"Наследие" Печать Бездны - часть 1 - Седов Вячеслав. Страница 51

— Ты чего застыл? Двигаем по быстрому. Спозараночку самое оно, пока все спят.

— А ты знаешь, который час?! — изумился Карнаж, оторвавшись от раздумий, точнее от попыток вспомнить, что они вытворяли с другом по пьяной лавочке, и почему вдруг ему так не хотелось спускаться в трюм.

— Я умею пить в отличие от некоторых.

— Когда пьешь — это одно, а когда «топишь» что-то — это другое. Есть разница.

— Одна дает — другая дразнится, — в своей излюбленной манере оборвал философские рассуждения гном.

Когда распахнулась дверь каюты, снаружи действительно было раннее утро. «Ловец удачи» вдохнул полной грудью холодный морской воздух и уважительно похлопал по плечу потягивающегося Гортта. Всё-таки слухи о знаменитой швигебурской стойкости в питие оказались правдой, и Карнаж готов был снять шляпу перед гномом, который не только не терял чувства времени, при этом поглощая пиво, как бездонная бочка, но и обладал неукротимой энергией в поисках его же, чтобы, едва продрав глаза, опохмелиться. Истинный ценитель, готовый всегда опрокинуть пару кружек — Феникс понимал, что и в подметки ему не годился, так как, даже с больной головы для «поправки», не смог бы влить в себя больше и капли.

Не встретив никого на палубе, они беспрепятственно спустились в трюмы. Гном отлично помнил дорогу и Карнаж всецело положился на него. Свернув в коридорчик, оба остановились напротив закутка у двери. Возле бочки с погасшим огарком свечи лежали сапоги. Из-за деревянной перегородки, скрывавшей обладателя, доносился громкий храп.

— Темно, как в заднице, — проворчал гном, — Ты чего-нибудь видишь, Карнаж?

— Да, вижу, и теперь я вспомнил, почему не хотел тащиться в трюм.

— Кто здесь!? — требовательно спросил сонный голос.

Рука с зажженной лучиной протянулась к свече, после чего зажгла предусмотрительно заготовленный факел.

— Опять вы?!! — из закутка один за другим вылезли пять дюжих моряков кто с чем.

— А в этот раз их больше, — осклабился Гортт, щелкая костяшками пальцев, — Дружище, твои — два слева, мои — три справа. Ну, понеслась!

Карнаж воздел очи горе, распуская шнуровку рубахи у горла…

— Это возмутительно! — дверь в каюту с грохотом распахнулась, хотя раньше за молодым капитаном никто не замечал манеры открывать двери ударом ноги, — Я больше не потерплю бесчинств на борту своего судна!

Гном по прозвищу Профессор, дремавший на стуле возле койки, близоруко уставился на вошедшего, протирая свои аптекарские очки.

— Где Тард!? — рявкнул капитан, нависая над гномом.

— Я сам хотел бы знать, — ответил Профессор, озадаченно глядя на сброшенное на пол покрывало, — Ему показан постельный режим еще четыре дня.

— Вот-вот, лучше бы вы это «показали» его дружкам! — подхватил вошедший следом помощник капитана, — Каких отъявленных буянов нам подсуропили канцелярские крысы.

— Ну, скажем, канцелярия тут ни при чем, эти двое: правая и левая рука главаря нашего отряда, — поправил Профессор.

— По мне — так банды! — перебил капитан.

— В чем они провинились? Разве что не дали мне спать, когда напились под вечер, а потом всю ночь горланили у себя в каюте лангвальдские песни.

— Это еще далеко не всё! — скривился полуэльф.

— А что же еще? — раздался из дверей голос Тарда.

Глава убийц драконов был бледен, но твердо стоял на ногах, сжимая в зубах трубку. Он жестом предложил капитану и его помощнику следовать за собой, так как не хотел прерывать свою утреннюю прогулку.

Профессор удовлетворенно хмыкнул. По виду своего пациента, он заключил, что тот достаточно оправился от ранения ядовитой стрелой, полученной при странных обстоятельствах в ночь перед отплытием. Гном снял очки, положив их рядом на койку, поежился, кутаясь поплотнее в плащ, и продолжил дремать на стуле.

Тард, тем временем, шествовал по палубе в сопровождении капитана и помощника, выслушивая сумбурные обвинения вперемешку с проклятиями в адрес Карнажа и Гортта. Бритва подумал, что не смог бы даже толком сказать, кто кого из этих рыжих первым подбивал на сумасбродства — «два сапога — пара», не иначе.

— Так запретили бы коку давать им выпивку… — лениво ответил Тард.

— Он уже получил от них за это пинка. Да такого, что до сих пор сидеть не может! — вскричал капитан.

— «Это были обитые мыски карнажевских ботфорт», — отметил для себя Бритва.

— Но это их не остановило, — добавил полуэльф.

— Неужели!? — гном деланно удивился, — Они таки пустили кровь запасам «шаргардского» в трюмах?

— Да! Представьте себе, я даже распорядился поставить охрану! Мой помощник лично отбирал людей, — сверкнул глазами капитан.

— И что же? — Тард облокотился на борт, чинно докуривая трубку.

— Они избили, хотя больше подошло бы сказать «замесили», двух парней косая сажень в плечах и сорвали замок вместе с засовом, — полуэльф покраснел до кончиков своих заостренных ушей.

— «А это уже горттовские пудовые кулачищи», — Тард невольно улыбнулся.

— Ах, вы находите это смешным! — прошипел помощник, — Посмотрим, что станется теперь. По моему приказу в трюмах дежурит с полдюжины крепких моряков!

— Я бы поставил дюжину, — кивнул Бритва, со скепсисом глядя на самодовольное лицо полуэльфа.

— Дюжину? — оторопел капитан.

— Дюжину.

Полуэльф побледнел, когда за его спиной раздался топот и отборная матросская ругань. Тард вовремя схватил застывшего как изваяние капитана и откинул к борту, прочь с пути следования Гортта.

Рыжебородый гном стрелой несся по палубе в обнимку с бочонком и подгонял еле поспевавшего за ним Карнажа:

— Поднажми, Феникс! У них серьезный численный перевес!

— И дернул же тебя черт, — задыхаясь, ответил полукровка.

— Откуда я знал, что их столько набежит?!

— А ну стойте, ворюги!!! — потребовал возглавлявший погоню детина, держась одной рукой за подбитый глаз.

— Ага, — бросил ему через плечо «ловец удачи», — Держи карман шире!

— Догоним ведь, хуже будет, крысы сухопутные! — загудела толпа.

— Стоять всем! — срывая горло, закричал капитан.

Моряки прекратили преследование и сгрудились возле помощника. Карнаж с Горттом застыли как вкопанные, с изумлением глядя на капитана. Молодое лицо исказила настолько страшная гримаса ярости, что им стало не по себе. Как бы сейчас сказали феларские моряки, он готов был выбить семь склянок из всего сущего.

— Действительно, братва, кончай кипиш, — спокойно произнес Тард и подошел к гному с полукровкой, — Побуянили и будет.

— Я этого так не оставлю!

— Капитан! — холодно одернул Бритва, — Вы ознакомились с нашим патентом?

— Мы в море, а здесь свои законы, — напомнил полуэльф.

— Вот как? — глава убийц драконов повернулся, заложив руки за кушак, — За то, что творили мои товарищи — прощения просим. А вот насчет «законов»… остерегитесь, господа мореплаватели, у тех, кто идет на бой с драконами тоже свои законы! И, когда вы раньше моих парней ушли на корабль, не предупредив нас, вы их нарушили.

Моряки вместе со своим капитаном потупили взор.

— Я вас не виню. Ваше дело доставить нас куда следует. И очень разумно не подставлять свою шею, когда запахло жареным… — Тард презрительно сощурился, потирая перевязанное плечо, — Хотя, я не могу сказать, что это не ваша война. Ежели драконы расплодятся, то несладко придется и Истании, и Феларам — всем, когда на земли королевств ступит ларонийский сапог с перепончатого крыла.

Закончив свою отповедь, Тард повернулся и знаком поторопил друзей убираться в каюту, дабы не мозолить глаза капитану. Никто не стал их останавливать. Тем более Бритва для виду, разумеется, настолько с сердцем принялся их поносить по дороге, что поверили все без исключения, даже сами виновники переполоха.

Карнаж с Горттом озадаченно переглядывались и плелись с виноватым видом за Тардом, тщетно пытаясь понять, какая муха того укусила. Отбрить капитана с командой и тут же всыпать им по первое число. Хотя, риторически, ход оказался верным, как подметил для себя «ловец удачи»: упрек в сторону обвинения и мгновенный переход на порицание обвиняемых. Пусть не было особой хитрости в этом старом как мир приеме, однако не стоило забывать, что первые школы риторики появились как раз в Фивланде. К этому гномов вынудила необходимость, так как в высоких дипломатических кругах издревле потешались над их косноязычием. Карнажу приходилось читать о тех временах и он, порой, с изумлением смотрел на образчики некоторых насмешек, сохраненных историками. Зная вспыльчивость фивландцев, на такие остроты мог решиться только убежденный самоубийца!