Тайны наследников Северного Графства - Реброва Алёна Дмитриевна. Страница 46

Хмм…. представляю, как всыплет мне «братик», когда я вернусь. Бррр, нет, об этом лучше не думать!

— Бэйр? — из мыслей меня вывел голос.

Опять он…

— Чего тебе, Арланд? — равнодушно вздыхаю.

— Мы уезжаем. Я проверил, проклятие с Хоги снято. Наши вещи и лошади здесь. Вставай, поедем в поместье. Если поторопимся, может, успеем до «Лошадиной Косынки» до полуночи.

— Хорошо, — встаю с земли и разминаюсь, руки и ноги сильно затекли за время сидения на берегу. — Как ты меня нашел?

— Я же нечисть. У меня обоняние получше, чем у иной собаки, а в чужих мыслях я разбираюсь виртуозней, чем некоторые вампиры, — угрюмо сказал инквизитор, отворачиваясь от меня и подходя к своей черной кобыле.

На Арланде не было ни плаща, ни его обычного черного костюма. Их заменил коричневый чем-то похожий на монашескую рясу балахон с длинными рукавами и высоким горлом. Еще мокрые после купания волосы по-прежнему были в хвосте.

«Монах» из него получился такой же странный, как и инквизитор.

— Что с тобой? — удивляюсь, уже сев на Черта. — Где твой костюм?

— Он промок.

— А… что с лицом!? — присмотревшись к Арланду, замечаю, с ним медленно происходят какие-то жуткие метаморфозы.

— Что с лицом? — равнодушно спросил он.

— Твои глаза… они же были черные! Теперь светлеют. И волосы темнеют…

— Я же нечисть, чему ты удивляешься?

III. Наследство тети Меви

7. Большой пес

Этот чертов дождь…

За окном льет, не прекращая. Страшно представить, что сейчас делается на улице. Дороги, наверное, размыло в грязевые болота, где вода, самое малое, по колено. Там наверняка от сырости мгновенно начинает першить в горле, в сапогах и под ними непрестанно хлюпает, нос мерзнет от холода и сырости…

Но на самом деле я могу только догадываться, что происходит на улице. Я не выходил туда уже несколько дней, только наблюдал из-за окна, пока его не заволокло пеленой воды.

С тех пор, как уехала Бэйр, я сам не свой. Ее побег, да, именно побег, и никак иначе, вкупе со смертью Марты меня окончательно доконал: я в первый раз за последние шестнадцать лет заболел.

Обычно у меня лошадиной здоровье, я никогда и ничем не заболеваю, даже лихорадка, которая как-то эпидемией прошлась в Ордене, меня не тронула. Но сейчас по неизвестным причинам я слег от какой-то простуды. Жуткий, просто убивающий насморк, кашель до рвоты, головные боли и даже жар время от времени бывает. Сижу безвылазно один в своей комнате, никто из жильцов ко мне не ходит, только Гарфел три раза в день носит еду, и все. Скучно.

От скуки я даже начал читать какие-то ученые книги. Ничего толком в них не понимал, но, почему-то, тратить на них время мне нравилось. Я специально запомнил их названия и имена авторов, чтобы при случае похвастать перед кем-нибудь: «А вы, сударь, не знакомы ли с творчеством такового-то? Я вот как-то прочел на досуге, очень развлекло, знаете ли. Проблемы современного общества, рассмотренные там…». Когда-нибудь да где-нибудь пригодится, в общем.

Но ни болезнь, ни книги не смогли меня полностью отвлечь от мыслей о ведьме. Я думал о ней часто. Слишком часто.

Бэйр уехала, и я уверял себя, что это не повод для каких-то особых изменений в настроении. Она — одна из многих моих знакомых, с которыми я случайно встретился и с которыми без сожалений распрощался. Эта девица ничего толком для меня не значит, разве что полезное и очень выгодное знакомство. Как-нибудь, через несколько лет, мы с ней случайно столкнемся в какой-нибудь таверне, выпьем, посмеемся, вспомнив прошлое, расскажем о своих делах, а на следующий день разбежимся, кто куда. Знакомая и не больше, так что не стоит так переживать из-за ее уезда.

Именно в это я почти верил первые несколько часов без нее. А на следующий день ко мне в голову вернулись тревожные мысли. А если она забыла снять клятву? Вдруг с ней что-то случилось? Вдруг Адольф ее найдет? Вдруг она уехала не просто так, а было что-то важное, о чем я не знаю? Вдруг ей нужна моя помощь?… Эти бесконечные «вдруг» довели до того, что меня начало трясти от переживаний. Я плюнул на все свои клятвы Лорену, собрался и пошел в конюшню за Лешим. Все же она простая ведьма, чокнутая девица, тупоголовая идиотка… но она еще и моя боевая подруга, как-никак. Могу ли я бросить ту единственную, которая готова была жертвовать ради меня своей жизнью? Это, наверное, было бы глупо.

Но стоило мне сесть на коня, как меня скрутил жуткий кашель. Мне тогда показалось, что я задыхаюсь. Я кашлял не переставая, чуть не упал с Лешего. Под конец из глаз текли слезы, но из горла все равно не уходило что-то, что мешало дышать.

Если бы не Леопольд, который как раз обходил свои владения и оказался рядом, не известно, что бы со мной случилось. Оборотень с помощью магии или еще чего-то прекратил кашель. До сих пор не могу понять, как он это сделал.

Собственно, с тех пор я слег с болезнью и никуда не могу уехать. Вместо того, чтобы искать по трактирам Бэйр, я целыми днями валяюсь на кровати, читаю всякую ученую чушь и пялюсь в окно, надеясь увидеть там что-нибудь интересное. То корю себя за бездействие, то мысленно ругаю ведьму, бросаюсь из крайности в крайность, как последняя истеричка, а потом лежу с температурой.

Наверное, если бы не Леопольд, который с чего-то решил, что мы друзья, я бы свихнулся. Конечно, он безумно надоедал, но зато разбавлял одиночество, от которого я удивительно быстро отвык.

Леопольд не реагировал на намеки и не замечал открытых «пошел вон», даже полное игнорирование его не трогало. Если я его не звал, он приходил сам, если я с ним не разговаривал, он мог часами говорить сам с собой, рассуждая о чем-нибудь, если я просил его уйти, он все равно оставался до тех пор, пока сам не захочет вернуться в свое логово. Поначалу мне хотелось достать меч и начать угрожать этому безумно надоедливому нелюдю, но вскоре я стал относиться к нему дружелюбнее. Леопольд, пытаясь добиться моего расположения, таскал мне пирожки и даже как-то притащил бутылку вина, которую мы вместе и выпили. Так же он готовил мне чай с вареньем и сварил отвар от кашля. В итоге я решил, что раз ему делать нечего, то, так и быть, пускай заботиться обо мне, потерплю. Тем более, с ним иногда можно интересно поговорить.

Так я и живу последние шесть дней, которые медленно тянутся один за другим, сливаясь в одну сплошную череду: мысли, книги, сон, потом приходит Леопольд, мы разговариваем о какой-нибудь ерунде, он уходит и опять сон. Никакого разнообразия.

Сейчас я, как и вчера, и позавчера, сижу у окна и пытаюсь рассмотреть улицу сквозь тысячи капель на стекле. Из-за них вид сада, на который выходит окно, рассыпается на отдельные искаженные фрагменты. Ничего не видно.

Вздохнув, я встал, подошел к камину, подкинул в огонь пару поленьев. Затем пошел к кровати, достал из-под подушки книгу по философии, улегся и начал читать. Попались наблюдения какого-то ученого, изучавшего религию сенари. Через десять минут понял, что я — жалкий червь, призванный к жизни для того, чтобы подчеркнуть своим ничтожеством величие этой расы, познавшей истину во всем, и единственное, что мне теперь остается, так это убиться от зависти по возможности.

Дверь из умывальной открылась, послышались тихие шаги. Ко мне пришел Леопольд. Тайный ход в мою комнату находился в стене рядом с ванной, потому приход оборотня часто заставал врасплох. К счастью, не сейчас.

— Привет. Как самочувствие, дорогой мой больной? — протянул он в своей обычной безумной манере. — Горлышко не болит?

— Сегодня лучше, — отвечаю, поражаясь убогости своего сиплого голоса. Еще немного, и начну говорить фальцетом, кажется.

— Как же, как же… — фыркнул Леопольд, усевшись на стул напротив камина и обняв спинку. — Ты пил мой отвар?