Гордость, сила и зима: стирая границы (СИ) - "Неидеальная". Страница 13

— На кухне кто-то был, но не призрак, — доложила я Форсам.

— Эван, идешь со мной по следам, вы остаетесь здесь, — коротко бросил Лекс, отдавая мне камень на шнурочке, который я обмотала вокруг запястья, чтобы не потерять.

Винтер и младший Форс удалились, оставив нас рядом с окнами кухни. Мы с Диком переглянулись и пожали плечами, решив отложить выяснение отношений на потом. Парень воткнул кость, с которой так и не расстался, в клумбу, мы разошлись в разные стороны и начали бездумно ходить вдоль стены, встречаясь на середине. Неизвестность выматывала хуже непрерывного бега, мне до ужаса хотелось сбегать в келью и принести меч. Да-да, на «дело» мы отправились без оружия — не метать же ножи в монахинь? Но сейчас я бы не отказалась от кинжала, чтобы кинуть его в мало-мальски несимпатичную рожу. Скорее всего, попасть бы не попала, но хоть душу бы отвела.

По чьим следам сейчас крадутся Эван и Лекс? Неужели наша призрачная настоятельница имеет очень даже живых сообщников? Почему-то мне казалось, что владелица голоса как-то связана с матерью Хельгой, хотя никаких доказательств не было. Мозаика никак не хотела складываться в целое изображение, мне казалось, что я упускаю какую-то очень важную деталь.

Камешек в моей руке замигал.

Я остановилась и подняла голову, встретившись с холодным взглядом Дика. Его рот искривила какая-то нехорошая усмешка, а я почувствовала, что медленно оседаю на землю. Последнее, что запомнила, прежде чем окончательно погрузиться в темноту — прикосновение рук, подхвативших мое обмякшее тело.

***

Сознание упорно не желало возвращаться в затуманенную голову, стоило только открыть глаза, как перед ними тут же начинала мельтешить земля с видневшимися листьями. Сфокусировав взгляд, я сообразила, что мельтешение связано с движением и что меня куда-то несут, перекинув через плечо. Кварц на запястье упорно сигнализировал о том, что рядом находится приведение. Решив притвориться, что все еще не пришла в себя, я попыталась разобраться, что же произошло.

Я помнила, что перед падением снова встретилась с Диком. Хотя, судя по миганию камешка, с монахиней в теле Дика. Что там Лекс говорил про то, что матери Хельге вряд ли понравится мужское тело для вместилища? Показать бы ему сейчас наглядный пример, который тащит меня неизвестно куда. Впрочем, в этом есть и положительная черта — я хотя бы буду знать, где находятся наши пропавшие монахини. Но вот что делать дальше я вообще не представляла, не выгонять же мать Хельгу из тела Ричарда словами «Кыш, противная». Даже если не буду смотреть в глаза, то физически все равно не одолеть. Если только по голове стукнуть чем-нибудь, подкравшись сзади…

Страха как такового я не ощущала, если бы меня хотели убить, то уже бы давно сделали это. Больше переживаний было из-за того, что Ричард вынужден сейчас делить свое тело с привидением. Интересно, он что-нибудь чувствует сейчас? И как это потом на нем скажется? У него и так характер не сахар, а что будет после столь интригующего соседства, я даже предположить боялась.

Пока я размышляла о состоянии Дика и о том, как разобраться с настоятельницей, он остановился. Я закрыла глаза и постаралась притвориться безвольным кулем, чтобы не выдать себя раньше времени. Судя по ощущениям, парень поднимался по ступенькам. Перехватив меня поудобнее за ноги, он открыл дверь, о чем оповестил скрип несмазанных петель. Форс торопливо прошел по трещащим доскам, открыл еще одно помещение и фактически скинул меня на какую-то подстилку. Поскольку сейчас им управляла мать Хельга, я решила не припоминать ему этого в дальнейшем.

Дождавшись, пока Дик уйдет и выждав некоторое время, я решилась открыть глаза и осмотреться. В помещении был спертый воздух, от которого в носу неприятно свербело, окна отсутствовали, так что рассмотреть что-либо не представлялось возможным. Постепенно глаза привыкли к темноте, и я смогла увидеть прямо перед собой ничком лежащие тела. Подобравшись к ним поближе, я нащупала у девушек слабый пульс. Монахинь, кстати, было всего две. Получается, что в теле третьей наша вездесущая мать Хельга прогулялась до монастыря, там, она почему-то решила покинуть ее тело и вселиться в Дика. Или… Может, она почуяла неладное, увидев братьев, решила перестраховаться таким образом. Я не знала, способны ли призраки почувствовать присутствие человека в помещении, поэтому сделала мысленную зарубку — уточнить это у Лекса, когда мы встретимся.

Я встала и стала обходить комнату по периметру, ощупывая стены. Шероховатые, необработанные доски, самое помещение небольшое, по размерам — меньше келий в монастыре. Один раз я даже споткнулась о ногу одной из девушек, но монахиня так и не пришла в себя. Безуспешно потолкав дверь, я села на пол, прислонившись к стене. Прекрасно. Просто замечательно, вот теперь можно начинать паниковать. Дышать в помещении без окошек было трудновато, воздух попадал в комнату только через щель между дверью и полом. Я передернулась от холода и подула на замерзшие ладони, надеясь, что монахини не заболеют воспалением легких, лежа на холодном полу.

Решив, что смысла в маскировке уже особого нет, я стянула с себя рясу и кое-как прикрыла ею девушек. Еще раз толкнула дверь, особо не надеясь на положительный результат. Но на этот раз она отворилась, и я вывалилась на Ричарда. Однако камешек, привязанный к запястью, упорно сигнализировал о том, что в нем все еще сидит настоятельница. Не поднимая взгляда от пола, я со всей силы саданула кулаком кровнику под дых. Дик сдавленно охнул, а я проскочила мимо него и побежала по комнате. Форс, впрочем, недолго оставался в неактивной состоянии и тут же начал преследование моей скромной персоны. Точнее, начала, но не вязалась у меня как-то монахиня со здоровенным парнем, тело которого она позаимствовала.

Заметив еще одну приоткрытую дверь, я ворвалась в помещение и с грохотом закрылась. Справа стояла длинная палка, ей-то я и воспользовалась, чтобы зафиксировать положение. На всякий случай придвинув еще и стул, прислушалась к звукам. Дик некоторое время барабанил в дерево, а потом поменял тактику:

— Открой, Прайд, это я. Она ушла, — елейным голоском произнесли по ту сторону.

— А в рот тебе не плюнуть жеваной морковкой? — прошипела я, поскольку камешек все еще предупреждал о привидении.

За дверью послышался скрежет, а затем до моих ушей донесся звук шагов, который достаточно быстро затих. Выждав пару мгновений, я отодвинула стул, но палку оставила на месте. Загнала сама себя в ловушку, Лекс, Эван, где же вы? Звон бьющегося стекла заставил меня нервно обернуться — Форс успел обежать здание снаружи и разбил стекло прямо кулаком, и кровь с него медленно стекала на пол. Ну-ну, а мне лечить потом.

Засмотревшись на кровавые капли, я подпустила одержимого слишком близко, он подскочил ко мне и схватил за плечи, приподнимая над полом. Я зажмурилась и начала дрыгать ногам, пытаясь вырваться, но хватка у парня просто стальная.

— Все-таки есть преимущества в этом грешном теле, — раздался злорадный голос, в котором были слышны женские интонации.

Внезапно хватка ослабилась, я рухнула на деревянный пол, отбив колени.

— Беги, — практически прокричал Дик. Каким-то образом вещевик умудрился ненадолго вернуть себе контроль над телом.

Меня не потребовалось уговаривать дважды. Я проползла между широко расставленных ног Форса и, поднявшись, подбежала к окну, выпрыгнув из него рыбкой. Осколки разорвали рубашку и оцарапали до крови руки, я кубарем прокатилась по сырой земле. Встав на ноги, побежала за угол дома. Теперь было видно, что это небольшая одноэтажная избушка, сбоку есть какая-то пристройка. К ней-то я и направила свои стопы, чтобы схорониться на время и продумать дальнейший план действий.

К крыше пристройки оказалась приставлена широкая доска, задержав дыхание, я взбежала по ней, как по мостику, и легла на холодную крышу. Дышала я очень тяжело, изо рта вырывалось облачко пара, что свидетельствовало о похолодании. Несмотря на то, что я находилась на улице в одной льняной рубахе и штанах, холода практически не чувствовалось, сказывалась напряженность ситуации. Царапины на руках немилосердно ныли, также я все еще ощущала на себе хватку Дика, точно синяки должны остаться.