Здесь водятся драконы (ЛП) - Оуэн Джеймс. Страница 31

— В чем дело, Джон? — забеспокоился Берт. — Выше нос — мы похоже, умеем справляться с трудностями.

— Ты хотел сказать, Джек умеет, — пробормотал Джон. — Какая бы задача перед нами не стояла, у него, кажется, всегда есть решение.

— Похоже на то, а? — заявил Джек.

— Нехорошо, Джек, — сказал Чарльз. — Каждый делает, что может. Меня вот тоже можно винить за то, что не доглядел за Мэгвичем.

— Дело не в Мэгвиче, — возразил Джек, — А в том, чтобы действовать, когда это необходимо. Или видеть то, что нужно сделать, и делать это. Похоже, Джон этим не страдает.

Джон с минуту пристально смотрел на друзей, затем поднялся и стал подниматься по ступеням. Нервно осмотрев лестницу вверх и вниз, остальные последовали за ним.

Они поднимались.

Не тратя дыхание на разговоры, они поднимались в молчании, нарушаемом лишь странным грохотом с интервалами приблизительно в час.

Чарльз принялся, было, считать уровни, когда они начали подъем, сбился со счета после стычки с морским чудовищем, снова стал считать и бросил это дело, дойдя до четырехсот.

— Я начинаю понимать, почему Картограф отошел от дел Архипелага, — сказал он. — Ему нужно лет сто, чтобы только спуститься поздороваться с молочником.

— Мне кажется, или наверху темнеет? — поинтересовался Артус.

Берт посмотрел вверх и испустил радостный крик:

— Потолок! Я вижу потолок! Мы почти на самом верху!

Оставалось еще три уровня и четыре двери. К самой верхней ступени не вели.

— Будущее, — выдохнул Берт. — Недостижимое. Значит, Картограф за предпоследней дверью. Уверен в этом.

Однако Джон остановился у ближней к ним двери. Он с любопытством смотрел на нее и принюхивался.

— Что такое, Джон? — насторожилась Эвин. — Проблемы?

— Нет, — ответил юноша. — Корица.

Глава 14. Ночью

Хранителя «Воображаемой Географики» сбил с толку запах — и внезапно он перестал чувствовать ответственность за судьбу двух миров, и за исход войны, и за те неудачи, которые ярмом повисли у него на шее, становясь тяжелее с каждым часом. Теперь он снова был просто солдатом и студентом, и всей ответственности и было-то — читать рукописи на старо-английском да следить, как бы не оставить винтовку в окопе.

Джон неуверенно протянул руку и провел по воздуху, едва ли не касаясь двери ладонью.

— Джон! — воскликнул Чарльз. — После всего, что только что было, поверить не могу, что ты рискнешь открыть еще одну дверь!

— Я согласен, — поддержал Джек. — Нам надо добраться до последней двери и выяснить, там ли Картограф. Мы и так убили уйму времени в прошлом — э, образно выражаясь.

— Эта дверь не похожа на остальные, — возразил Джон. — Запах чувствуете?

Эвин приблизилась к нему и втянула воздух.

— Да, чувствую. Какой-то табак.

— Табак с корицей, — поправил Джон. — Особая смесь.

— Как странно, — почесал в затылке Берт. — Единственный мой знакомый человек, любивший табак с корицей был… — Он умолк, глаза удивленно расширились. — Открой дверь, Джон.

Джон твердой рукой толкнул дверь. Она отворилась без усилий, не скрипнув петлями, и сильный запах табака с корицей окутал друзей.

Глазам открылась картина, оказавшаяся гораздо более знакомой, чем все, что друзьям довелось увидеть в Цитадели, ибо большинство из них, за исключением Артуса и Эвин, побывали в этом месте три дня назад.

Это был кабинет, декорированный в английском стиле; библиотека, полная книг, и очень знакомая фигура человека, который просто не мог сидеть в кресле, изучая в лупу старинные инкунабулы [79] и пыхтя огромной трубкой.

В отличие от остальных диорам, участники которых оживали, стоило лишь шагнуть за порог, эта была уже живой, словно ждала, что кто-то откроет дверь и войдет. Человек за столом заметил их и заговорил; знакомый голос не оставил сомнений насчет того, кто сидел за дубовым столом.

Профессор Сигурдссон жестом пригласил своего юного протеже войти и присесть.

— Джон, мой дорогой мальчик. Пожалуйста, войди. Полагаю, нам есть что обсудить. Остальные с тобой, Джон? — продолжал профессор, всматриваясь в дверной проем сквозь клубы табачного дыма. — Кажется, я заметил снаружи еще кого-то.

Джон взглянул на Берта, но тот покачал головой. Как бы ни важна была эта встреча, она была предназначена Джону и только ему. Юноша вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.

— Нет, профессор, — выговорил он. — Я один.

Профессор поднялся, взял протянутую руку Джона в свои и с энтузиазмом потряс.

— Как я счастлив видеть тебя, Джон, — произнес он. — Не ожидал увидеть тебя в ближайшие несколько дней, сам знаешь, что творится с транспортом в наши прискорбные времена.

— Поверьте, профессор, — сказал Джон, садясь напротив своего наставника, — и я не думал вас встретить.

В происходящее почти невозможно было поверить. Джон едва успел принять новость о смерти профессора, не говоря уж о том, чтобы примириться с ней. Почти сразу же после этого они все попали на Архипелаг. С тех пор мысли о профессоре вытеснило сожаление, грусть и переполняющее его чувство собственной несостоятельности.

На мгновение Джон задумался, не провидение ли направило его в кабинет наставника, чтобы тот выбранил его, несмотря на то, что наставник уже мертв.

— Не знаю, почему нам представилась столь странная возможность, — произнес профессор, — но я этому рад, ибо опасаюсь, что не переживу эту ночь.

Джон вздрогнул. Возможно ли, чтобы профессор предвидел свое убийство?

— Так и есть, — продолжал профессор, ни словом не обмолвившись, был ли это ответ на невысказанный вопрос Джона. — Странные существа шатаются по городу, и я связан с ними гораздо прочнее, чем ожидал в моем-то возрасте. Но у меня есть обязательства, и я должен довести дело до конца, вне зависимости от того, какой будет расплата.

— Я получил ваше письмо, профессор, — сказал Джон. — Что вы хотели мне сказать?

— Из твоих писем я понял, что ты боишься, юный Джон. Не войны, а за свое будущее. Знаю, ты в замешательстве — ты на распутье и не понимаешь, каким путем идти дальше. Но знай: я выбрал тебя не просто так. У тебя есть способности, Джон. Выдающиеся способности. И если ты будешь развивать их — а я надеюсь, что помог тебе начать это делать, — ты сможешь прожить необыкновенную, удивительную жизнь.

Эти слова застали Джона врасплох. Он ожидал чего угодно, но не этого. Профессор всегда тепло относился к нему, как только может относиться наставник, но такая честность и такое горячее поощрение были очень необычны.

— Я не был с тобой до конца честен, Джон, — сказал профессор. — Те уроки, что я дал тебе — знаю, я подтолкнул тебя. Но все это было намеренно. И цель всего этого гораздо более значимая, чем я говорил тебе. Теперь я готов сказать правду.

Джон обдумывал все происходящее. Неужели он действительно перенесся в прошлое, в ту ночь, когда профессора убили? Или его посетило некое таинственное видение, явление, вызванное странной энергетикой Цитадели? А коли так, то каковы же будут последствия, если он откроет профессору будущее? Изменит ли это события в прошлом? Или просто осложнит настоящее еще сильнее, чем теперь?

Джон принял решение.

— Вы учили меня, чтобы я стал Хранителем, — сказал он.

Профессор испытал облегчение.

— Что ж, ты знаешь. Превосходно, мой мальчик. Как ты догадался?

— Я познакомился с Бертом. И видел «Воображаемую Географику». Но…

— Замечательно, — перебил его профессор. — Тогда то, что случится со мной, уже не имеет значения. Не теперь.

— Конечно же, имеет! — воскликнул Джон. — Как же иначе?

Профессор Сигурдссон пыхнул трубкой, наполнив комнату ароматным дымом.

— Дело в том, — пояснил он, — что каждому отведена своя роль, и моей было обучить тебя, подготовить к предназначенным тебе обязанностям. Ни больше, ни меньше. И как вижу, я преуспел и теперь могу принять то, что мне уготовано, без горечи и сожалений.