Странствия Шута (ЛП) - Хобб Робин. Страница 107

И Эллик стоял, удовлетворенно улыбаясь, пока все мы выполняли его приказы. Затухающие костры были присыпаны снегом, я поспешила в сани. Я снова притворилась совсем ослабевшей, и лурики препоручили меня заботам Шун. Винделиар и Двалия забрались в сани последними. Никогда еще не видела, чтобы люди были так довольны собой...

Эллик пролаял свои команды, и наша компания сдвинулась с места. Когда мы немного отъехали от прежней стоянки, я прошептала Шун:

— Ты видела это?

Она не поняла меня.

— Да. Мы недалеко от Баккипа. Сиди тихо.

Я замерла.

Мы перешли мост в ту же ночь. Неподалеку от спящего ночного города Винделиар слез с саней, пересел на коня и поехал во главе процессии рядом с Элликом. Утром, когда мы отдалились от моста, достигли покрытых лесом предгорий и разбили лагерь, Эллик хвастался всем, с какой легкостью мы все провернули.

— Что ж, теперь мы на северной стороне реки, осталось немного, пересечем лишь несколько городков и холмы. Как я и говорил, мост был наилучшим выбором.

Двалия улыбнулась и согласилась.

Но несмотря на то, что Эллика убедили выбрать мост вместо парома, это не делало наше путешествие через холмы проще. Он был прав насчет саней. Двалия продолжала настаивать, что мы должны всячески избегать дорог, поэтому солдаты на лошадях прокладывали путь для тяжеловозов, тащивших сани. Все это было нелегко, и Эллик подшучивал над тем, как мало мы продвигались каждую ночь.

У нас с Шун было мало времени, чтобы поговорить наедине.

— Они упоминали корабль, — сказала она мне как-то, когда мы присели в кустах по нужде. — У нас должен быть хоть какой-то шанс сбежать, даже если придется прыгнуть в воду. Что бы ни случилось, мы не должны позволить им забрать нас в море.

Я согласилась с ней, однако сомневалась, что у нас будет возможность удрать от похитителей.

Я постепенно поправлялась, но скудная пища, постоянное движение и сон в холоде сами по себе были хуже любой болезни. Как-то вечером, после более чем скромного ужина, мы поднялись, чтобы продолжить наше путешествие, и я едва не упала от головокружения - моему организму явно не хватало этой несущественной пищи. Отправляясь вслед за Шун к палатке у костра, я беспечно сказала ей:

— Наверное скоро умру, если не получу настоящей еды.

Несколько человек замерли и, обернувшись, уставились на меня, Алария испуганно прикрыла рот рукой. Я не обратила на них внимания. Как обычно, лурики соорудили два кострища: одно для нас и второе для калсидийского отряда. Лурики занимались готовкой, но в конце дневного отдыха эту еду нам обычно не давали. Они варили кашу и относили исходящий паром котел солдатам, мы же ели совсем простую пищу. Сегодня солдаты подстрелили какого-то зверя и поджаривали его над огнем. Обычно костер для солдат разбивали довольно далеко от нашего, однако поляна, на которой мы остановились сейчас, была небольшой, поэтому солдаты расположились почти рядом. От жарящегося мяса расползался дразнящий аромат, и я не могла не принюхиваться к густому запаху, плававшему в холодном ночном воздухе.

Будь осторожна, — внезапно предупредил Волк-Отец. Я оглянулась вокруг и нахмурилась.

— Где Винделиар?

— Он идет впереди. Сегодня ночью мы пойдем по дороге. Мы пересечем небольшой город, поэтому он пошел расчистить нам путь, — сказала мне Двалия.

Я решила, что она ответила мне в надежде завязать разговор. Надо использовать этот шанс.

— Мясо так хорошо пахнет, — я засопела, потом коротко вздохнула.

Двалия поджала губы.

— Кусок этого мяса будет стоить дороже, чем кто-то из присутствующих согласится заплатить, — кисло сказала она.

Я не подумала, что солдаты услышат нас, но они  были слишком близко. Кто-то нагло  усмехнулся.

— За кусок мяса баккской женщины мы дадим тебе кусок этого кролика!

И все они расхохотались. Шун сидела рядом со мной на бревне, при звуках этого смеха она съежилась, становясь будто двое меньше. Я запаниковала. Шун была взрослым человеком, которому отец поручил приглядывать за мной, а вышло так, что это она зависела от меня. Не знаю, что я видела на ее лице - гнев или страх, но если она боялась, то насколько страшной должна стать я, чтобы защитить ее? Я и сама ужасно перепугалась, однако в то же время и разозлилась.

— Нет! —  вскакивая, крикнула я ухмылявшемуся мужчине. — Этого не произойдет ни в одном будущем, которое я вижу! Даже в том, где ее потерянный отец разрывает всех вас на кровавые лоскуты! — Я покачнулась, резко села на место и упала бы, если бы Шун не поймала меня. Внезапно стало очень плохо. Я отдала часть своей силы, выпалив все это. Я вовсе не собиралась рассказывать о том сне, да и не успела его осмыслить. Там не было людей, лишь какие-то флаги, висящие драными лоскутами на бельевой веревке, и с этих флагов капала кровь. Сон, которому не было объяснения. Понятия не имею, откуда вдруг взялся этот отец...

— Шайсим!

Звенящий голос Двалии выдал мне, что она шокирована. Я повернулась, посмотрела в ее осуждающие глаза и попыталась притвориться маленьким ребенком, уличенным в шалости.

— Шайсим, мы не рассказываем свои сны всякому, кто может услышать. Сны — это нечто бесценное и личное, наши ориентиры на многих существующих путях. Выбор пути требует великого знания. Когда мы доберемся до Клерреса, ты узнаешь много всего. Один из важнейших принципов, которые тебе предстоит узнать: ты должна лично и тайно записывать свои сны или только с помощью выбранного для тебя писаря.

— Клеррес? —  старый солдат, Эллик, подошел к Двалии сзади. Он стоял прямо, но его толстый живот выпирал из-под жилетки. В свете костра его глаза были бледными, как мутный снег. — Как только мы сядем на корабль, мы берем курс прямо на Калсиду и Боттеров залив. Такой был уговор.

— Конечно, — тут же согласилась Двалия. Несмотря на свою комплекцию, она грациозно поднялась с земли и встала рядом с ним. Боялась ли она его, когда он вот так нависал над ней?

— И я не хочу навлечь неудачу на себя и своих людей. Уж всяко не из-за луноглазого щенка вроде него.

— Мальчик не имел в виду ничего особенного. Вам нет нужды беспокоиться.

Он улыбнулся ей злобной улыбкой самоуверенного старика.

— Я вовсе не беспокоюсь.

Затем, без всякого предупреждения, он ударил меня в грудь. Я полетела назад с бревна, впечатавшись спиной в снег. Он буквально вышиб из меня воздух, и я барахталась, без толку пытаясь вдохнуть. Шун подскочила — видимо, чтобы убежать, но он отвесил ей пощечину, и девушка упала прямо в толпу луриков, которые повскакивали, как стая порхающих птиц, нам на помощь. Я ждала, что они налетят на командира солдат, облепят его и повалят на землю, как они уже сделали однажды с красивым насильником. Вместо этого они подхватили Шун и уволокли ее в сторону.

В этот момент я ощутила растущий страх Двалии и в приливе озарения поняла, что туманный мальчик сейчас слишком далеко от лагеря - он в деревне, где убеждает людей, что они не должны заметить нас, когда мы пройдем там сегодня ночью. С нами не было Винделиара, который мог бы повлиять на Эллика своей силой, и Двалия осталась одна против командира. Одесса обошла бревно и схватила меня под руки, пока я все еще пыталась отдышаться. Она поволокла меня в сторону через сугроб, оставив Двалию разговаривать. Та выглядела спокойной, неужели больше никто не чувствует бушующий в ней страх?..

— Он всего лишь мальчик, который кричит, когда зол или напуган. Разве ты сам не был ребенком?

Он глянул на нее безразлично, не впечатлившись этим объяснением.

— Когда-то я был ребенком. Я был ребенком, который видел, как отец душил его старшего брата за то, что тот не оказал ему должного уважения. Я был умным мальчиком. Мне хватило одного урока, чтобы знать свое место.

Одесса поставила меня на ноги, она стояла сзади, обхватив меня руками, чтобы удержать. Дыхание все еще ко мне не вернулось. Когда командир Эллик ткнул в меня пальцем с толстым ногтем, от испуга я снова забыла, что надо как-то дышать.