Странствия Шута (ЛП) - Хобб Робин. Страница 106

— Спасибо, сир.

— Могу я сделать компресс ему на щеку? Я знаю один такой, от которого опухоль к утру спадет. —  Пэйшенс понравилось, что она может помочь Персиверансу.

 — Правда? Что ж, ты можешь сделать его, и утром я буду рад увидеть, что он подействовал. — Я уже почти решил уйти, но, вспомнив мальчишескую гордость, обернулся. — Персиверанс. Держись подальше от любого из роустеров. Тебе понятно?

Он опустил глаза.

— Сир, — с несчастным видом согласился он.

— С ними разберутся, но не ты.

— Они плохие люди, — тихо сказал Персиверанс.

— Держитесь подальше от них. — предупредил я обоих и покинул конюшни.

Глава двадцать первая.  Винделиар

Давайте поговорим о забывчивости. Все мы можем воскресить в памяти случаи, когда о чем-то забывали. Пропустили встречу с другом, сожгли хлеб или положили вещь и забыли - куда. Это забывчивость, о которой нам известно.

Но есть и другая забывчивость, та, о которой мы редко задумываемся. Пока я не упомяну фазу Луны, то маловероятно, что она придет вам на ум. Она вытесняется едой, которую вы едите, или дорогой, по которой вы идете. Ваш ум не сосредоточен на Луне, и поэтому на тот момент вы забыли о ней. Или, правильнее сказать, вы не вспоминаете эту информацию в это конкретное время.

Если я войду в комнату, когда вы зашнуровываете ботинки, и скажу: «Сегодня будет прекрасная Луна», то вы сразу о ней подумаете. Но пока вам не напомнили, вы забыли о Луне.

Можно легко понять, что в большинстве моментов жизни мы забываем почти все о мире вокруг нас, кроме того, что требует нашего внимания.

Талант полу-Белых чаще всего заключается в подглядывании будущего во снах. Но немногие из них могут нащупать будущее на расстоянии вздоха, будущее, в котором выбранный нами человек не вспомнит о том, что мы хотим от него скрыть. Эти немногие могут убедить выбранного человека остаться в состоянии не-вспоминания. Таким образом, обладатель этого редкого таланта может сделать событие или человека почти невидимым, почти забытым. У нас есть записи о полу-Белых, которые удерживали в таком состоянии одного человека. У нас есть записи о нескольких полу-Белых, которые могли заставить забыть о каком-то событии даже группу до шести человек. Но я верю, что у юного студента Винделиара мы обнаружили действительно выдающийся талант. Даже в семилетнем возрасте он мог управлять умами двенадцати моих учеников и вынудить их забыть о голоде. Поэтому я прошу отдать его мне для обучения конкретно в этом направлении.

— Из служебных архивов, Лингстра Двалия

Мне стало лучше. Все так говорили, даже Шун. Я не была в этом уверена, но было бы слишком сложно спорить с ними, и я не спорила. Моя кожа перестала облезать, лихорадка тоже прекратилась, я не дрожала и могла ходить, не спотыкаясь. Но было очень трудно прислушиваться к людям, особенно если одновременно говорили несколько человек.

Путешествие осложнялось, вместе с этим росло напряжение между Двалией и Элликом. Нам требовалось пересечь реку, и они потратили целый вечер на споры о том, где это лучше сделать. Это был первый конфликт между ними, который мне довелось увидеть. Они развернули какую-то карту, встали с ней между нашим и калсидийским кострами и спорили, спорили. Проблема возникла из-за способа переправки через реку. В одной из окрестных деревень был паром, и калсидиец настаивал на нем. Однако Двалия утверждала, что для Винделиара это будет слишком тяжело:

— Ему придется не только подавить воспоминания у всех, кто там еще будет ждать переправы, но и затуманить разум паромщику. И не один раз, а три, пока мы не перевезем всех лошадей и сани.

Двалия предлагала пересечь реку по мосту, построенному чуть дальше по течению, но теперь уже возражал Эллик, потому что дорога к мосту шла через довольно крупный город.

— Это идеальное место для засады, — возмущался он. — И если мы не можем затуманить работников парома, как нам одурачить целый город?

— Мы пойдем глубокой ночью. Быстро через город, пересечем мост и потом так же быстро прочь из торговой части города на другую сторону.

Я оперлась на Шун, все ее тело было напряжено, она сосредоточенно вслушивалась. Я устала от их разговоров и затосковала по тишине. Тишине и настоящей еде. Охота была неудачной, и все, что у нас было за эти два дня —каша и коричневый суп. Сани были перегружены, лошади загнаны. Калсидийцы сидели верхом в ожидании решения, лурики стояли рядом с ними. Все мы ждали, пока Двалия и Эллик придут к соглашению. Мост сегодня ночью или паром завтра? Мне было все равно...

— Как они попали на эту сторону реки в первый раз? —  тихо спросила я у Шун.

— Заткнись, — сказала она таким резким голосом, что я подчинилась. Я приложила все усилия, чтобы сосредоточиться и прислушаться внимательнее.

Говорила Двалия. Она заметно нервничала, судорожно прижимая к груди руки, сжатые в кулаки.

— Паром слишком близко к Баккипу. Нам нужно переправиться как можно скорее и убраться подальше. Как только мы пересечем реку, мы можем пойти через холмы...

— Снова холмы. Пока ты не согласишься ехать по дорогам, сани будут вязнуть в рыхлом снегу, — продолжал браниться Эллик. — Бросим сани. Они только замедляют нас с тех пор, как ты украла их.

— У нас нет другой повозки. Нам придется бросить палатки.

— Ну так и оставим их, —  пожал плечами Эллик. —   Без них мы будем двигаться быстрее.  Твоя женская одержимость комфортом — вот что нас замедляет.

— Не смотри на них, — прошипела мне на ухо Шун, и я поймала себя на том, что удивленно таращусь на обоих. Они никогда не спорили так подолгу. Обычно Винделиар приходил, улыбался и странно покачивался, и мы все делали то, что хотела Двалия. Я сощурила глаза, притворившись, что дремлю. Двалия явно была расстроена. Вот она посмотрела в нашу сторону, и Шун наклонилась вперед, чтобы поворошить затухающий костер.

Возле лагеря появился Винделиар, видимо он где-то бродил все это время и пропустил спор. На лице его, как всегда, блуждала полуотсутствующая улыбка. Остановившись у нашего костра, он озадаченно оглянулся.

— Почему вы не в санях? Разве мы не отбываем в скором времени?

Его удивление было понятно: ночь сгущалась вокруг, и обычно к этому времени мы уже были далеко от дневной стоянки.

Двалия повысила голос, чтобы ответить ему.

— Да, мы скоро отправимся. Потерпи, Винделиар. Давай вместе подождем, пока Эллик решит, что мы должны делать.

Тогда впервые я увидела - как это делает Винделиар. Он начал продвигаться к ним, одновременно все больше улыбаясь и раскачиваясь. Подобравшись к Двалии, он уже почти извивался и стал странно похожим на маленького пухлощекого мальчика. Вот он посмотрел на Эллика, склонив голову, тот ответил сердитым взглядом. Двалия мягко заговорила:

— Герцог полагает, что переправляться паромом для нас слишком опасно. Он слишком близко к Баккипу. Но если мы поторопимся, то будем у моста сегодня ночью. И, возможно, переправимся и даже будем в предгорьях до того, как солнце взойдет высоко. И оттуда двинемся к Солевой впадине и кораблю.

Эллик нахмурился.

— Я такого не говорил, — проворчал он.

Двалия тут же неожиданно извинилась.Она сложила руки под подбородком и склонила голову.

— Мне очень жаль. Так что вы решили?

Он выглядел довольным ее покорностью.

— Я решил, что мы пойдем по мосту. Сегодня ночью. Если ты сможешь быстро управиться со своими ленивыми людьми, усадить их на коней и вывести на дорогу, мы можем оказаться в предгорьях прежде, чем солнце поднимется высоко.

— Конечно, — сказала Двалия. — Раз вы так говорите, очевидно, что это самый разумный выход. Лурики! По коням! Коммандир Эллик принял решение. Одесса! Сейчас же грузи Шайсим на сани. Соула и Реппин, приступайте к окончательной погрузке! Он хочет, чтобы мы отправлялись немедленно.