Война сердец (СИ) - "Darina Naar". Страница 31

Данте стоял в озере по щиколотку в воде. В руках он держал плетёную корзину. Посреди озера красовалось раскидистое вишнёвое дерево. Данте смеялся, срывая огромные спелые ягоды, похожие на капли крови. Тут дно у корзины отвалилось и все вишни упали в воду. Данте, ругаясь, опустился на колени и стал их собирать обратно.

— Привет, — раздался звонкий девчачий голос. Кто-то тронул его за плечо. Данте обернулся. Это была Эстелла.

— Ты такой милый, — Эстелла, чмокнув его в щёку, побежала прочь. Тёмные локоны мелькнули вдали, скрываясь за зелёными зарослями.

— Погоди! Стой! — Данте хотел побежать за девчонкой, но вишни, которые он рассыпал по дну озера, вдруг пустили корни. Они росли и росли, обвивая гибкими ветвями ноги и руки мальчика так, что он не смог сдвинуться с места...

За завтраком в особняке Гальярдо де Агилар царила напряженная атмосфера, скрытая за масками равнодушия. Арсиеро — мужчина интеллигентной наружности, с тонкими усиками и узким клювообразным носом — читал «Политическое обозрение». Эстебан, элегантно закинув ногу на ногу, изучал результаты вчерашних скачек и недовольно морщил нос. Урсула раскладывала по тарелкам жаркое, завёрнутое в листья салата, поливала его соусом и наполняла хрустальные стаканы соком. Роксана бросала на членов своего семейства презрительные взгляды. Мисолина, с видом принцессы, которую вечно недооценивают, раскладывала на коленях салфетку. Берта усаживала вертящуюся во все стороны Гортезию на табурет рядом с собой.

— А кого не хватает? — растерянно поинтересовался Эстебан, отрываясь от таблицы с именами лошадей-победителей. — Мне кажется, нас слишком мало.

— Нет Эстеллы и вашей жены, дорогой, — напомнила Берта.

— Ах, да, точно! Хорхелина, наверное, доныне прихорашивается. Вы же знаете, маменька, её туалет обычно занимает часа три. А что с Эстеллой?

— Она наказана, — сухо объяснила Роксана.

— Я же вам говорила, Эстебан, что Роксана решила поиздеваться над родной дочерью, — уколола Берта. — Хорошо, на цепь не посадила.

— Помолчите, мадам. Вас это не касается. Она наказана за недостойное поведение. Она сбежала из церкви, чтобы гулять с малолетним бандитом, — Роксана смерила Берту взглядом победительницы.

— А по-моему, дорогая, вы чересчур жестоки к малышке, — отозвался Арсиеро из-за газеты. — Можно было всего лишь запретить ей гулять. Зачем же запирать девочку в комнате?

— Затем. Она ещё такая маленькая, а уже ведёт себя, как гулящая девка! Подумать только, пойти развлекаться с пастухом! Это надо пресечь пока не поздно, а то лет через пять она нас опозорит на весь город. Не дай бог ещё принесёт в подоле! И что мы тогда делать будем? Ведь никто приличный на ней не женится после этого. А мои дочери должны выйти замуж только за мужчин с титулами, истинных аристократов. В нашем доме и так полно простолюдинов, которые мнят о себе невесть что!

Мисолина разглядывала ножку стола, сдерживая торжествующую улыбку.

— Как можно так говорить о собственной дочери? — разозлилась Берта. — Сами-то вы как себя вели с десяток лет назад?

— Закройте рот! — Роксана гневно уставилась на бывшую свекровь. Берта в ответ показала язык.

— Бога ради, избавьте меня от вашей ругани! — воскликнул Эстебан, эффектным жестом убирая с лица волосы.

Все умолкли. Урсула, закончив раскладывать еду, ушла. Теперь на столе, помимо жаркого, высились корзинки с фруктами и салатницы с салатами, графины с водой и соками всех цветов радуги, пышущие жаром рогалики с повидлом, а также ароматный банановый пирог.

— Приятного аппетита, — сказал Арсиеро.

— Приятного аппетита, — отозвались остальные.

— Да благословит Господь эту пищу, — с достоинством произнесла Роксана.

— Аминь, — и все принялись за еду.

Через минут десять после начала трапезы, на лестнице раздался стук каблуков. Сверху спустилась очень высокая женщина, худая как богомол, с мужеподобным лицом и выступающим вперёд подбородком. На ней было тёмно-красное платье омбре [2] с рюшами, волосы украшены серебристой сеточкой. За дамой, с подносом, заваленным папильотками и шпильками, спускалась Либертад.

— Вы опоздали к завтраку, Хорхелина, — едва сдерживая поток нелицеприятных слов выдавила Роксана. — Мы уже прочитали молитву и приступили к еде.

— Ой, простите, любезная золовушка, я слегка припозднилась. Эта омерзительная горничная такая нерасторопная. Она делала мне причёску целых два часа и выдрала все волосы. Тварь безрукая! Здравствуйте, мой зайчик, — Хорхелина жеманно закатила глаза к потолку и наклонилась к Эстебану, подставляя губы для поцелуя. Он рассеяно чмокнул супругу. Белый передник Либертад мелькнул, скрываясь за дверью. Эстебан вновь углубился в чтение — на сей раз он читал журнал светских сплетен.

Хорхелина плюхнулась на стул рядом с мужем и покосилась на пустую тарелку.

— Что, в этом доме нет нормальной прислуги? У одной грабли вместо рук, а вторая вообще неизвестно где ошивается. Я что, должна сама себя обслуживать? Где эта вонючая негритянка? — разразилась ядовитой тирадой Хорхелина.

— Я понимаю, сестра, что вы встали не с той ноги, — Арсиеро, наконец, отложил газету, — но это не повод, чтобы обзывать Урсулу. В высшем обществе, если вы не знаете, не принято изгаляться над прислугой. Так делают только богатенькие плебеи. А мы, урождённые аристократы, уважаем всех людей, которые нам служат. Урсула — прекрасная экономка, она работает в доме уже много лет. Она не виновата в том, что вы опоздали к столу. Время завтрака едино для всех. Таковы правила этого дома, так что, будьте добры, наложите себе еду сами. У вас руки не отвалятся, я вас уверяю.

Хорхелина заткнулась — только брату было под силу поставить её на место.

— Тётушка Хорхелина, а как вы думаете, — прозвучал в тишине тонкий голосок Мисолины, — стоит ли выпускать мою сестру из комнаты спустя всего три дня, если она такое натворила? А то мама и бабушка до вашего прихода как раз об этом спорили.

— Разумеется нет, — ответила Хорхелина. — Она позорит доброе имя нашей семьи. Каждая приличная сеньорита обязана посещать мессу и водиться только с людьми своего круга. А уж с мальчиками и вовсе лишь в присутствии взрослых. Иначе это просто неприлично.

— Её надо проучить! — воодушевлённая поддержкой, Мисолина победно вздёрнула нос.

— А я вот думаю, что не помешало бы проучить и Мисолину, — сказал Арсиеро. — Что ты думаешь, дорогая, если мы тебя тоже закроем в комнате, как и твою сестру? Её в наказание за побег с мессы, а тебя — за злорадство и стукачество.

Мисолина прикусила язык. Берта улыбнулась кончиками губ. Она неплохо относилась к Арсиеро, считая его умным и справедливым человеком. И Берта жалела, что Роксане в очередной раз повезло с мужем. Роксана не любила Бласа, который носил её на руках; она не любит и Арсиеро, только ищет выгоду. Теперь возгордилась окончательно, став первой дамой города. Как же жизнь несправедлива! И сейчас эта змея издевается над её внучкой! Сделала из Мисолины себе подобную и хочет испортить жизнь и Эстелле.

«Ну это мы ещё посмотрим кто кого!», — подумала Берта, вместо куска мяса протягивая Гортензии лист салата. Болонка недовольно заурчала, давая понять, что ЭТО она есть не будет.

— Простите, дорогая, я всё перепутала, — Берта погладила собачку, примяв красный маркизетовый [3] бант, и загадочно улыбнулась самой себе. В её голове созрел гениальный план.

Комментарий к Глава 9. Брат и сестра -----------------------------------------

[1] Отходная молитва — молитва, которую читает священник перед ложей умирающего.

[2] Омбре — шёлковая лёгкая ткань с характерными повторяющимися продольными линиями цветовой гаммы. Из данной ткани шьют дамскую одежду, галстуки.

[3] Маркизет — почти прозрачная тонкая бумажная или шёлковая ткань.

====== Глава 10. Охотник ======

Данте проснулся от непонятного шума. Солнце пока лишь робко высовывало лучики из-за горизонта. Данте прислушался: где-то вдалеке кричали птицы и ржала лошадь. Неужели его опять ищут жандармы? На миг Данте испугался, но болезненная его интуиция подсказывала: надо пойти на звуки. Мальчика тянула туда какая-то неведомая сила. Да и не могут его сейчас искать. Ещё слишком рано.