Радужная Сфера - Гралева Алина. Страница 17

Не договорив, он шагнул в раму. Рассеялась туманная дымка, и картина отображала прежнее жизнерадостное лицо. Таким только вводить в заблуждение наивных, доверчивых девиц, вроде меня. Знала бы — вместо золота привела бы мужскую часть Академии. Может, выбрали бы кого, а мне надрываться не пришлось бы. Пылая праведным гневом, я с легкостью отбросила тот факт, что золото тащить пришлось Айлери.

Ну, посмотрим еще раз, кого там надо найти. Ага. Так меня и ждали. Картина снова была чиста, как свежевыпавший снег. Вот подлец. Не мог, что ли, изображение оставить? Я-то и лица шапочных знакомых умудряюсь благополучно забыть, а уж мельком увиденный портрет и подавно. Ладно. С какой стати я вообще должна запоминать это лицо? Я что, впрямь буду его искать? Нашли мисс Марпл. Я буду играть по своим правилам. Сейчас вызову другого колдуна, посолиднее. И договорюсь с ним о нормальной оплате.

Воодушевленная собственным решением, я подошла к портрету серьезного пожилого дядечки и сосредоточилась на вызове. Но туман не спешил заволакивать избранный мною портрет. Да и нить, которой я могла вытащить волшебника из где-он-там-был, тоже не появлялась. "Занят, наверное", — подумала я, хотя в глубине души росла паническая уверенность, что больше никого мне вытащить не удастся. Уже не перебирая, я тупо ходила от портрета к портрету, пытаясь вызвать хотя бы кого-нибудь.

— Аля, ты там жива? — донесся снизу жалобный голос Айлери.

И что ему ответить? Прозевала, мол, Аля колдуна и ходить теперь тебе, дружок, в львиной шкуре до конца своих дней? Что-то мне кажется, такая новость его не слишком обрадует.

А может попытаться вызвать того парня, которого ищет волшебник? Вдохновленная идеей, я уселась прямо на пол, сосредоточенно пытаясь дотянуться до человека, изображение которого все еще хранила моя ненадежная девичья память. Но и без того смутный образ будто ускользал из сознания — призрачная тень на белом холсте, а не живой человек.

Не знаю, сколько времени я медитировала таким образом, заработав в результате лишь головную боль. Кряхтя, как старуха, с трудом заставила тело принять вертикальное положение. Онемевшие ноги отозвались на мое решение тысячью злобных мурашек, впившихся в беззащитную плоть. Охая и кляня подлых колдунов на чем свет стоит, я пыталась привести в порядок многострадальные конечности. А ведь мне еще предстоит объясняться с Айлери! Предполагаемое негодование фея моей нерасторопностью было не лучшим стимулом поторапливаться. И я попробовала достучаться к тем колдунам, портреты которых до сих пор обходила стороной. Глухо, как в танке.

Ну и черт с ними! Пора возвращаться. Поди уж, Айлери меня заждался. Может, даже беспокоиться начал. Эта мысль меня почему-то чрезвычайно развеселила — волнующийся о моем благополучии фей, это конечно забавно, особенно после того, как он бросался на меня с мечом.

В последний раз обведя взглядом портреты, я с трудом подавила возникшее желание напакостить, пририсовав колдунам угольные усы и бороды, а на чистом холсте обозначить "здесь была Аля". Сдержав тяжкий вздох сожаления по поводу собственной излишней воспитанности, не позволяющей так "тонко" мстить, ступила на невидимую платформу лифта.

Ой! Что это с нашим феем? Обняв передними лапами сумку с золотом и зарыв в нее как в подушку мохнатую морду, сфинкс, сотрясался в рыданиях. Громкие всхлипывания, эхом отражались от стен, превращая их в хор плакальщиц. Сумка уже насквозь промокла от слез и, мне кажется, под ней уже растекалась небольшая лужица.

Внутри меня вспыхнула волна негодования. Это что, пока меня наверху озадачивают невыполнимыми поручениями, здесь моего личного фея обижают? Сейчас найду этого негодяя… Что я с ним сделаю не знаю, но весьма шумный скандал ему обеспечен — все зависит от того, что он сделал парню.

Присев на корточки, я аккуратно прикоснулась к сотрясающейся спине.

— Что случилось? Кто тебя обидел? — я сама удивилась мягкости своих интонаций.

— Я же говорил ей, что там опасно. А она… — теперь он рыдал во весь голос.

— Сюда еще кто-то приходил? Ну, не рыдай, расскажи толком, что случилось?

— Аля… — рыдания сотрясали мощное тело льва.

Кажется, до меня стало доходить. Я сразу почувствовала себя очень неуютно: мне ужасно неловко видеть, как рыдает такой взрослый парень, но то, что он это делает из-за меня, делало ситуацию особенно неприятной. Я почувствовала, как загорелись щеки и защипало в глазах. Что, стыдно, дорогуша? Довела парня до слез и теперь сама не знаешь что делать?

Я нежно погладила серебристую гриву:

— Айлери, миленький, ну не плачь — все в порядке, — но мои слова, по-моему, его только раззадорили.

— Ее заколдовали, похитили, убили, — скопом вываливал он придуманные ужасы, совершенно не вникая в смысл сказанного.

— Да ничего со мной не случилось, — не выдержав, я попыталась оторвать львиную башку от облюбованной за неимением жилетки сумки.

Ох, и тяжелая же у него голова! Если предположить, что основная масса — это мозги, он должен быть просто гением.

На меня посмотрели совершенно мутные, непонимающие глаза. В них не читалось ни грамма здравой мысли.

— Айлери, очнись, это — я! — встряхнула я гриву.

— Аля? А-а-а-а, — рыдания пошли по новому кругу.

Сфинкс обхватил мои ноги когтистыми лапами, уткнувшись в коленки мокрым носом. Бриджи тотчас же промокли, а в обуви захлюпала влага. Ничего себе запас жидкости в организме! Что еще сказать парню, чтобы утешить, в голову не приходило. Давай-ка вернемся в пещеру — на месте разберемся, как успокаивать льва с неустойчивой психикой.

Но и попав в привычный уют пещеры, парень и не подумал успокаиваться. Как впрочем, отпускать мои ноги и сумку с золотом, в которую он, несмотря на рыдания, вцепился зубами. Надо срочно что-то делать. Как успокаивают неуравновешенных львов, я не знаю, но людям вроде бы неплохо помогает валерьянка. Услужливая память тут же подсунула образ небольшого пузырька со скромной этикеткой. Я с сомнением глянула на подрагивающую от не прекращающихся рыданий тушку. Маловато будет такого флакончика на этакую зверюгу. Согласуясь с моим желанием в рекордные сроки победить истерику, появилась огромная чашка и десятка два пузырьков. Слив их содержимое в емкость, я засунула туда свой любопытный нос. Фу! Гадость, конечно, редкая, будем надеяться, хоть полезная. Запрокинув голову безропотно-послушного льва, я влила в раскрывшуюся пасть содержимое чашки.

Машинально сглотнув, сфинкс поднял на меня мутные от слез глаза.

— Еще.

Еще, так еще. Не представляю, как может понравиться такая мерзость, но о вкусах не спорят. Может это проявление шока.

Я соорудила еще одну кружечку жидкости весьма специфического запаха, которую лев вылакал с явным удовольствием.

— Ты живая! — расплылся сфинкс в широчайшей улыбке.

— Наконец-то дошло! — буркнула я. Широчайшая улыбка хотя и радовала, но будила воспоминания о зубастиках в фильмах ужасов. Все-таки когда он плачет, хотя бы не видно шикарных клыков, более подходящих саблезубому тигру, а не льву.

— Я так счастлив, я уж и надеяться перестал… Ик! — стыдливо прикрыв лапой рот, из которого вырвалось икание и, видимо убежденный, что я сама поняла, на что же он перестал надеяться, сфинкс от полноты чувств полез целоваться. Ну, конечно же, не рассчитал усилий, в результате чего я восполнила пробел в знаниях относительно твердости мраморного покрытия пола. Твердое, зараза!

Совершенно не обращая внимания на мою недовольную физиономию, лев прошелся шершавым языком по моим щекам.

— Аля, родненькая, я так рад! — продолжал он издевательство над моим лицом, глядя на меня совершенно счастливыми глазами.

С каких это пор я стала ему родненькой? Да-а, парень не на шутку переволновался. Хорошее все-таки лекарство валерьянка! Только что рыдал, света белого не видя, а спустя каких-то сорок пузырьков — совсем другой человек. Тьфу ты, не человек, но это уже не важно. Он, каков красавец: улыбка до ушей, хвост виляет, окосевшие глазки светятся совсем уж неземным огнем. Красота!