Верховный король - Александер Ллойд. Страница 20

— Поговорите с ними от моего имени и скажите им: таковы слова, такова просьба и приказ того, кто построил корабль, когда темные воды нахлынули на Прайден и грозили затопить его, того, кто спас их древних предков. Теперь против этого наводнения зла должно восстать каждое гнездо, каждая нора. Любое дерево, всякая щель в скале, даже малый пригорок должны стать крепостью. Пусть каждое живое существо обратит свой клюв, когти, зубы, клыки, колючки против всех, кто служит Аровну, повелителю Земли Смерти.

Волки выпрыгнули в дверь. Орел стремглав вылетел в окно.

Глава девятая ЗНАМЯ

Путники успели удалиться от замка Смойта всего лишь на полдня пути, как повалил снег. К тому времени, когда достигли долины Истрад, склоны холмов были выбелены и лед постепенно стал сковывать реку. Они перешли ее вброд, и мелкие осколки разбитого льда больно резали ноги лошадей. Отряд направился теперь через открытые ветру Княжеские холмы на восток в сторону Свободных Коммотов. Из всего отряда больше всего от холода страдал Гурджи. И, хотя его закутали в огромный плащ из овечьей шерсти, бедняга мелко дрожал. Губы его посинели, зубы дробно стучали, ледяные капельки свисали с его густых лохм. И все же он старался не отставать от Тарена, а его одеревеневшие руки по-прежнему сжимали копье с бьющимся на ветру стягом.

Через несколько дней тяжкого пути они переправились через Малую Аврен и очутились в селении Кенартт, где Тарен решил начать сбирание народа Свободных Коммотов. Но лишь только Тарен въехал в круг крытых тростником невысоких хижин, он увидел большую толпу деревенских жителей. Мужчины собрались в самом центре Кенартт. Среди них был и Хевидд Кузнец, здоровяк с широкой бочкообразной грудью и щетинистой бородой, который тут же протолкался сквозь толпу и дружески хлопнул Тарена по плечу своей тяжелой, как молот, ручищей.

— Добро пожаловать, Странник,— загудел Кузнец.— Мы увидели тебя издали и вот собрались тут, чтобы поприветствовать тебя.

— Со всей теплотой сердца приветствую добрых моих друзей,— ответил Тарен.— Не с пустыми руками я приехал, а с большой просьбой, которую и обращаю к вам в обмен на добрый прием. Внимательно выслушайте меня.— Он поднял руку, прося тишины.— Нелегко просить о том, с чем я осмеливаюсь обратиться к вам, да и нелегко ответить на такую просьбу: я прошу силы ваших рук и мужества ваших сердец, а коли потребуется, так и ваших жизней.

Над головами людей поднялся гул, шепот, удивленные возгласы. Народ Коммотов теснее столпился вокруг Тарена. И он подробно рассказал о том, что произошло с Гвидионом, и не скрыл, что Аровн собирает большое войско. Он говорил долго, и, когда закончил, такое же долгое молчание было ему ответом. Люди стояли с суровыми лицами, опустив головы, тяжело переступая с ноги на ногу. Первым подал голос Хевидд Кузнец.

— Народ Свободных Коммотов чтит короля Матха и Дом Доны,— сказал он.— Но мы последуем только за тем, кого знаем как друга, и отдадим в его руки наши жизни не по обязанности, а из дружбы. Поэтому позволь Хевидду присоединиться к тебе, Тарен Странник.

— Все последуют за ним! Все присоединятся! — раздался хор грубых мужских голосов.

Через мгновение еще недавно мирное селение Кенартт зашевелилось, загудело, заволновалось, как надвигающийся на море шторм. Каждый мужчина спешил вооружиться.

Но Хевидд вдруг горько усмехнулся.

— Наше желание велико, но мало у нас оружия,— заявил он —Впрочем, это не самое главное, Странник. Ты хорошо потрудился когда-то в моей кузнице. Теперь моя кузница поработает на тебя. А я пошлю весточку каждому кузнецу в земле Коммотов, чтобы они так же верно потрудились для тебя, как я сам это сделаю.

Пока люди готовили своих лошадей к дальнему и трудному походу, а Хевидд раздувал огонь в кузнице, Тарен повел свой маленькй отряд в соседнее селение. Весть о нем и о его деле быстро облетела всю Землю Коммотов, и каждый день стекались к нему толпы пастухов и пахарей, которых не нужно было упрашивать и уговаривать. Все они с радостной готовностью становились под знамя Белой Свиньи. Для Тарена дни и ночи слились в одну бесконечную и бессонную вереницу часов. Верхом на неутомимом Мелинласе он объезжал возникающие тут и там военные лагеря, встречал мирных мужчин, превратившихся в суровых воинов, следил за тем, чтобы всем достало провизии и оружия, у тлеющих в ночи караульных костров держал совет с новыми своими воинами и предводителями боевых отрядов.

Хевидд, завершив свою работу в Кенартт, присоединился к странствующему по селениям Тарену и с готовностью исполнял службу оружейного мастера.

— Ты хорошо выполнил свою работу, но мы все равно еще слабо вооружены,—сказал ему Тарен.—Боюсь, всех кузниц в Прайдене не хватит, чтобы вооружить народ. Нужно найти какой-то выход...

— И ты найдешь его, как и свою удачу! — раздался чей-то громкий голос.

Тарен обернулся и увидел подъезжавшего к нему странного всадника. Он был облачен в разномастную и разноцветную одежду, так непохожую на обычный наряд людей Коммотов. Долговязый, с длинными и худыми, как у аиста, ногами, которые болтались по бокам его лошади и чуть ли не касались земли. Гладкие прямые волосы обрамляли его узкое лицо. На голове всадника красовался шлем, сделанный, кажется, из обычной кастрюли и нахлобученный почти до самых глаз. Куртка его, словно панцирь, была обшита кусками железа и лоскутами толстой кожи. В руке он держал длинный посох, увенчанный лезвием косы.

— Ллонио! — радостно вскричал Тарен, пожимая руку вновь прибывшего воина — Ллонио, сын Ллонвена!

— И никто иной! — весело откликнулся Ллонио, сдвигая со лба свой странный шлем — Неужели ты мог подумать, что я не присоединюсь к тебе?

— Но твоя жена и дети,—начал было Тарен,—я не смею просить тебя покинуть их. Я помню, что детей у тебя с полдюжины...

— И еще, к радости моей, ожидается! — ответил Ллонио, расплывшись в счастливой улыбке.— Если удача улыбнется мне, то не один, сразу двое. Близнецы! Но весь мой выводок не будет в безопасности, пока вокруг неспокойно. А безопасность моих детей — моя забота! И для того, чтобы и впредь в Прайдене было безопасно, я должен следовать за тобой, Странник. А-ты должен заботиться не о младенцах на руках у женщин, а об оружии в руках мужчин. Послушай меня, дружище Странник,— продолжал Ллонио,— я видел вилы и грабли в каждом хозяйстве. Этого добра хватает у людей Свободных Коммотов. Надо зубцы граблей и острия вил насадить на крепкие деревянные древка. Ты получишь сразу гору оружия там, где, как ты полагаешь, люди совсем безоружны.

— Это мы сделаем! — воодушевился Хевидд.—И как это я сам не догадался?

— Да и я тоже,—признался Тарен.—Ллонио видит гораздо острее, чем любой из нас, но любит называть удачей то, что другой назвал бы умом и сметкой. Иди, друг Ллонио, собирай по дворам что сможешь. Я знаю, ты найдешь больше, чем любой из нас.

Ллонио с помощью Хевидда без устали собирал в селениях Свободных Коммотов серпы, грабли, кузнечные молоты и клещи, косы, вилы и крюки, с удивительной ловкостью и выдумкой делая из этих обычных предметов опасное и грозное оружие. И запасы этого оружия росли с каждым днем.

Тарен тем временем собирал стекавшихся со всех концов Земли Коммотов крестьян, превратившихся в воинов. Колл, Эйлонви и Гурджи помогали нагружать телеги утварью и провизией для все увеличивающейся армии. Занятие это особенно раздражало Эйлонви, ко-

1

торая скорее стремилась скакать галопом от одного селения к другому и находиться в самой гуще народа и в центре военного лагеря, чем тащиться позади войска рядом с телегами. Она обрядилась в мужской костюм, обвила волосы вокруг головы и спрятала их под шапку; на поясе у нее с одного боку висел длинный меч, с другого — короткий кинжал, которые она лестью выманила у Хевидда Кузнеца. Наряд воина плохо был прилажен на ней, но она страшно гордилась им и потому сердито надулась, когда Тарен запретил ей отлучаться и выезжать одной в открытое поле.