Я не боюсь - Коулл Вергилия. Страница 13

— Дилан.

— Это друг Кейт, — подала голос мать пропавшей. — И ведь говорила же я ей: не ходи одна, особенно в парке! Знаешь же, как там неспокойно! Только с Диланом ее отпускала. Хороший мальчик, надежный…

Парень залился краской до кончиков слегка оттопыренных ушей и опустил голову.

— Как она пропала, Дилан? — спросил я.

— Мы договорились встретиться у памятника основателям, который у входа в парк. Но меня задержали на тренировке. У нас скоро встреча с командой университета, а тренеру не нравится мой бросок, — парень покачал головой. — В общем, я задержался на полчаса… ну ладно, может на час. Кейт дождалась меня, но была ужасно рассержена. Мы поссорились.

Он с опаской покосился на женщину. Понятно, переживает, как та отреагирует, что кто-то может орать на ее дочь. Или что ее дочь может орать на кого-то. Кто знает, как у них там вышло. Женщина скомкала в руках платок и удивленно воззрилась на парня.

— Что дальше? — напомнил я.

— Мы были на аллее, которая ведет от входа влево. Она тупиковая, и там обычно можно спокойно поговорить, — Дилан покусал губу и умолк снова.

Я тут же почувствовал неладное. Парень что-то недоговаривал.

— Что такое? Ты разозлился и стукнул ее?

— Нет! — он вскинул на меня взгляд испуганных глаз.

— Она убежала?

— Нет, — его голос упал почти до шепота. — Там появилось… привидение.

В мыслях тут же мелькнуло воспоминание о белой фигуре из тоннеля, но я усилием воли отогнал его.

— Что за привидение?

Парень побледнел так, что мог слиться со стенкой.

— Она сидела на дереве… женщина… одета как привидение.

— А как одеваются привидения, а то я немного не в курсе?

Дилан посмотрел на меня, как на идиота.

— Вы что, не смотрите «телик»? То ли платье, то ли рубашка до колен. Оборванная. Длинные белые волосы. У нее глаза страшные. Как у кошки или змеи. Желтые с узкими зрачками.

Я сглотнул. Это не могло быть правдой. Если бы не та странная фигура из тоннеля, и не бредни Бишопа, который тоже что-то нес про женщину с белыми волосами, я бы уже разнес версию парня в пух и прах. Но что-то внутри подсказывало, что стоит прислушаться.

— Кейт тоже увидела ее, — продолжил Дилан, — и завизжала, я чуть не оглох. Даже испугаться не успел. Привидение спрыгнуло, цапнуло Кейт и куда-то утащило.

— Как утащило?!

— Через кусты.

— Давно?

Дилан растерянно посмотрел на свою спутницу.

— Я сразу к миссис Смит бросился, а потом мы побежали сюда.

Я вскочил, со скрежетом отодвинув стул и, подойдя к зеркалу, постучал в него. Успел заметить в отражении, как удивленно застыли свидетели, но дверь уже приоткрылась. Оливер, тоже слегка бледный, поманил меня в коридор.

— Ты все слышал? — мрачно поинтересовался я, когда мы вышли.

— Это белая штука, Хью… Клянусь головой, это оно!

— Уже склонен с тобой согласиться. Надо срочно отправиться на место. Может быть, девчонка еще где-то там. Живая…

— Я подумал так же, — кивнул Оливер, — и уже сделал пару звонков. Парк прочесывает патруль и группа добровольцев, оказавшихся неподалеку.

— Надо заглянуть в люк. Ты помнишь? Аллея, про которую говорит мальчишка, не так далеко.

Оливер открыл рот, но ответить не успел. В его кармане раздалась трель мобильного телефона. Он сделал мне знак молчать, и вынул трубку. Я ловил каждое слово, пытаясь вникнуть в разговор.

— Дениэлс. Где? О, черт! — Оливер круто развернулся вокруг себя и взъерошил волосы свободной рукой. — Кто? Как выглядит? Мигом в участок!

— Ну что? — не выдержал я, наблюдая, как напарник нажимает кнопку отбоя и несколько секунд задумчиво смотрит на экран телефона.

Оливер нахмурился.

— У нас еще один труп. Люк, тут ты был прав. На том же месте. А возле люка задержали подозрительного субъекта. И, судя по описанию, это наш мистер Бишоп.

Глава 7. Дженни

Иногда в жизни наступает такой момент, когда кажется, что идешь ко дну. Все обстоятельства складываются против тебя, закручиваются в водоворот, который засасывает так сильно, что лучшим выходом из него видится только смерть. Для меня такой момент наступил незадолго до того, как исполнилось семнадцать.

Я почувствовала, что почва уходит из-под ног, когда за мной приехал медицинский фургон, а отец и Сара прятали глаза, наблюдая, как меня уводят. Никто не объяснял, надолго ли это, и что будет дальше. Я не хотела сдаваться и плыть по течению, барахталась, сопротивлялась, но добилась только того, что меня привязали к койке. Уколы. Мысли о Хью в редкие минуты проблеска сознания. Как он там? Что ему сказали обо мне? Еще вчера мы почти до рассвета бродили по городу, не в силах расстаться, даже чтобы отдохнуть и выспаться, а сегодня я с ним не попрощалась. Об отце старалась не думать. Почему-то больнее всего, когда предают близкие.

Толстая неопрятная санитарка приходила, чтобы покормить меня с ложечки. Когда я начинала выплевывать еду, протестуя против того, что со мной делают, она, размахнувшись, ударяла меня ложкой по щеке, потом аккуратно собирала с подбородка кашу и заправляла обратно в рот. Представьте, что вы кричите без остановки. Крик выматывает вас, уже саднит в горле и звенит в ушах. Но только криком вы можете доказать самому себе, что еще живы. Почти месяц после оформления в лечебницу я ни с кем не разговаривала. Просто потому, что мысленно исходила криком и не могла остановиться. Когда тонешь, кажется, что самое страшное — конец — наступит, когда достигнешь дна. На самом деле, самое страшное — это бесконечно тонуть. А вот достигнув дна, есть шанс хорошенько оттолкнуться ногами…

Своего дна я достигла примерно через полгода нахождения в лечебнице. За плечами остался курс шоковой терапии. Говорили, что мне не помогает. К тому времени я уже привыкла, что в моем присутствии обо мне говорят так, как будто меня здесь нет. Больше не выплевывала еду, не видела смысла кому-то что-то доказывать. Привыкла к ночному санитару, который, убедившись, что все спят, приходил и ложился на меня. Нет, он не пытался залезть под пижаму, снять белье. Просто постанывал, двигался и терся, а я смотрела в потолок. Всего пять минут, и лучше полежать тихо, чем извиваться и брыкаться, пытаясь освободить привязанные руки и ноги.

Отметив «положительную динамику» в поведении, меня, наконец, развязали и разрешили есть самостоятельно. Правда, под наблюдением санитарки.

В тот день, сделав над собой усилие, я разговорилась с ней, выпросила автоматическую заколку, чтобы убрать отросшие волосы в прическу. Как ни странно, она отдала мне свою. Видимо, привыкла ко мне за долгое время. Я ликовала — острым краем заколки можно было попытаться проткнуть себе горло. В жизни появилась цель.

Едва санитарка собрала посуду, как дверь в палату открылась, и вошли двое. Одним из них оказался мой лечащий врач, другого я видела впервые. По возрасту мужчина вряд ли был старше моего отца. Белесые волосы, не разобрать, то ли такие светлые, то ли просто седые. Светлые, почти прозрачные глаза. Его костюм из дорогой ткани и уверенная манера держаться сразу заинтересовали меня. Лечебница была открыта для посещений родственниками, но за полгода никто так и не приехал. А тут такой визитер.

— Вот, мистер Дружеч, — заговорил врач, делая санитарке знак удалиться. — Тоже из поступивших недавно. Историю болезни я вам давал вместе с остальными.

— Благодарю, — у незнакомца был приятный тембр голоса. — Не оставите нас ненадолго?

Врач кивнул и выскользнул за дверь, а мужчина пододвинул ближе в кровати металлический стул и уселся. Он бросил несколько папок, которые держал в руках, прямо на пол рядом с собой и подался вперед.

— Бедная девочка, — произнес незнакомец, пристально разглядывая всю меня, — что же они с тобой сделали?

Я угрюмо молчала. Последние полгода жизни научили меня не доверять никому. А ведь стоило научиться этому гораздо раньше, еще когда выяснилось, что мою мать убили, а отец так и не стал подавать заявление в полицию.