Волшебство на грани или снежное путешествие (СИ) - Калямина Анастасия Олеговна "LuniniA". Страница 78

Какой же он напыщенный эгоист! Считает людей массовкой, думает, что с ними можно делать всё, что угодно, отнимая жизни несчастных! Я был настолько зол, что даже на миг забыл о том, что зарёкся разговаривать в присутствии Январиса, когда опасался, что это может навредить Карси.

- Они не твои игрушки! – мой голос был слишком слаб, но его тон показывал всю ненависть к данному субъекту. Чем этот зимний месяц лучше серийного убийцы? По сути, он и есть… Только вот, жертв у Январиса, обладающего бессмертием, достаточно много, если не больше тысячи, и никто не хочет призывать его к ответу за содеянное.

Знаете, оказывается злость – очень сильное чувство, способное мигом разогреть организм. Я чувствовал, что по телу разливается тепло, что оттаиваю, обретая способность двигаться, а кровь нагревается, прекращая быть холодной, как у трупа, которого только доставили в морг и загрузили в морозильную камеру. Сонливость, которая рисковала меня убить, как рукой сняло.

Странно, что Январис, хвастающийся своими способностями, не обеспокоен тем, что я выхожу из-под контроля его морозных сил, да еще и не удивляется, почему я, вместо того, чтобы говорить ему имя Карсилины (ведь такую установку он дал, когда поймал в свою сеть), начинаю высказывать собственные мысли.

- Они букашки, которых приятно давить. Большего люди не достойны. – Январис слышал, что я сказал, и ему захотелось поспорить. – Правда, не понимаю, почему людские женщины так совершенны? Они не умеют беречь свою красоту! Для чего им быть обворожительными, словно богини? Их красота иссыхает, уходит в никуда, а я стараюсь сберечь каждый экземпляр, который встречаю, навечно, заперев во льдах. Они идеальны и не понимают этого!

- Может, вы просто будете говорить об этом каждой встречной девушке, не убивая её при этом? Знаете, им будет приятно слышать, что они являются идеалом. – Я говорил через силу, всё еще лёжа в снегу, голос был хриплый, и такими темпами я и вовсе мог его лишиться. Зрение ко мне постепенно возвращалось, ледяные наросты на потолке приобретали более чёткие очертания.

- Они все слышат это перед смертью. – Ответил Январис, не желающий направить свой потенциал в мирное русло.

Если бы он не был таким жестоким, да еще и хладнокровным, то наверняка бы сыскал себе славу героя-любовника, обожаемого женским полом данного королевства. Судя по тому, с каким фанатизмом он рассуждает о красоте молоденьких женщин, хоть какую-то долю этих тёплых чувств он испытывать пытался. Он же любовался, подолгу глядя на каждую из своих вмороженных в лёд жертв, их красотой, доставляющей Январису большое эстетическое удовольствие. Да, Январис расчётливый маньяк, и, не будь он зимним месяцем, то считался бы психически нездоровым человеком, социопатичным зверем, готовым наброситься на любого, кто встанет на его пути.

Я пошевелился, ощущение того, что конечности снова слушаются, было довольно приятным, а холод, который терзал меня последние дни, прошел без остатка, уступая чувству давящей жары. До сих пор не понимаю, как умудрился вспотеть в такой обстановке. Выдыхая облачко пара, я стёр со лба капли растаявшего инея и заставил себя присесть. Снежинки плавно падали с потолка, некоторые опускались мне на ладони и превращались в капли.

Январис закончил рассуждать на тему своей коллекции и наблюдал за мной с нескрываемым любопытством. Ведь никому еще не удавалось оттаять так просто, без его на то разрешения, да еще и находясь у него в убежище. Глядя, как я поднимаюсь на ноги и отряхиваюсь от снега, он произнёс, без всяческой эмоции:

- Ты всё равно отсюда не выберешься.

- Почему? – задать этот вопрос громче я не смог, сдержав приступ подступившего кашля.

- Тебе некого больше защищать. – Холодно ответил Январис. – Это, кстати, новость номер два.

Я вздрогнул, по спине пробежался неприятный холодок, который не имел никакого отношения к морозу, царившему в этом ледяном зале. Если сейчас окажется, что Январис смог поймать и заморозить Карси, водя меня длительное время за нос…

- Мой слуга, снежный дракон, немного проголодался. Хотя, что таить, он всегда голоден. – Начал зимний месяц, смотря мне прямо в глаза, от этого взгляда становилось страшно. – Он не всегда разборчив в питании, ловит всякую пакость, что недалеко от моего дома летает. Не знаю, с кем он спутал твою принцессу, но только ему пришлось проглотить её.

Услышав об этом, я чуть не поскользнулся, рискуя снова оказаться на полу, но смог сдержать равновесие. А что, если на этот раз он врёт?

- Конечно, не хотел, чтобы она послужила пищей моему глупому дракону, но это зрелище, которое наблюдал в своём экране, очень меня позабавило. Она боролась за жизнь до последнего вздоха. Очень упёртая барышня! – рассуждал Январис.

Я дрожал, мне снова становилось холодно. Не может так всё закончиться!

- Вы врёте! – крикнул я, не решаясь прощаться с надеждой.

- Я тебя не держу. Можешь уходить. – Январис сделал вид, что проигнорировал. – Какой теперь смысл держать тебя здесь, если эта милая девушка не придет.

Эта фраза вогнала меня в ступор, сердце колотилось так бешено, что я стал задыхаться. Зачем отпускать, ведь он убивает всех, кого встречает, а тут?

- Ну, что стоишь? Я тебе, между прочим одолжение делаю. Сможешь выбраться, останешься в живых. Повторять я не буду. – Говорил Январис, который не испытывал никакой жалости.

Я почувствовал такой приступ ярости, такое сильное желание убить его, что сопротивляться этому наваждению не мог, да и не хотел. Я встал в боевую стойку и пустил в него магическим лучом, которое царапнуло Январиса по щеке. Правда, царапина тут же затянулась морозными узорами, а Январис, не ожидавший от меня таких действий, которые по его мнению равносильны самоубийству, нахмурился, его нос стал прозрачным, что говорило о том, что зимний месяц злится.

- Глупый мальчишка! – рыкнул он, теряя спокойствие и кидаясь в атаку, посылая в меня рой ледяных осколков.

Я съёжился и прикрыл глаза ладонью, попадая в эту тучу, которая царапала мне руки, щёки… Особо острые осколки, преодолев преграду из ткани рубашки, впивались мне в тело. Эта туча грозила повалить меня на спину, но я твёрдо стоял на ногах, не понимая, за что борюсь. Был весь изранен, капли крови окрасили непривычным багровым для этих мест светом снег. Боль от режущих кожу осколков – ничто, по сравнению с тем, что я услышал насчет Карси.