Злато в крови (СИ) - Мудрая Татьяна. Страница 29

Почему-то я сразу поверил.

— А… а они, все эти растения и звери, доверяют тебе?

— Я их не убиваю, — ответила она с небывалым достоинством.

Верно. Я вспомнил одно незначительное событие, которое, как я думал, померещилось мне во мраке. Однажды во время прогулки с Селиной я заметил черную крысу довольно впечатляющих форм (этот вид, вообще-то мельче пасюков и очень редок) и по старой памяти ухватил ее поперек пуза, желая рассмотреть поближе.

— Положи где взял, — сказала Селина жестко.

Я тотчас выпустил крысюка (то оказался матерый самец). Он немного постоял на задних лапках, шевеля усом и посверкивая черными бусинами глаз, а потом отвесил нам поклон, прижав к левой стороне груди розовую пятипалую ручку, и неторопливо смылся, шлейфом волоча свой царственно голый хвост.

Пока я эдак медитировал и рефлектировал, моя собеседница намочила один из бумажных платков в минералке и подала мне:

— Утрись, а то весь потный. Сам знаешь, как у нас это бывает. Кровь из пор и всё такое.

— Ладно. Давай теперь третье.

— Мехарет ушла, — сказала Селина кратко.

— Как? Ведь…

В одно до предела сжатое мгновение я представил себе ужас ее сестры, разрыв всех связей… Гибель всем нам.

— Успокойся, не на тот свет. Иначе уж мы все бы тем самым накрылись. Из своей резиденции, всего-то навсего. Причем попросту ногами. Но никто, кроме меня, а теперь и нас обоих, этого пока не знает. Поясное время, то, се. Там настал день, а она движется вместе с ночью. Не очень быстро. Кружным путем.

— Старшие не могут читать мысли друг друга, для этого они слишком близко связаны, — подумал я вслух. — И родичи по Темной Крови — тоже. Иначе бы они хотя бы сон о ней увидели.

— Сны насылает тоже она, когда хочет, — подхватила Селина. — А тут обратный случай.

— Но почему?

— Я объясню, как сумею, но это не улучшит ситуацию. Трагическая разлука с сестрой сделала Мехарет едва ли не безумной. Когда они воссоединились через много веков, она была, по сути, еще дитя, хотя превосходящее сестру физической мощью и нравственной силой. А незадолго до соединения и воцарения обеих сестер Махарет произвела в вампиры свою генетическую родственницу, которой грозила гибель. По виду — третьего близнеца. Понимаешь, куда я клоню?

— Мехарет почувствовала себя лишней.

— Но не сразу. Далеко не сразу.

— Что же случилось теперь?

— Хороший вопрос, как говорят. Грегор, ты Фрейда уважаешь? И иже с ним.

— Не очень-то.

— Ну вот тебе более обтекаемая формулировка. Кризис подросткового возраста. Кризис самоидентификации. Их стало трое, и неясно, кто из них главный. Не забудь, наша Царица Проклятых ведь немая!

Я портил одну салфетку за другой — пот и слезы мои были кровавы. Селина вылила половину бутыли себе на руки и без конца омывала их, роняя капли на ковер.

— Есть и четвертое, что ты должен знать. Я увидела происходящее в джунглях в тот самый момент, когда оно только начало происходить. Это получилось днем, во время транса. Около десяти минут пополудни. Потом я пошла к тебе. Иначе говоря, Мехарет дана мне в качестве объекта слежения, дозволенной мне добычи, а это значит, что мне даны и средства для поимки и овладения. Например, я могу расчислить ее путь. Она закрывает себя от глаз всех смертных, но остается в виде как бы пустоты или прозрачности с определенными очертаниями. Мои звери и мои люди поведут меня к ней. Или ее ко мне притянут.

— Ты хочешь, чтобы я это скрыл?

— Пока да.

— Тебе нужна моя сила?

— Да, Старший Брат.

— Ее заведомо не хватит.

— Разве я хочу чего-либо дурного, чтобы тебе понадобилось меня защищать, мой Старшенький?

— Тогда для чего тебе я? Душу излить?

— Грегор, выйдя отсюда, мы пойдем к тебе. Там разойдемся. Тот, кого отыщут первым, скажет: Селина «ведет» Царицу. Селина просит дозволения ее отыскать. Селина уже вышла на след.

— То есть это однозначно буду я.

— Не обязательно, Старший Брат. Одно тебе скажу: тебя Махарет не побоится, хоть ты и почти равен ей силой, потому что знает, чего от тебя ждать. А вот от меня — не знает. Так что давай пройдемся по бульварам, проспектам и садам, как простые люди, и поговорим о чем-нибудь нейтральном.

Она быстро настучала пароль на клавиатуре, которая выдвинулась из стены, и портал распахнулся настежь. Мы оказались на воле.

— Так о чем таком приятном мы побеседуем? — спросил я. — О том, что я видел во Франции времен Великой Смуты? Или в Византии эпохи крестовых походов?

— Давай лучше я тебе свою нынешнюю биографию изложу, — попросила Селина. — Куда как успокоительнее будет.

И она очень вкратце соединила осколки и клочки той нынешней ее жизни, которая была в ходу в данном пространственно-временном континууме.

Когда ей было четыре, ее отец, кадровый офицер, был расстрелян за мятеж, мать и братья сосланы, а саму Селину — имя в рассказе звучало, разумеется, другое — передавали из рук в руки, точно приз. Это было почетно как для нее, так и для многочисленных приемных родителей. Типа «Всевышний воздаст». В шестнадцать она как-то по-глупому и второпях окрутилась со смазливым идейным террористом, вместе с ним была судима и расстреляна, выбралась из братского захоронения (благо неглубоко закопали), подлечилась и попала в разведку того же свойства, что и деятельность покойного супруга.

— Там у меня появилась возлюбленная, — говорила Селина, — только я не понимала этого, думала — мы просто дарим друг другу радость. А потом нас раскрыли. Ну, я-то знала всё, а она почти что ничего, только вот ее как раз и допрашивали на моих глазах, а мне не позволили даже голову об стену разбить.

— Из тамошних склизких погребов меня выручили практически целой. Снова в госпиталь, а потом… Самое интересное. То ли Братство навело, которому я услугу оказала своим молчанием, то ли сама додумалась, но выпросила я себе параллельно с медалью курсы младшего офицерского состава. Шла гражданская война, и те, кто подбросил мне разведслужбу, побеждали плохих парней. Ты слыхал про Братство Зеркала?

— От наших. Конечно, — сказал я.

— Ну, быть боевым офицером не так уж экстравагантно, как тебе кажется. Самые что ни на есть элитные войска древности — и не такой уже древности — получались как раз из женского пола.

— Хм, — ответил я.

— Воевали мы в горах, а там важно не штабное начальство, не Верховная Ставка, а личные отношения с местными. Вот и у меня они произошли. И с Братством, и с теми, кто от него наполовину отложился. Был такой некоронованный полководец. Волчий Пастырь. Просто Волк. И мой второй муж. Это уже после мирного захвата Лэн-Дархана. А еще был у меня побратим, ходил под моей левой рукой. Знаешь, когда двое клянутся на своей крови и старом вине, один для другого становится главнее матери и отца, выше супруги и детей, дороже всего, кроме чести. За побратима или посестру перед самим Вышним Законом ответ держишь.

Ну, а дальше мой Волк пошел против светской власти и, что хуже, против Братства, в котором стоял очень близко к верхушке. Мне же именно тогда вручили этот самый силт. Означал он вообще-то верховную власть, но не исполнительную, а больше того номинальную. Почесть, оборона и право накладывать вето.

В общем, Волк убил моего побратима. Не своими руками, но его люди постарались. И этим не только меня одну уязвил. Мне его смертный приговор Братство на подпись дало — друзья, мы все там друзьями были, — надеялись и ждали, что я воспользуюсь моим правом и воспрепятствую. Один он не ждал.

— Нет, я не из-за себя, — пробормотала Селина невнятно. — Убить его из-за брата я уже раньше не позволила. Он сам понимал и не хотел жить в тюрьме, уронив себя передо мной и всеми нами. Вот мы и соблюли то, что считали своей честью, а на поверку оказалось нашим проклятым характером… Словом, подписала я ту бумагу.

Я остановился.

— Жизнь и смерть — одно, Старший Брат. Хуже другое: ни на одной нити мне не удавалось его спасти, даже когда уходила сама. Даже когда пыталась сложить свой силт перед лицом Братства. Меня просто с размаху ткнули в него моей… моим собственным лицом и запретили. Я думаю, на меня положен зарок — войти в его смерть как можно более адекватно. Теперь это ушло в песок или затянулось тиной, а я — я всего лишь экстравагантная пожилая дама с весьма большими связями. Так что не стоит топить меня в кровавых слезах и розовых соплях.