Проклятие Вальгелля. Хроники времен Основания (СИ) - Семенова Вера Валерьевна. Страница 12

— Занимайся пока что скупкой валленских тканей, Эбер, у тебя это прекрасно получается. Когда первый караван действительно будет готов тронуться в путь, ты об этом узнаешь.

Энгинн развернулся и пошел прочь. Вроде бы он не хромал, но походка у него была странно подпрыгивающая. Шагов через десять он снова обернулся через плечо:

— Кстати, мне говорили, что ты разыскивал этих двух книжников, приехавших из Валлены? Неужели за всеми заботами у тебя еще хватает сил помогать Герминарду с устроением университета?

— Меня беспокоит… как они приживутся в Тарре, — пробормотал Баллантайн. Он наконец поднял глаза, и взгляд его был темным, не обещавшим ничего хорошего. — Они показались мне… не совсем заурядными людьми.

Тонкая улыбка пробежала по губам Энгинна, отчего они быстро изогнулись и снова застыли.

— Полагаю, — сказал он почти нежно, — тебе не следует более тревожиться об их судьбе.

Многие из ее народа любили летать над морем. Гвендолен не разделяла их восторгов — ей не нравился чересчур свежий ветер, который заставлял чаще взмахивать крыльями и все время сносил в сторону. Кроме того, ей быстро надоедало видеть бесконечные гребешки волн, и больше ничего. Она предпочитала полеты над таррской долиной, наблюдая, как внизу постепенно зажигаются чуть колеблющиеся огоньки и испытывая смешанное чувство тоски и упоения своим одиночеством в черном небе. Однако в одном Гвен всегда следовала негласной привычке всех крылатых — не летать без особой необходимости вблизи Дома Провидения. И теперь третий день подряд нарушала это правило, садясь на остроконечной крыше часовни напротив и не отрываясь глядя на темный и ничем не примечательный силуэт Дома, который своими размерами уступал и губернаторскому дворцу, и канцелярии, и даже недавно наспех достроенной верфи, но который по праву считался самым загадочным и грозным зданием в Тарре.

Гвен сидела, привалившись к холодному боку уродливой каменной фигуры с оскаленными зубами и свитым в кольца длинным хвостом. Таких на крыше было много — все они стерегли часовню, кто поднявшись на задние лапы, кто припав к земле и готовясь к прыжку. Среди них она ощущала себя своей, и если бы случайный прохожий внезапно поднял глаза на крышу часовни, он не отличил бы ее крылатый силуэт среди столпившихся по углам чудовищ. Единственное, что могло бы его несколько напугать — у одного из каменных монстров глаза сверкали чересчур ярко.

Если бы Гвендолен умела зажигать огонь взглядом, как тот нелепый мальчишка-колдун по имени Логан, Дом Провидения давно бы уже полыхал ярким веселым костром от подвалов до крыши. Но подобные полезные умения ей не достались. Она даже слова традиционных проклятий толком не знала, поэтому сочиняла свои и беззвучно шевелила губами, не отводя глаз от верхних этажей, в которых довольно часто горел свет по ночам. Когда она уставала и начинала клевать носом, то ей достаточно было вызвать в памяти опущенную голову с пепельными волосами и взгляд, полный усталого бессилия, которое надолго поселилось на лице человека, заполнявшего все ее мысли. Вот уже три дня Баллантайн не ездил в порт и вообще не выходил из своего кабинета весь день, значит, ее счастье съежилось до двух мгновений, утром и вечером. Гвен знала, кого за это благодарить — видимо, это чувство признательности билось внутри нее, не находя выхода, грозя разорвать изнутри, чтобы огненным шаром влететь прямо в окно Дома Провидения.

На третью ночь яростной засады ее внимание привлекли мелькающие в одном из окон тени и приглушенные крики. Дом Провидения вовсе не был задуман, как место, где звучат исключительно сладостная музыка и учтивые речи. Но обычно покой верхних этажей не нарушался подобными сценами — для этого существовали вполне вместительные подвалы. Гвендолен приподняла бровь и заинтересованно подвинулась к краю крыши. Немного посчитав в уме, она сообразила, что тени мелькают на портьере рядом с личным кабинетом Энгинна. За несколько недель Гвен достигла виртуозного умения подглядывать в окна, поэтому даже не испытала смутного страха, опускаясь на карниз и приникая к небольшой щели между косяком окна и задернутой портьерой. Ночь была достаточно темной, а случайные зеваки не имели привычки бродить вокруг Дома Провидения и заинтересованно высматривать, что же творится внутри. Почтенные граждане Тарра вполне справедливо полагали, что лучше об этом ничего не знать.

Видимо, это был какой-то каприз судьбы Гвендолен — как только она намеревалась слегка подглядеть в окно, та с завидным упорством подсовывала ей одну и ту же парочку для наблюдений. Только на этот раз Логан и Дагадд выглядели гораздо менее уверенно, если не сказать растерянно. Они сидели в центре комнаты на двух стульях с высокими спинками, причем было заметно, что сиделось им не слишком уютно, они предпочли бы встать и оказаться где-нибудь в другом месте. Видимо, чтобы пресечь подобные попытки, каждый был примотан к стулу толстой веревкой. На скуле у Логана медленно набухал огромный кровоподтек, постепенно меняющий цвет с багрового на фиолетовый. Из носа Дагадда, слегка свороченного набок, непрестанно текла кровь.

— Что вы от нас хотите, милостивые сьеры? — голос Логана срывался и звучал так испуганно, что Гвендолен невольно сощурилась — он настолько не походил на того решительного и собранного молодого человека, который стоял перед Баллантайном всего лишь несколько дней назад, что ей показалось, будто она его с кем-то спутала. — Всем святым клянемся, что ничего не знаем о том, о чем вы нас спрашиваете. — Стоящий спиной к Гвендолен человек пошевелился, и Логан в ужасе зажмурил глаза: — Не бейте нас больше! Не надо! Мы ничего не сделали плохого!

Дагадд шумно хлюпнул носом и пробормотал не слишком внятно:

— За что меня-то полоскать? Мочальте этого, — он мотнул головой в сторону Логана, — может, он и есть этот ваш валленский нюхач. Он ко мне недавно прибился, а что до этого делал — химера его надкуси.

— Подлец! — выкрикнул Логан, изогнувшись, насколько позволяла веревка. — Не напрасно меня предупреждали — не доверяй людям низкого происхождения. Говорили — этот грубый моряк тебя предаст при первой возможности.

Он издал громкий всхлип. Спутанные волосы теперь свисали ему на лицо, но все равно было хорошо заметно, как по щекам катятся злые слезы.

— Вы же представляли своего спутника как книгочея и знатока рукописей, — четвертый находившийся в кабинете вышел на свет, и Гвендолен особенно не удивилась, увидев Энгинна. — Получается, вы сознательно ввели всех в заблуждение?

— Я мечтал… мечтал стать основателем университета! А мне всего двадцать четыре! Не мог же я взять с собой кого-то из этих раздутых индюков из Валленской академии, они не поделились бы ни каплей славы, все бы забрали себе! Мне оставалось бы только таскать за ними свитки и чернильницу!

— И чего ты растопырился, малыш? — Дагадд пытался сохранить какое-то подобие хладнокровия, но его выдавали испуганно бегающие глаза. — Теперь каждый отдельно, раз так вывернулось. Я за тебя растекаться не буду, самому бы пятки подобрать.

— Мерзавец, — прошептал Логан, переходя от мгновенной вспышки к глухому отчаянию. — Тебе только пивом накачиваться каждый вечер за мой счет…

— Трогательные отношения, — подвел итог Энгинн, глядя на этих двоих с легкой гримасой. — Я вообще много чего интересного наслушался за этот вечер, но доказательств того, что вы оба не являетесь валленскими шпионами, не услышал. — Он перевел взгляд на висевшие на стене большие часы и чуть поджал губы. — Через некоторое время мы вернемся к нашему разговору. Подумайте пока что над своим поведением и над тем, чтобы отвечать более внятно.

Он исчез из поля зрения Гвендолен, вместе с другим человеком, который так и не произнес ни слова. Впрочем, ширина его плеч и размер неразжатых кулаков говорили о его занятиях достаточно красноречиво. Хлопнула дверь, заскрипел замок, и в кабинете ненадолго воцарилась полная тишина.

— Кстати, вчера в трактире я сам вытряхнулся, — совершенно спокойно, хотя и с легкой обидой в голосе произнес Дагадд.