Граница - Тихонова Татьяна Викторовна. Страница 35

— Нет, — отрывисто ответил Клим на мои мысли, — Пошли отсюда…

Он стремительно вышел в большую комнату, а потом — на улицу… Там, в красных, морозных сумерках, около крыльца столпился разношерстный люд. Уже все знают! Низкорослые, коренастые гномы стояли особняком, с мрачным видом переговариваясь между собой. Крез виднелся на краю поляны в облаке пара, он щелкал кончиком шипастого хвоста по снегу, — я почувствовала, что дракон разозлен. Несколько десятков эльфов в теплых, коротких, меховых куртках и больших, лохматых шапках независимо держались и нетерпеливо поглядывали в сторону крыльца. Илия стоял между ними, широко расставив ноги в унтах. Его длинный меховой плащ, подвязанный всегда кожанным поясом, сейчас был распахнут. Белые волосы, заплетенные в косицу, покрылись белой изморосью, но он, казалось, не чувствовал холода.

Молодой король, выйдя на крыльцо, резким рывком головы отбросил упавшую на глаза прядь длинных волос. Я видела, как его руки быстро сжались в кулаки, широкие плечи расправились и приподнялись, будто он приготовился к бою. Быстро спустившись с крыльца, я встала рядом с Илией. Напряженное ожидание толпы невольно передалось и мне.

Когда Клим заговорил, я поразилась перемене, происшедшей с ним за несколько минут. От красивого и обаятельного эльфа не осталось и следа, глаза в один миг стали волчьими, его глубокий, приятный голос вдруг зазвучал властно и жестко. Голос эльфа, который знает, что рядом враг… враг под личиной друга, голос волка-одиночки, готового вцепиться в глотку этому врагу:

— Небесный эльф Элмис убит… Убит, будучи под нашей защитой… Его сородичи скоро узнают об этом, если уже не знают… — Он говорил, делая большие паузы, что придавало еще более зловещий оттенок его словам. — Раньше это означало бы войну… Этого допустить нельзя!!! В Золотое Устье я не вернусь… Пока… не вернусь.

Среди эльфов и гномов раздались недоумевающие голоса.

— Советую вам всем отбросить вашу родовую спесь, хватит пересчитывать капли древней и темной крови в ваших родословных… События, которые грядут, потребуют от нас большего…нашей жизни! Поэтому мы должны объединиться, эльфы равнин, подземные и небесные эльфы, гномы лесные и

горные, и домовые, и драконы… Через десять дней состоится Совет, на который

я приглашаю ваших посланцев! Знаменитого Калемана — от Мира Гномов! — И Клим медленно наклонил голову, повернувшись лицом к толпе суровых лицом гномов. — Великого дракона-мага Рагадона — от Мира Драконов! — Король также медленно наклонил голову в сторону драконов, которых оказалось уже не меньше пяти, когда я оглянулась, удивившись многоголосому рокоту в ответ на приглашение Клима. — Прошу вас, друзья, не разрывать нашу страну на кровавые части на радость темной Мрасе и не позволять это вершить другим! — Уже немного тише и не так зло говорил Клим. К нему возвращалось его самообладание и спокойствие.

Я видела, что темные волосы и ресницы Клима уже стали белыми от инея…Холодно… Брр…

Понемногу все стали расходиться, переговариваясь и поеживаясь. Сразу несколько драконов взлетели с площадки перед новенькой школой, унося посланников в разные стороны.

Войдя в теплый дом, я увидела, что Клим разговаривает по зеркальной связи с Лансеолом и сердце мое сжалось, когда потемнело от гнева светлое и суровое лицо небесного витязя. Клим говорил, говорил спокойно, глядя прямо в глаза белому эльфу, тяжелый взгляд которого не каждый бы выдержал. Разговор их не был слышен, и это понятно. Через некоторое время они оба замолчали. Лансеол, не мигая, смотрел на Клима, видимо, пытаясь проникнуть в самые сокровенные мысли молодого эльфа.

Лицо его постепенно смягчилось. Наконец, он коротко кивнул Климу и исчез из зеркального круга.

Клим устало повернулся ко мне. Сейчас, когда его никто не мог видеть, в его взгляде опять появилась такая безнадежность, что я невольно подошла и обняла его…

Тихо. В печи потрескивают дрова. За окном уже давно темно. Только что проводили белых эльфов, которые прилетали, чтобы забрать своего убитого сородича. Они появились в небе через некоторое время после того, как Клим сообщил Лансеолу об убийстве. Непроницаемые лица небесных эльфов, их светлые глаза казались ледяными, так холоден был их взгляд. За все время, пока они здесь находились, ими не сказано было ни слова.

Наконец, оставшись втроем, я, Клим и Илия, мы долго сидели молча в полусумраке, оставив только одну лампу на столе. И я поняла, что Клим и Илия поминают погибшего небесного эльфа. Его прозрачный образ появился на фоне темного окна…

— Белые эльфы требуют выдать им убийцу… или наказать его самим… — тихо произнес Клим.

Учитель посмотрел на него и молча покачал головой, словно сомневаясь в возможности этого. Глаза Клима были широко открыты и опять безнадежно смотрели в пустоту.

— Я не могу отдать им свою мать… — еще тише произнес он.

И учитель снова покачал головой, соглашаясь со своим любимцем.

Открывшаяся вдруг истина поразила меня. Илия прав, я неприлично наивна. Для меня даже подобное предположение казалось кощунственным…

Клим взглянул на меня и слабо улыбнулся. Как же тебе больно…

Странный звук отвлек меня… Как будто что-то плюхнулось во что-то…О-о! Я подняла глаза на печь, откуда доносились шебуршащие звуки. Зад Филимона показался на печи, гном активно работал, работал локтями, ногами… выпихивая с печки все, что там сохло, вялилось, хранилось… Снова плюхнулось… Фу-у, сушеная жаба плюхнулась в сковороду с жареной картошкой! Так, да там она уже не одна!

— Филимон, я тебя умоляю, — проговорила я, — веди себя прилично!

В этот момент толстенькая тушка гнома свалилась и повисла над горячей сковородой, держась на одной руке за край. Клим, заметив в моих глазах страх, оглянулся и быстро, привстав и протянув руку, подцепил Филимона за штаны. Посадив мне его на колени, он, впервые за весь этот вечер улыбнулся как раньше, светлой улыбкой — глазами. Люблю я, когда он так улыбается.

Филимон же, пытаясь сохранять важность, произнес:

— Я, конечно, жутко извиняюсь… — и робко взглянул на Клима, — но в вашем ужине, Светлый… жареные жабы…

Отвратительный запах уже начинал распространяться по всей комнате. Филимон жалобно посмотрел на меня. Увидев, что никто на него не злится, он повеселел.

— Что ты там хотел добыть? — смеясь, спросил его Клим.

— В доме кушать нечего, Светлый, одни жабы да сено… — пожаловался гном, косясь на Илию, который строго смотрел на Филимона, пытаясь скрыть усмешку.

— Много ты понимаешь, сено… — проворчал учитель в ответ, — в чужой монастырь со своим уставом не суйся! Так помоему говорят у вас, Ася?

Я кивнула головой. Тучи, сгустившиеся над головой, кажутся не такими черными, когда чувствуешь, что ты не один. Я видела, что и Клим, и Илия почувствовали то же самое в эту минуту.

Часть 3.

1

Ночью я проснулась как от толчка. Открыв глаза, я некоторое время не могла понять, где нахожусь. В первый момент мне, вообще, показалось, что я у себя дома… за границей, потом — что я — в Золотом Устье, в своей комнате. Лишь, увидев светлеющий квадрат окна, я стала медленно осознавать, что это дом Илии и рядом должен быть Клим… Но его не было…

И почему-то окно — светлое, светлое неутренним светом, нелунным…призрачным… Приглядевшись, я вздрогнула.

Это был призрак. Его свечение сильно освещало комнату, Клим стоял напротив окна в этом мглистом сиянии, руки его как плети висели вдоль тела, во всем его облике сквозила какая-то обреченность.

Я не в силах была оторвать взгляда от прекрасного прозрачного образа женщины, которая грустно смотрела сквозь окно на своего сына… Это была Фея… И ей не было холодно в ее легком платье в зимнем лесу, ее просто вообще больше не было… Это могло означать только одно, что она умерла.

В комнате стояла глубокая тишина. Двое прощались навсегда, молча, между ними всегда чувствовалась сильная связь, и даже, когда Клим, не принимая и не понимая некоторые поступки матери, отошел от нее, даже тогда он не позволял никому касаться этих вопросов, — это была запретная тема.