Уникум - Шитова Наталья. Страница 40

— Лично мне хватит и того, в чем ты уже отчитался, — проговорил Егор.

Вообще-то Егору всегда нравился серьезный, хладнокровный Осташов. Но его осведомленность в самых необычных вопросах и невозмутимость в самых неожиданных ситуациях всегда чем-то немножко злила Егора. Он старался не пылить себе на мозги лишними самооценками, но он вполне отдавал себе отчет в причинах этой злости: это была мальчишеская зависть.

В детстве Егор так же опасался пацанов, вызвавших одобрение или интерес брата. И сейчас Егору было неприятно, что рядом с Родионом все время крутился такой ценный кадр, как Осташов, превосходящий своими многочисленными деловыми качествами простофилю Стража. Нося такое громкое прозвание, Страж не смог даже покинуть присутственное место, не повесив на себя неожиданный труп…

— Какого черта ты не рассказал мне о Марьяне еще в больнице, когда мы с тобой топтались под дверью? — неожиданно для себя вспылил Егор.

— Не видел необходимости, — пожал плечами Влад. — Поручение Родиона было конфиденциальным и не имело очевидной связи с происходящим… Я не представлял, что это может иметь отношение к твоим изысканиям.

— Ах, так?!.. — разозлился Егор. — Конечно, на мои изыскания тебе плевать! Меня можно ни во что не посвящать! Почему ты решаешь за меня, что к чему может иметь отношение?!.. Ну, погоди, Осташов! Станешь безработным, пусть только Родька поправится!..

— Вот именно, — спокойно подтвердил Влад. — Пусть поправится. А до той поры нечего топать ногами: мой бедный автомобильчик в безжалостных тисках коррозии. Проломишь мне дырку в полу…

Егор стиснул зубы. Хотелось хорошенько врезать Осташову, несмотря на то, что ни в чем особом тот пока не провинился. Пытаясь унять пустой гнев, Егор наклонился, вцепился в волосы и зажмурился.

Машина встала.

Осташов вынул ключи, позвякал ими, помолчал немного, потом сказал терпеливо:

— Чудной ты парень, Страж… Вечно ищешь виноватых. А нет виноватых. Каждый виноват сам в своих неприятностях. Родька где-то промахнулся, и вот теперь за жизнь цепляется. Ты лопухнулся по-крупному с Кошарским, теперь вот бегай по закоулкам… Вполне возможно, и я сделал досадную ошибку, что с вами двоими связался… — рука Осташова потрепала Егора за плечо: — Если что-то не так, извини, я не хотел накалять страсти… Скорее бы Родион и вправду оклемался, а иначе ты без него совсем с ума сойдешь, и мы все вслед за тобой…

Егор разогнулся и взглянул на приятеля. Светлые глаза Влада излучали искреннее сочувствие.

— Кстати, — добавил Осташов. — Мы приехали.

Авто Влада остановилось около низкой арки. Можно было бы въехать и во дворик, но там уже стояло несколько машин, а Осташов не любил толкаться и собачиться с автолюбителями.

В нескольких десятках метров шумел Невский, а здесь, в тихом переулке было почти безлюдно, проскальзывали одинокие автомобили, скромно пестрели небольшие вывески фирм и фирмочек, стрелками направляющие клиентов в вонючие проходные дворы…

— Спасибо, что подвез… — буркнул Егор. — Я пойду.

— Что у тебя за дело к Марьяну? — осторожно уточнил Осташов.

— Дело не дело, а несколько вопросов есть.

— По шее тебе не накостыляют за эти вопросы? — усмехнулся Осташов и достал из кармана пачку сигарет.

— Ни фига, не накостыляют, — натянуто улыбнулся Егор. — Я теперь прославленный потрошитель, так авось поостерегутся…

— Ну-ну, — хмыкнул Осташов, прикуривая. — Шути дальше… Я уж тебя тут подожду. А то с тобой под ручку нынче небезопасно разгуливать.

— Да не жди меня, Влад… А впрочем, как хочешь… — Егор, задерживая дыхание, выбрался из наполнившейся едким дымом машины. К курениею оба Березина питали стойкое врожденное отвращение.

Глава 17. Совсем, как в Голливуде

— Следите за моей рукой!..

Родион с трудом повернул голову вслед за расплывающимся силуэтом.

— Глазами, глазами следите! Головой не вертеть…

Куда движется рука врача и движется ли она вообще, Родиону было не понятно.

— Попробуем еще раз. Видите руку? Следите за ней… — повторил врач.

— Налево… Теперь направо…

Силуэт потемнел, приблизился, и Родион различил усталое мужское лицо прямо перед собой.

— Вы меня слышите?

— Слышу… — язык не повиновался, норовил вывалиться наружу.

— Вы понимаете, чего я от вас добиваюсь?

— Понимаю, — хрипло прошептал Родион.

— Тогда сосредоточьтесь! — требовательно проговорил врач и снова выпрямился. — Пока я не вижу доказательств того, что вы меня понимаете…

Родион вздохнул, прикрыл глаза, потом открыл их и попытался сконцентрировать взгляд на руке врача. От напряжения заломило виски, но рука приняла наконец четкий силуэт.

— Отлично, — с облегчением обронил врач. — Теперь следите за рукой.

Ладонь с оттопыренным пальцем поплыла влево, и Родион добросовестно проводил ее взглядом до самой крайней точки. Рука двинулась в противоположную сторону, Родиону удалось держаться в напряжении еще пару секунд, потом перед глазами все почернело, и он зажмурился:

— Не могу больше…

— Не расстраивайтесь. Это нормально. Ваш организм перенес разрушительный удар, и не удивительно, что вам трудно. Восстановление функций нервной системы займет некоторое время… — голос врача уже утратил строгость и зазвучал абсолютно спокойно.

— И какое же время это займет? — тревожно проговорил Родион.

После упражнений на концентрацию он чувствовал необычную, прямо-таки съедающую слабость.

— Не паникуйте, больной, — усмехнулся врач. — Еще два часа назад я не мог сказать наверняка, выйдете ли вы вообще из этого состояния, а вы уже хотите, чтобы я назвал вам день выписки…

— А что со мной было?

— Трудно сказать. Не забивайте себе голову. Отдыхайте. К вечеру станут известны результаты анализов. Если тенденция к улучшению сохранится, завтра я передам вас в отделение интенсивной терапии. А пока на всякий случай системы будут наготове. Тревожная кнопка у вас на бортике кровати справа. Персонал будет постоянно наблдюать за вами…

Родион не стал больше выспрашивать, понимая, что определенного ответа все равно не добьется.

— Скажите, ваши трюки… — произнес вдруг врач, немного смущаясь.

— Наверное, это очень сложно технически, да и дорого?

Родион еле сдержал тяжелый вздох. В который раз соотечественники принимали его за Копперфильда. Вообще-то Родион привык к таким предположениям, но почему-то не мог смириться. В его личном кодексе об оскорблениях и обидах сей проступок подлежал нестрогому наказанию. Однако в таком разбитом состоянии устраивать шоу ему не хотелось. Если пытаться разубедить каждого встречного скептика, никаких сил не хватит.

— А вдруг мои трюки вовсе не технические? — лениво усмехнулся Родион.

— Ну, конечно, — скривился врач. — Понимаю: коммерческая тайна прежде всего… Мне-то безразлично, каким способом вы обманываете зрителя. Для администрации больницы имеет значение только то, что медицинской помощью и оборудованием высшей категории вы пользуетесь за хорошие деньги…

Родион пожал плечами и промолчал. Он был злопамятен, но врачу знать об этом совсем не обязательно.

— Вы оденете меня? — спросил Родион. То, что он лежал голышом под тонким одеялом, беспокоило его.

Врач же пожал плечами и сухо пояснил:

— Когда мы убедимся, что нам больше не понадобится немедленный доступ к вашему телу, вам обязательно принесут одежду…

Кажется, врач тоже был из обидчивых. Он еще немного повозился с аппаратурой, что-то выключил, что-то переключил и удалился.

Родион вздохнул с облегчением. Не очень-то доверял он медицине вообще, а этому худосочному скептику в частности. Тем более, что не было ни капли его заслуги в том, что Родион вышел из забытья.

Ощущения Родиона при уходе и при возвращении совершенно не вязались с множеством опубликованных свидетельств людей, побывавших в аналогичной ситуации. Не было ни бесконечных извилистых туннелей-колодцев, не было лучезарного сияния и фигуры в белых одеждах, встречающей вновьприбывающих строгим, но добрым гласом…