На неведомых тропинках. Сквозь чащу (СИ) - Сокол Аня. Страница 64

Дорога в гору сквозь кусты калины, и первое холодное щупальце тумана коснулось ног. В голове снова поселилось бесшабашное веселье.

Святые, как же здесь здорово, как же хорошо и весело, здесь каждый может излучать тепло...

Не голоса в голове, а только ощущения. Ощущения того, чего так мало в мире нечисти. Ощущения со знаком плюс.

Середина лета, цветы качали белыми шапками. Струна стежки извиваясь ложилась под ноги. Звуки замолкли, сменившись веселым любопытством.

Безвременье раньше такое жестокое, теперь показало, что может быть добрым, что у всего есть другая сторона, с первого взгляда невидимая.

Я тряхнула головой. Чьи это мысли? Мои? Или non sit tempus? Очень хотелось сбросить рюкзак и, рассмеявшись прогуляться в темноту, это точно будет лучше того, что твориться в реальной жизни.

Оголенных нервов коснулась первая волна удовольствия, так хотелось ему поддаться и на миг позволить себе погрузиться в него с головой. Тут было много тепла... Хотелось смеяться.

Тропа шедшая в гору вдруг исчезла, я ступила в провал... И мир кувырнулся, словно что-то схватило меня за плечо и потащило вперед, ломая ветки кустов. Не удержавшись на ногах, я грохнулась в туман, загребая его ботинками. Потому что это "что-то" не остановилось, волоча меня за собой.

Я вцепилась в землю, в ту землю, которой здесь больше не существовало, в невидимую, скрытую белой пеленой твердь, и почувствовала как камни и песчинки впиваются в ладони, забиваясь под ногти. Почувствовала и рассмеялась. Рука с рюкзаком и предплечье по локоть ушли безвременье. Во второй ладони вместе с землей пульсировала нить перехода, билась словно живая...

Если бы меня сразу бросило в бок, то я бы уже во всю веселилась бы в non sit tempus, но меня потащило чуть наискосок вперед. И это тоже было весело. Ладони в темноте что-то коснулось, что-то упругое и податливое. В тумане зажглись два алых глаза и тут же погасли.

Я приподнялась и с дурацкой улыбкой потянула на себя сползшую лямку рюкзака. Казалось, что внутри него лежала железная болванка, а где-то там, в темноте, стоял магнит. Большой сильный, но все же не такой, чтобы я не могла противостоять силе притяжения. Падение и последующее за ним движение произошли скорее от неожиданности. Я много ждала от безвременья, но не такого настойчивого приглашения, раньше он предпочитало ласку и уговоры, сейчас же... Я дернула рюкзак, подтащила к себе и села. Качающиеся ветки кустов задевали макушку.

Молния разошлась с тихим прерывистым звуком. Лопатка стукнулась о кольца доспеха. Неподвижного и равнодушного к песне перехода доспеха. Я почувствовала веселое внимание и повернулась, в клубящемся за ветками темной тумане зажглись алые глаза, кому-то было столь же любопытно, как и мне. Внутри все потеплело от этого осязаемого сродства, захотелось протянуть руку в безвременье и коснуться... Да что там, захотелось нырнуть с головой и окунуться в пробегающее по кончикам нервов удовольствие. Удовольствие на грани истомы, на грани взрыва, когда каждую клеточку тела щекочет сладость...

Рюкзак дернулся в моих руках, выводя из состояния предвкушения. Доспех был холоден и равнодушен, зато старая кость прижималась к стенке рюкзака, увлекая его и меня за собой. Кость та самая железка, что так стремиться к магниту. Я посмотрела в туман. А что же тогда магнит? Могила Тира?

Алые глаза в тумане исчезли. Все еще продолжая улыбаться, я коснулась пальцем кости, наверное, впервые осознано, а не по необходимости, дотронулась до части артефакта. Он был похож на гудящий и дрожащий бок старого холодильника. И в тот миг, когда колебания прошли сквозь палец, заставляя вибрировать челюсти, черная ткань рюкзака опала, кость скатилась на дно, снова став всего лишь обычными останками, когда-то умершего человека.

Безвременье вздохнуло! Нет, не так. Безвременье вздохнуло, выгнулось, застонало, застенало разными голосами, словно оставленная любимым женщина. Каплями слез стек на стежку туман, перебор струн, который, я слышала у себя в голове вдруг сбился, сменил тональность, перемежая мелодию фальшивыми высоким нотами. Качнулись, хлестая по лицу, ветки кустов, темнота сгустилась, схлопнулась, поглощая дорогу, нить перехода приподнялась, изогнулась петлей и стегнула по безвременью. Мир мигнул и...

Все. Стежка легла под ноги, и запела чисто-чисто, туман поднялся в воздух. Тьма снова отступила по краям обтекая нить, как изоляция покрывает медный провод под напряжением. Словно кто-то покрутил на старом телевизоре рукоятки громкости и яркости.

- И это все? - рассмеялась я, чувствуя, как привычное, низшие, уже привычное, удовольствие наждаком прошлось по коже, - Конец света отменяется?

Я поднялась, прижимая к себе рюкзак, встретилась взглядом с испуганными алыми глазами за границей тьмы. Очень испуганными, что, насмешило меня еще больше. Опьянение перехода, так и осталось опьянением терпким и бесшабашным. Я застегнула молнию, накинула лямку на плечо и, понимая, что тяну время, проговорила:

- Потерпи, - я похлопала по черной ткани и с неохотой сделала первый шаг.

Голубого гостевого дома у подножия холма не было, он исчез в зареве того пожара, и брежатый не стерег вход в Заячий холм, и в его руках не было хрупкого хрустального колокольчика. Никого не было, только пустая тропа.

Я спускалась, разглядывая стволы-великаны, дома, выстроенные на месте пожарищ и высокий холм, на котором бил чистый источник. Улицы были прямыми, словно вычерченными по линейке, на меня оглядывались. Старая карка, плюнула прямо под ноги, молодой человек издевательски поклонился, в нос ударил запах сгоревшего молока... лгун. Маленькая девочка с косичками и розовыми бантами разревелась. Один молодой ведьмак остановился, провожая меня взглядом, а потом вдруг сорвался с места и побежал, от него оглушающе разило страхом и радостью. Он словно стоял на краю гигантской ямы и знал, что вот-вот туда спрыгнет. Знал, боялся и был в восторге от неизвестности, ждавшей на дне. Ибо там сидел волк.

Чудно меня встречают, с душой. Как бы не расплакаться.

Парк-на-костях совсем не пострадал от пожара, огонь так и не решился переступить его границы, пройтись по хрустящим гранитным дорожкам, подпалить кору шумящих листвой гигантов, раскалить металл скамеек, на которых никто не сидит, лизнуть покосившиеся каменные надгробия...

Я остановилась у первой линии, спину буравили чужие взгляды, так зрители в зоопарке смотрят на особо экзотичного зверя. Видимо придется привыкнуть... но как же от них чесалась спина, хотелось обернуться и рявкнуть, чтобы занимались своими делами. Человеком быть намного проще.

Первое надгробие вросло в землю наискосок, второе лежало на земле. Знаки на раскрошившейся поверхности просматривались очень смутно. Стрелочка, перевернутая буква "П", кружок. Я присела и присела с камня грязь... не кружок, всего лишь овал.

Два раза мне попадись крестики, один раз круг и куча других непонятных символов. Я соскребала мох со старых камнях, каждый раз надеясь на чудо, но оно каждый раз откладывалось. Одна из могил ближе к восточному краю парка так просела, что мне пришлось соскребать с камня землю и выкапывать весело качающие желтыми головками одуванчики. На последнее надгробие, тоже давно лежащее на земле, я села и вытянула ноги, задрала голову и посмотрела на голубое небо. Макушки высоких деревьев качались, вызывая легкое головокружение. Простая задачка обрастала неожиданными трудностями. Могилы отмеченной крестом и кругом здесь не было.

Велик соблазн прикопать артефакт прямо здесь на краю кладбища и пусть мертвые сами разбираются... Но я знала, что не могу так поступить. И дело не в совести, и не в обещании. Дело в том, чем может обернуться такой поступок, Киу была очень лаконична в том сне. Если не я, то Алиса.

- Слав, - продолжая смотреть на небо, тихо позвала я хранителя Заячьего холма, - Слав, я знаю, ты меня слышишь. Ты слышишь всех на своей стежке, но...