Злато в крови (СИ) - Мудрая Татьяна. Страница 19

Расставание с двумя моими возлюбленными детьми, юношей и девушкой, которых забрала на воспитание наша Царица.

Благородство, с каким я покинул мою смертную любовь, хотя она страстно хотела присоединиться ко мне во Крови, — я обещал ей это через некое время и сам не верил, что оно настанет.

Черт возьми, какой же я стал добрый и правильный! Прямо до тошноты.

Ну, в общем, я покинул свой пост под моим заветным раскидистым дубом, как и всё мое хозяйство в Новом Орлеане (тогда, кстати, город особенно глубоко утонул в своем болоте, и простые смертные рука об руку с полицией и вооруженными силами чрезвычайного реагирования предпринимали титанические усилия по его извлечению оттуда), забрал с собой в межконтинентальный аэробус своего дорогого пса и отдал концы.

Надо также добавить, что песика я взял во имя спасения от одиночества, поэтому, совершенно очаровав всех стюардесс, даже во время полета (что продолжался всю ночь кряду) держал его в соседнем кресле. А в аэропорту, довольно захолустного вида, несмотря на широченную посадочную полосу, заказал в гостинице номер на двоих: первый этаж с выходом прямо в небольшой садик для собачьих надобностей.

Как ни жаль, но почти в первый же вечер, когда мы осматривали городок (как, то бишь, его — а, Лин-Архар) мой спутник порядочно рассадил ногу (вернее, лапу), и я оставил его в номере — зализывать раны.

Итак, я неторопливо прогуливался вдоль широкого шоссе, которое убегало прочь от городка с его особняками, церквами и лачугами, стремясь к далеким горам. Мое вампирское зрение угадывало цвет их темно-зеленой шкуры и голубоватый блеск снега и ледников на вершинах, и я тихо забавлялся, пытаясь услышать, как сходят лавины, как бурные реки гулко ворочают булыжник, которым выстлано их дно, мечтал оказаться там, под многотонным слоем воды, такой зеленовато-прозрачной, или снега, по всей глубине пронизанного насквозь лунным и звездным светом!

Оттого я не сразу увидел немного впереди тонкую, невероятно грациозную фигуру, которая держала тот же курс, что я. Расхлябанная походочка фланера, сюртук наподобие моего коронного одеяния, слегка расширяющийся книзу, узкие панталоны а-ля Мюссе. Характерное неяркое свечение волос, гулкое биение сердца — нашего сердца. Вампир из молодых. И, без всякого сомнения, женщина.

А навстречу нам обоим — где были мои уши! — катился мощный гул автоколонны, ритмично сотрясающий бетон покрытия. Грозный тупой гул военных моторов. Вой сирен. Я некстати вспомнил, как боялся его в кризисное для меня время, прячась от непонятной мне жизни под полом своего дряхлого особняка. Впереди шли самокатчики, везущие позади себя на сиденьях пехоту с какими-то странными ранцами за спиной. Позади них — автомобиль с темными стеклами. В центре, сразу за легковой машиной, — огромный трейлер: он-то и колыхал земную твердь, как воду.

Тупой первородный страх на мгновение затуманил мой рассудок — но вот странно! Обратился он прежде всего на мою нечаянную спутницу, которая, как ни в чем не бывало, заходила прямо в лоб головной машине.

— Осторожно, сестренка! Что ты делаешь — на обочину, быстро! — послал я мысленный крик, но поскольку она даже не шелохнулась, резво кинулся вперед и образовал из себя нечто вроде защитного экрана.

И оказался едва не под колесами головного мотоцикла (ну, скажем, метрах в двадцати), застыв как торжественный памятник самому себе, святому и праведному. К тому же в мое плечо впились типично вампирские ноготки, острые и безжалостные, как сам дьявол.

Выругаться я и то не успел. Это сделала моя дама — на местном диалекте и очень емко. Из-за правого моего плеча (того самого, пронзенного) потянуло острым мятным холодком. На его острие возник и затанцевал опаловый шарик величиной с грецкий орех, наливаясь огненно-красным, внутри заклубились более темные струи, завились спиралью, — и ринулся вперед, со свистом увлекая за собой воздушный шлейф. Теперь шарик стал размером в теннисный мяч и сильно заголубел. Невероятная сила ударила им прямо в лоб трейлеру и пробила броню насквозь, будто она была из картона. Я так понял, что весь его запал достался горючей цистерне, потому что она с гулким ревом вспыхнула в один миг с кабиной и головным броневиком, распространяя вокруг рыжее пламя и мерзейший запах нефтепродуктов.

Нас ударило раскаленным воздухом, перекрутило и бросило обземь, прежде чем я вспомнил о своей недюжинной вампирской силе. Очнулись мы всё-таки на обочине, куда я и стремился, — валяясь в густой траве. Впереди суетились крошечные фигурки, пытаясь сбить пламя с себя и со своих ранцев, смахивавших на садовые разбрызгиватели, и оттаскивая мотоциклы в глубь лесонасаждений; в середине уже не ревело, а вовсю рычало, будто разъяренный дракон кидался в смертных клочками своего утробного пламени и чешуями брони. Ни голосов, ни мыслей я не слышал.

Кроме слов, с невероятно красивой интонацией произнесенных рядом с моим ухом:

— Люблю запах напалма по утрам. Апокалипсис сегодня. Цитата. А ведь свезло солдатикам, как есть свезло! И огонь уже тушат, и ранцы с нафтой не прохудились.

Я повернул голову. Женщина уже села прямо и отряхивала с себя листву и дорожный мусор. Эффектная блондинка с косой, заправленной за ворот, кожа ненамного бледнее моей — я ведь обгорал на солнце и с тех пор стал куда более человечен, если можно так выразиться. Костюм, если оттолкнуться от довольно обычного силуэта, весьма любопытный: пиджак и узкие брюки — натуральная черная кожа, обтягивающая фигуру почти как лайка перчаток — узкие пальцы, на одном из пальцев кольцо с высокой вставкой. Сплошные «молнии» черного цвета в качестве застежек. Под низ одето нечто насквозь кружевное, кремовое, скрепленное необычно крупной камеей вместо броши. Выглядит лет на тридцать, возраст в Крови…

— Вампир без году неделя, — кивнула она. — Выходец из Римского Клуба.

Последнее дитя Римуса. Слухи ходили, не без того. В строго расчисленный мир аристократических кровопийц некстати вторглась юная хамка, говорил мне, посмеиваясь, Роланов кровный сынок Дэнни. В смысле простолюдинка. По отцу — мужичка в двадцатом поколении. Надо же, так с ней встретиться!

Она поднялась с места, галантно протянув мне руку. А то я сам бы не справился!

— Вы в порядке? Жарища была — не приведи Господь.

Я осмотрелся. Костюм в целом не пострадал и даже не запачкался, но под левой подмышкой светилась неплохая дыра: шов разошелся.

— Насмотрелись на себя? А то я тороплюсь, и вы также.

— Я-то почему?

— Больно уж тут шумно, мой большой старший брат, а будет и еще шумнее, как понаедут менты и начнут прочесывать окрестности. Вам оно надо?

Я удивленно рассмеялся. Видит Бог, со мной еще никто так не обращался, даже в моем отдаленном сельско-дворянском детстве.

— Тогда поторопимся. У меня тут белый байк в кустах. Не культовый «Харлей-Дэвидсон», но если рассмотреть в деталях и запчастях, то немногим хуже.

— «Харлея» я водил.

— О, так я и впрямь вижу перед собой его высочество Грегора? Тогда разрешите представиться. Селина Визель, то есть Ласка. Не обижаюсь также на Селену, Беллетту и «горностайчика», но только в первый раз.

Мотоцикл был и в самом деле приторочен к стволу небольшого кипариса и мастерски укрыт сосновым лапником.

— Садитесь позади и отстегивайте от сиденья запасной шлем, я брала на случай, вот и пригодился, — скомандовала Селина.

— Мне же не надо.

— Как это не надо? Во-первых — маскировка. Во-вторых — автоинспекция лишний раз не возникнет. А в-третьих — если лопухнемся с дороги в кювет, не придется косточки собирать по закоулочкам и счищать мозги с дорожного полотна. Всё для будущей реинкарнации… — фу, регенерации — останется при нас.

В оранжевых пластиковых шарах с опущенными забралами мы смотрелись курьезно, как парочка заводных апельсинов. В общем, люди как люди.

С места мы рванули на первой космической скорости.

— Пока поведу я, а потом, может быть, и вы — как дело обернется. Не давите меня своей ментальностью: телепатически я глуха как полено. Правда, очень догадлива. Вы где остановились?