджилки. Только недавно супруга доктора наведывалась к ней. Живая и здоровая, она приглашала Эстеллу работать в госпитале. Самого доктора Дельгадо в списках не было.

Пока Эстелла переваривала информацию, некая грузная дама толкнула её локтем в бок.

— Можно поаккуратнее? — возмутилась Эстелла. Но дама напирала, и, в итоге, оттеснила её чуть дальше — здесь фамилии в списках начинались на М, Н, О и далее.

Эстелла аж чуть не пнула толстуху ногой. Она-то как раз хотела добраться до букв А и Г, чтобы удостовериться: никого из членов её семьи в списках нет.

Но делать было нечего, и Эстелла, в ожидании доступа к нужным ей спискам, опять вчиталась в какие попало:

Нуньес Соль-Мария. Это ж подруга Сантаны! Та самая, с которой её связывали недвусмысленные отношения.

Парра Медина Хосе-Луис-старший; Парра Медина Клара — родители Луиса.

Эстелла, находя знакомые фамилии, расстраивалась всё сильнее и сильнее. Сердечко её заколотилось от тревоги, когда она, наконец, протиснулась к началу алфавита.

Де Пенья Брага Норберто. Дядя Сантаны. Об этой смерти она уже знала.

Гальярдо де Агилар Арсиеро. И об этом знает, хотя до жути страшно видеть в списке собственную фамилию.

Бильосо Сильвио; Бильосо Ренато. Какие-то знакомые фамилии, будто она их уже слышала. Но вспомнить так и не смогла.

Альтанеро Хорхе-Эстебан...

Эстелла замерла, глотая слёзы. Дядя Эстебан умер. Как гром среди ясного неба. Хотя она знала, что так и будет, но до последнего надеялась на чудо: ошибочный диагноз или чудодейственное лекарство. Наивная, а ещё фельдшер. Ведь прекрасно знает: чума никого не щадит. Надо идти домой и расспросить обо всём Либертад. Бедняга. Она сама-то хоть жива?

В списках фамилии Либертад Эстелла не нашла, но это мало её успокоило. Не в силах больше читать и сопротивляться напирающей толпе, она вылезла на дорогу. Мисолина и Ия стояли, отвернувшись друг от друга, но, увидев Эстеллу, бросились к ней.

— Ну что там? — напряжённо спросила Мисолина.

— Умерла Беренисе Дельгадо, родители Луиса, Соль, Кларибель, — перечисляла Эстелла. — И самое ужасное — дядя Эстебан. Я хочу пойти к нашему дому и узнать что там происходит.

— Да ты сдурела что ли? — зашипела Мисолина, раздуваясь как рыба-фугу. — Они там все поумирали, а кто не умер, так, наверное, заразный. Я ни за что туда не пойду!

— А я пойду! — рыкнула Эстелла, пуская глазами молнии.

— Это твоё дело, — скривилась Мисолина. — Хочешь умирать, умирай, только меня не зарази, а то я тебя убью. Кстати, мы тут пока стояли с этой женщиной, — указала она на Ию, — слышали один разговор. Говорят, будто бы у алькальда есть лекарство от чумы. И люди не прочь штурмовать ратушу, чтоб заставить алькальда спасти тех, кто ещё жив.

— Бред! — нетерпеливым жестом Эстелла поправила шляпку. — Лекарства от чумы не существует. Его нет и всё тут. Это я тебе как фельдшер говорю.