Птице нужно небо. Часть III и IV (СИ) - Гультрэ Икан Релавьевна. Страница 14

Магическая оболочка байривы оказалась более примитивной, чем у эльфов и напоминала скелет — изогнутые ребра, косичка позвоночника посередине… и только нити, причудливым кружевом соединявшие отдельные «кости», несколько меняли это впечатление. Именно это кружево и оказалось поврежденным в нескольких местах. Никаких разрывов, но часть узора была смещена, сбита на сторону, и эта деформация затрудняла циркуляцию магических потоков.

Ни с чем подобным мы прежде дела не имели. Тут могли бы помочь эльфы, но единственный эльф, который имелся в нашем распоряжении, — это Ритэниор, а он целителем не был, и когда в него уперлись сразу несколько вопросительных и даже где-то требовательных взглядов, смущенно отвел глаза и честно признался, что не рискнет браться за такую тонкую работу.

И взгляды переместились на меня. Я почувствовала себя неуютно — вроде бы понятно, что животное без помощи умрет, жить ему оставалось от силы декаду, но… да, через декаду… без меня. Да, я могу вмешаться, попробовать что-то изменить, но если совершу ошибку, байрива умрет прямо здесь и сейчас. И да — кто, если не я? Потому что другие не знали как, а у меня в голове брезжила одна вполне здравая идея, частично уже опробованная.

И я решилась. Операцию назначили на завтра, мне требовалось время, чтобы подготовиться самой и подготовить своего напарника — юркого озорного суигги. Надо сказать, зверек с пониманием отнесся к поставленной перед ним задаче и вообще очень сочувствовал байриве — ловил ее эмоции с отголосками тоски и боли и подскуливал тихонько.

На следующий день рабочий зал питомника ломился от посетителей. Здесь присутствовали студенты-целители и природники со всех курсов, а еще те самые приглашенные специалисты, которые диагностировали «нарушение тонких магических структур» у нашей байривы, явился и кое-кто из постоянных сотрудников императорского зверинца.

Сарно Белигул, гениальный артефактор и менталист в одном лице, друг магистра Левира, явился с записывающими кристаллами собственного изобретения. Его «видеокамеры» должны были фиксировать событие с разных точек, хотя зрелищным оно, на мой взгляд, быть не обещало.

Я нервничала: одно дело представить себе что-то и многократно проделать некое действие в своем воображении, и совсем другое — в реальности, в присутствии множества зрителей, когда от воплощения твоей задумки зависит жизнь другого существа.

Волей-неволей пришлось, однако, взять себя в руки. Я внесла в зал возбужденно стрекотавшего суигги и посадила зверька на жердочку, подвешенную над самой спиной байривы, введенной с помощью ментального воздействие в состояние, близкое к дреме. Сама встала рядом, запустила пальцы в шерсть на загривке суигги, чтобы усилить нашу связь, и позволила себе начать видеть.

Было непросто удерживать перед внутренним взором сразу две картинки — поврежденного участка магической оболочки и одновременно симметричного ему здорового, да еще в зеркальном отображении.

Суигги, стрекотнув в последний раз, доверился нашему контакту и начал послушно выполнять то, что я от него требовала: нарастил свои гибкие, чуткие пальчики золотистыми магическами манипуляторами, вгляделся в поврежденный узор и начал править его под моим руководством: так… так, малыш, молодец… еще чуть-чуть… хватит!

Одна за другой сдвинутые нити возвращались на свои места, узор обретал свои изначальные гармоничные очертания. Лишь однажды за всю операцию резкий звук с улицы отвлек суигги и на какое-то время разрушил наш ментальный контакт, но умное создание тут же вернулось к работе, не дожидаясь моих указаний.

Когда последняя ниточка заняла полагающееся ей место, суигги повалился с жердочки, на которой удерживался уже из последних сил, и мгновенно уснул у меня на руках. Народ в зале отмер, начал потихоньку шевелиться и разговаривать, обмениваясь впечатлениями: некоторым было доступно видение тонких структур, они поняли все происходившее, других просто заворожил сам процесс работы с животным, даже если и не всегда было ясно, в чем состоит суть действий.

Но самое главное, очнувшаяся байрива выглядела вполне здоровой — прояснившийся взгляд, спокойное состояние и повышенная общительность и любознательность — и вообще оказалась обаятельнейшим созданием…

Попыталась изобразить байриву…

…Представление научной публике результатов нашего проекта тоже проходило в школе. В этот раз присутствовали гости не только из столицы, собрались ученые со всей страны и из соседних государств. Я даже двоих эльфов разглядела, одного из которых помнила по его недавнему визиту в лечебницу — того самого, который грозился, что моя дерзость выйдет мне боком. Видать, решил все-таки принять мое приглашение. А может, высокое начальство настояло. Что ж, интерес эльфов к этой области исследований вполне оправдан. Из зала мне подмигнул магистр Локах, которого я позвала сюда лично. Дэйниша тоже приглашала, но он не особенно заинтересовался, а я не стала настаивать — все же и впрямь не его это область деятельности. Еще я слышала — уже потом, когда все закончилось, что на презентации присутствовали придворный лекарь и два его помощника.

Презентация началась, как и следовало ожидать, с пафосного выступления ректора — что-то на тему нашей школы как кузницы научных кадров. Сказано было, конечно, иначе, это уже мои ассоциации сработали. Потом вперед вышел магистр Левир, вкратце рассказал о сути проекта и представил тех, кто стоял у его истоков: меня, Лереха, доктора Вестрама и магистра природной магии Марису Кробах, а также пациента-звезду Ритэниора. После этого мы разошлись по сторонам, уступая место иллюзии-голограмме, созданной Сарно Белигулом.

Этот гений по очереди считал наши воспоминания об операции и записал их на свои кристаллы, потом смонтировал получившиеся картинки и в итоге создал движущееся изображение, которое демонстрировало событие с разных точек, то приближая, то отдаляя, и давало возможность всем зрителям видеть тонкие структуры и, таким образом, вникнуть в суть операции. Я сама впервые получила шанс посмотреть на все это со стороны и, надо сказать, была впечатлена увиденным. Все-таки иной раз трудно оценить какое-то событие, пребывая внутри него.

После этого в центр зала вышли остальные участники проекта. Мы представили наших напарников-зверюшек, показали несколько записей наших экспериментов с псевдо-маэрэ-лэ. Реакции наших гостей-эльфов я не видела, но мне почему-то казалось, что довольны такой демонстрацией они не были. Краем глаза заметила, что сидят эльфы изолированно, вокруг них образовалась пустота, стулья по соседству были никем не заняты, словно эльфы распространяли какую-то волну, выдавливавшую других приглашенных из того пространства, которое высокомерные гости сочли личным.

В заключение публике представили смонтированную Белигулом запись операции, которую мы проделали с байривой. Несмотря на то, что некоторым из гостей довелось присутствовать при этом событии, реакция была бурной. Нас поздравляли. Нас засыпали вопросами. Нас задергали до полной потери ориентации.

Но было радостно. Только Марисе пришлось проследить, чтобы животных поскорее переправили в питомник — уж очень не хотелось, чтобы наша презентация обернулась для них стрессом.

Магистр Локах с трудом пробился ко мне через толпу поздравляющих и любопытствующих, шепнул на ухо:

— Я всегда в вас верил, девочка моя, и сейчас убежден: все у вас получится, — и, улыбаясь, растворился среди людской массы.

Магистр Левир светился от радости, щедро одариваемый похвалами коллег. Скромный Лерех озирался растерянно, пытаясь найти, где бы укрыться от излишнего внимания. Ритэниор был ужасно горд ролью, пусть и пассивной, которую сыграл в развитии человеческой целительской науки, и тоже принимал поздравления.

Где-то уже наливали вино, по залу шныряли первокурсники с подносами, уставленными бокалами. Наттиор утащил меня в сторону, приобнял и шепнул на ухо: