Странствия Шута (ЛП) - Хобб Робин. Страница 151

– Нет. Я не могу. Фитц, я не могу, – он глубоко вдохнул, глядя на меня, на его лице отражалось мучение. Неохотно он добавил: – Но я должен. Знаю, я должен начать. Скоро.

Я медленно ответил:

 – В самом деле, ты должен, - я спокойно ждал.

 – Завтра, – наконец, сказал он. – Завтра мы вместе пойдем навестить Чейда. Он снова глубоко вдохнул. – А теперь мне пора в постель.

 – Нет, – весело ответил я. – Еще не ночь, и мне сейчас нечем заняться, так что я надеялся, что ты не будешь спать и поговоришь со мной, – я подошел к зашторенным, плотно закрытым окнам, отодвинул ткань и распахнул старомодные внутренние ставни. Свет зимнего дня заструился внутрь через толстое узорное стекло. – За окном бурный день. Штормовой ветер взметает над водой брызги, и у каждой волны белая шапка.

Он встал и подошел медленными, осторожными шагами, шаря рукой в воздухе перед собой. Он нащупал меня, затем взял под руку и слепо уставился наружу.

– Я могу видеть свет. И я чувствую прохладу стекла. Я помню этот вид, – неожиданно он улыбнулся. – Стена под окном отвесная, не правда ли?

 – Да. Неприступная, – я стоял там, пока он внезапно не вздохнул, и я ощутил, как часть напряжения отпустила его. Мне пришла в голову идея. – Ты помнишь моего приемного сына Неда?

 – Я никогда не знал его близко, но я его помню.

 – Он приехал в Баккип. Оплакивать Пчелку. Я провел с ним мало времени, точнее, мы едва обменялись парой слов. Я думаю попросить его спеть мне сегодня. Некоторые из старых песен и любимые песни Пчелки.

 – Музыка может облегчить боль.

 – Я собираюсь попросить его придти сюда.

Его рука напряглась на моей. Спустя мгновение он слабо ответил:

 – Хорошо.

 – И, возможно, Кетриккен присоединится к нам.

Он неровно вздохнул.

– Я думаю, это будет весело, – его рука крепко вцепилась в мой рукав.

 – Я уверен, что так и будет.

Воодушевление, которое я ощутил, удивило меня самого. Однажды Пейшенс посоветовала мне делать что-нибудь для кого-то другого, чтобы перестать жалеть себя. Может быть, сейчас я случайно выяснил - что я буду делать со своей жизнью, по крайней мере, в ближайшее время: помогать Шуту избавиться от живущего в нем ужаса и вернуться к жизни, где у него были бы хоть небольшие удовольствия. Если мне удастся этого достичь, возможно, меня меньше будет мучить совесть, когда придет время уехать. Так что я провел с ним час, планируя все для вечерней встречи. Эш с радостью сбегал на кухню заказать угощение, а затем найти Неда и передать ему мою просьбу. Он также зашел в старые конюшни с дополнительным поручением позвать Персиверанса и принести ворону в покои Шута. Когда я, наконец, ушел из комнаты Шута, я встретил обоих мальчиков, поднимавшихся по ступенькам, ворона восседала на руке у Пера, будто сокол, а ребята весело болтали. Я решил, что включить Пера в небольшой круг друзей Эша будет всем во благо.

Я медленно шел по коридору к своей новой комнате. Нед встретит меня там. Я ощутил острый укол сожаления. Что было со мной не так? Организовывать вечеринку в комнате Шута спустя всего несколько дней после потери Пчелки? Мое горе вернулось, как ветер, нарастающий перед шквалом, и затопило меня, вымораживая сердце. Я скорбел, но это была неуверенная скорбь того, у кого нет доказательств смерти. Она пропала в Зимний Праздник. Потерянная для меня гораздо раньше, чем эти несколько дней.

Я прислушался к своему сердцу. Действительно ли я верил, что она умерла? Она исчезла, как Верити исчез для Кетриккен. Недостижимая и невидимая. Где-то в потоке Скилла, где я больше не могу плавать, еще могли задержаться нити ее существа. Я задумался, могла ли она как-то связаться с Верити, опознает ли дедушка король Шрюд ее нити как родные?

Приятная фантазия, – упрекнул я себя. Предложить себе утешение для детей. Было так тяжело поверить в смерть Молли. Но время сотрет мои сомнения, Пчелки больше нет. Капля за каплей, прошел остаток дня. Ко мне пришел Нед, он плакал, закрывая лицо руками, и показывал мне подарок, который носил с собой для Пчелки с конца лета. Это была куколка с морщинистой головой-яблочком и маленькими ручками-веточками. Я счел ее одновременно нелепой и странно очаровательной с ее кривоватой улыбкой и глазками-ракушками. Он отдал куклу мне, и я посадил ее на тумбочку у кровати. И подумал, смогу ли заснуть, пока она за мной наблюдает?

Тем вечером в комнате Шута он пел самые любимые песни Пчелки, старые песни, песенки-считалки, глупые песенки, заставлявшие ее смеяться от восторга. Ворона ритмично склоняла голову и однажды крикнула: “Снова, снова!”. Кетриккен сидела рядом с Шутом и держала его костлявую руку. Мы угощались имбирными пирожными и бузинным вином. Может быть, немного многовато вина. Нед поздравил меня с тем, что я стал принцем, а не Бастардом, владеющим Уитом, а я поздравил его с тем, что он стал известным менестрелем, а не разноглазым бастардом войны Красных Кораблей. В тот момент нам двоим это показалось очень смешным, но Эш смотрел на нас с ужасом, а Персиверанс выглядел оскорбленным за меня.

Той ночью я спал. На следующее утро позавтракал с Шутом, а потом получил приглашение на игру с Интегрити и Проспером. Мне не хотелось идти, но они бы не позволили мне отказаться. Я знал, что они желали мне добра и надеялись отвлечь от моего горя. Я надел вычурный наряд, с собой у меня не было спрятанных ножей или ядов. Я бросал кости, сделанные из нефрита и красной железной руды, и сильно проигрывал в азартных играх, которым никогда не учился. Я делал ставки маленькими серебряными монетками, а не медными, которыми играли в тавернах моей юности. Тем вечером я вернулся навестить Шута и обнаружил, что Нед уже там, развлекает Эша и Пера очень глупыми песенками. Я сидел и слушал с веселым выражением на лице.

Решения. Нет. Решение. Шут был прав. Если я не выберу, что делать с тем, что осталось от моей жизни, это решит кто-то другой. Я чувствовал себя рудой, которую растерли в порошок и разогревали до тех пор, пока она не расплавилась, чтобы можно было вылить ее в форму. А теперь я затвердевал во что-то, чем я никогда раньше не был. Мое осознание, чем я буду, медленно снисходило на меня, это было похоже на то, как бесчувствие постепенно проходит после тяжелого удара. Неуклонно. Мои планы формировались бессонными ночами. Я знал, что мне нужно сделать, и, отстраненно анализируя, я знал, что буду делать это один.

Прежде, чем я начну, мне нужно закончить, сказал я себе. Поздно ночью я обнаружил, что кисло улыбаюсь, вспоминая, как Шут заканчивал свою роль лорда Голдена. Его план побега прошел не совсем так, как он предполагал. Ему пришлось, очертя голову, спасаться от кредиторов. Мой уход, решил я, будет более плавным. Более доброе исчезновение, чем его.

Я постепенно двигался на ощупь к своеобразному нормальному состоянию. Я смотрел на каждого человека, которого собирался оставить позади, и тщательно взвешивал, что ему нужно, также, как я готовился к своему предприятию. Я сдержал свое слово Шуту: я привел Эша на тренировочную площадку и передал его Фоксглав. Когда она потребовала для него подходящего по размеру партнера, я привел Персиверанса, и она начала с ними тренировки на деревянных мечах. Фоксглав раскусила маскировку Эша гораздо быстрее меня. На второй день занятий с мальчиками она отвела меня в сторону и двусмысленно спросила, не заметил ли я ничего "странного" в Эше. Я ответил, что знаю, как не совать нос в чужие дела, на что она улыбнулась и кивнула. Если она как-то и изменила обучение Эша, я этого не заметил.

Я передал свою гвардию на попечение Фоксглав. Несколько оставшихся роустеров приняли ее суровую дисциплину и начали приносить пользу. Она потребовала, чтобы они отказались от цветов роустеров и смешались с моей гвардией. Я частным образом попросил ее предоставить им выполнить особые задания, которые могли потребоваться лорду Чейду. Его сеть шпионов и посыльных, бегающих с поручениями, рассыпалась, и я задавался вопросом, не понадобится ли ему собственная гвардия, нечто, чего старый убийца так себе и не завел. Она серьезно кивнула, и я оставил это в ее умелых руках.