Не магией единой (СИ) - Петровский Александр Владимирович "Алекс". Страница 42

— Не только мальчишки, — вставила я. — Мама и папа о своём знакомстве рассказывали по-разному, и оба говорили правду. Я очень хотела посмотреть, как всё у них было на самом деле. Но так и не смогла.

— У меня в детстве желания были попроще, — усмехнулся старший сыщик. — Всего лишь глянуть, как моется королева. Она, конечно, была вовсе не молода, но всё ещё красива. Вот я и пытался посмотреть, как она принимала душ лет двадцать назад.

— Вы так не умеете, — продолжил Ник. — Но, быть может, умеет кто-то другой?

— Мудрецы говорят, что так смотреть в прошлое невозможно. И даже если они ошибаются, где мне искать этакого умельца?

— А других способов нет?

— Есть. Тот парень, что стоит в коридоре, знает одно тайное заклинание. Говорит, его дед научил, а в справочниках такого нет. В общем, можно самому почувствовать то же самое, что и человек, лежавший на подушке перед тобой.

— И что он почувствовал?

— Кинжал в сердце, что же ещё? Дикую боль и страх смерти. Здешняя целительница еле-еле смогла вернуть его к жизни.

— А всё же, лорд старший сыщик, кого вы увидели самым вероятным убийцей?

— Магистра фехтования. Но что мне это даёт, если он под заклятием правдивости твердит, что не убивал?

— А почему его? Из-за того, что кинжал из его кабинета?

— Не только. По-твоему, много людей так мастерски владеют кинжалом, что способны убить одним ударом в сердце? А он может. Двадцать лет назад он был лучшим фехтовальщиком королевства. Убил на дуэлях больше сотни людей, последнего — в прошлом году. Лучшего подозреваемого просто быть не может, но, получается, или он не убийца, или заклятие правдивости на него не действует.

— Списки одинаковые, — прервала я их беседу. — Конюхов и тут нет.

— Каких конюхов? — обеспокоился сыщик.

— Тех, что за лошадьми ухаживают, — пояснил Ник. — Вы своих лошадей куда дели?

— Каких лошадей? Нас привезли на самолёте. Тут что, есть ещё и конюшня?

— Есть, — вздохнула я. — И в них конюхи, не то трое, не то четверо. Вы, конечно, тоже хороши, не осмотрели окрестности, но мы-то этих конюхов воочию видели! А всё равно поверили списку, а не собственным глазам.

— Я должен был догадаться, — сыщик тоже печально вздохнул. — Ведь стражники куда-то ставят своих лошадей на ночь. Эх!

— Кстати, о конюхах, — напомнил о себе Ник. — Почему вы их не засекли своим ясновидением?

— Чего не сделали?

— Ну, не увидели.

— Так я же о них не знал, как же я мог их увидеть?

— А что, ясновидение показывает только то, что и без него знаешь?

— Конечно. А как иначе?

— Но вы же знали, что у стражников есть лошади.

— Старею, — расстроился сыщик. — Не догадался. Наверно, после этого дела самое время подумать об отставке. Так, и получается у нас что? Все допрошенные заявили, что не убивали. Или они соврали под заклятием, или убийцу мы ещё не допросили. Я верю в заклятие, оно ни разу не подвело за много веков. Значит, убийца — кто-то из конюхов. Я сначала разберусь с главным магистром, почему он не внёс их в список, а потом уже с ними. И стражников дождусь. Конюхи обычно ребята крепкие, а у нас троих возраст уже не тот, чтобы хватать таких, как они.

— У нас троих? — не поняла я.

— Нет, не у нас с вами, леди Алиса, — горько улыбнулся он. — У нас, троих самых опытных королевских сыщиков.

— Может, мы допросим? — предложил Ник.

— Как хотите. Только тоже со стражниками. Зачем ненужный риск?

Когда мы уже шли по коридору, Ник сказал:

— Всё-таки жаль, что толковый ясновидец не может как следует рассмотреть прошлое. Уже давно бы раскрыли это убийство.

Я подумала, что если бы такой ясновидец у нас был, то ни мне, ни ему не пришлось бы заниматься этим расследованием. Да и сыщики стали бы никому не нужными. Но сказала совсем другое.

— Мы его и так вот-вот раскроем. А такое ясновидение, о котором ты говоришь, мне совсем не нужно.

— Почему?

— Когда я одна, иногда, бывает, делаю кое-что. И не хочу, чтобы потом кто попало это видел.

— Что делаешь? — не понял Ник.

— Если тебя это так интересует, как-нибудь при случае сделаю это при тебе.

Ник застыл на месте. Оглянувшись, я увидела, как он заливается густой краской. Мне стало интересно, что он там себе вообразил, но сколько ни спрашивала, ответа так и не получила.

Я через шар вызвала стражников, и они очень быстро приехали, видно, патрулировали неподалёку. Не тратя лишних слов, объяснила их командиру, что мне нужно.

— Один из конюхов, возможно, убийца. Или даже не один. В общем, вы не должны допустить, чтобы кто-то из них удрал. Но и силу применяйте осторожно — может, это и не они.

— Понятно, — кивнул старший стражник. — Делаем облаву, любой, кто внутри, может быть разбойником. А может и не быть. Справимся, будьте уверены, леди Алиса, не впервой.

Он отдал команду, и отряд стражи оцепил конюшню. Я на полминутки вошла в транс, и глянула, сможет ли преступник сбежать. Увидела, что легко сможет. На самой яркой картинке двери конюшни распахивались, оттуда выскакивали все лошади, и на спине одной из них сидел убийца. Лошади сталкивались с двумя верховыми стражниками, охраняющими вход, и вышибали их из сёдел. Преступник, держась за гриву лучшей в конюшне лошади, запросто перемахивал забор, и топот её копыт затихал вдали.

Вторая картинка была ещё хуже — убийца стрелял в стражников из двух арбалетов, взлетал в седло и точно так же удирал через забор. Третью я даже смотреть не стала, наверняка там тоже ничего хорошего. А самым печальным было то, что хоть стрельба убийцы из арбалетов, хоть бешеная его скачка в табуне лошадей были возможны только если мы с Ником ему не мешаем. А это, скорее всего, означает, что мы уже убиты.

Я выбросила всё это из головы, и первая зашла в конюшню через калитку в воротах. Ник шёл на пару шагов позади, выпятив челюсть вперёд и уверенно держа руку на рукоятке меча. Никто бы не усомнился, что он свирепый воин и надёжный телохранитель. Лучше бы я не знала, что обращаться с мечом он совершенно не умеет.

Внутри конюшни не горело ни одного факела, а я в густом полумраке видела плохо. Но я побывала здесь только вчера, и отлично помнила, что от входа до задней стенки лежит широкий проход, посыпанный песком, а по бокам от него — денники, причём примерно каждый третий из них пустой. Кто-то из людей в конюшне был — откуда-то с дальнего края слышалось негромкое женское пение. Я зашагала туда, Ник бесшумно скользил за мной. Я на ходу оглянулась, посмотрела, не отстал ли он, но нет, всё так же держался в двух шагах позади. Даже на таком расстоянии я еле-еле разглядела его силуэт.

— Ничего не вижу, — пожаловался он. — Иду по звуку твоих шагов. Почему эти мерзавцы не сделали окна?

— Тут есть факелы, вчера они горели, — напомнила я.

— Мне, чтобы видеть, нужен свет. Факелы, которые горели вчера, но не горят сегодня, ничем мне не помогают. Это у тебя глаза светятся, как у кошки.

— Глаза светятся, — согласилась я. — Но толку от этого нет, я тебе говорила. В темноте вижу не лучше тебя. Так что идём на голос.

— Толк есть, — возразил Ник. — Светящиеся глаза — очень красиво. Тебе к лицу.

— Спасибо, — улыбнулась я, хоть он и не мог увидеть мою улыбку.

— А насчёт голоса… Странная какая-то песня. Я понимаю только отдельные слова, общий смысл почему-то ускользает.

— Есть песни вообще без слов. А есть со словами, но без смысла.

— Алиса, она меня до костей пробирает. Ты уверена, что это всё-таки песня, а не враждебное заклинание?

Я остановилась и внимательно прислушалась. Да, конечно, заклинание, сомнений нет. Но вот враждебное ли? Меня оно не только до костей не пробирало, но и вообще никак не затрагивало. Вскоре заметила, что ритм и слова повторяются по кругу, куплет примерно на десять секунд, и снова сначала всё то же самое. Значит, заклинание простое, но его зачем-то нужно произносить постоянно.

Пару лет назад у моего младшего брата страшно разболелся зуб, и мама пела ему обезболивающее заклинание с четверть часа, пока не пришёл замковый целитель и не занялся им. Мама бесконечно повторяла одни и те же слова, я их навсегда запомнила, но пока, к счастью, не было случая это применить. Не тратить же магические силы на всякую ерунду, вроде ушибленной задницы Ника!