Молоты Ульрика - Винсент Ник. Страница 10

Та рука — рука, ей не принадлежавшая. Все сходится к одному. Есть и более простые способы распространить страх перед Хаосом и мутантами по такому городу, как Мидденхейм, чем подстроенное убийство мутанта в аллее. Тогда почему? Единственная иная причина, до которой я смог додуматься — мертвый мутант всегда вызывает официальное расследование. Много бумажной волокиты. Возможно, продвижение по службе для кого-то из стражников. Может быть, охота на ведьм и пара сожженных старушек. И во все это окажется втянутым храм, потому что мы делаем вскрытие и составляем официальный доклад. А это значит, что труп в первую очередь повезут именно сюда. Ну и что из того? Почему труп высокой светлокожей красавицы-северянки, безымянной, как и я, вместо какой-нибудь местной девочки для удовольствий?

Раздался крик, и я вернулся к реальности — похоже, я задремал. Кто-то с криком пронесся по коридору мимо моей комнаты. Вдалеке послышался треск.

Беда. Я бросился наружу, на ходу надевая рясу. Было темно, я не мог разглядеть никого в слабом свете луны, зато из главного зала храма раздавался шум, и я направился туда. Колеблющийся свет и крики сказали мне, что я иду в правильном направлении. Дверь в коридор была открыта — нет, она была сорвана с петель и лежала на полу. Я перескочил через нее и ввалился в главный зал.

Там шла бойня. По залу словно смерч пронесся. Вечное Пламя погасло, но в тусклом свете ночных светильников на колоннах я увидел трех жрецов. Двое были хоть как-то вооружены — один метлой, другой жреческим жезлом. Они окружали что-то, но не подходили к этому. «Этим» была она.

Это была она. Лицо, которое я представлял себе, лежа у себя в келье, глупо, безжизненно улыбалось. Она выглядела страшнее ада, как и вы выглядели бы, если б вас накануне зверски убили. Ее движения были резкими, отрывистыми, глаза не смотрели, лицо ничего не выражало, и только ужасный оскал приковывал пораженный взор. Единственной рукой она держала верхнюю часть тела брата Рикарда. Остальное лежало в нескольких ярдах от меня. Пока я смотрел на это, она отпустила тело и начала крутить головой из стороны в сторону, словно пытаясь почувствовать что-то неким странным нечеловеческим образом. Это было похоже… Я не знаю, на что это было похоже.

— Не подходить! — крикнул отец Циммерман. Я сомневался, входило ли такое героически-безумное поведение в намерения кого-то из нас. Он принял надлежащее положение и начал песнопение. По звучанию его голоса я понял, что это какой-то обряд, но ни одного слова распознать не мог. Голова мертвой девушки резко повернулась к нему, словно она наконец-то нашла то, что искала. Потом негнущаяся нога медленно шагнула в его направлении.

— Отец! Уходи! — закричал я, отчаянно озираясь в поисках оружия для защиты собственной жизни. Культ Морра никогда не славился богатым арсеналом, и его храмы не были приспособлены для сражений. Труп сделал второй шаг к Циммерману. Он продолжал плести чары уже быстрее, и на его лице явственно читалась паника. Я мог броситься к нему и утащить в безопасное место, но я не стал. Вместо этого я бросился к высокому алтарю, прочь от места борьбы с чудовищем. Там стояла большая чаша, золото ее металла и жидкость, находящаяся в ней, отражали слабый свет лампад. Сзади раздался вопль, пронзительный, словно крик старухи.

Я дотянулся до края чаши и поднял ее двумя руками. Она была тяжелой от жидкости, плескавшейся между низкими стенками сосуда. Развернувшись, я услышал хруст и успел увидеть, как погибает отец Циммерман — его хребет переломился как осенняя веточка. Мертвая женщина разжала объятия, и тело рухнуло на пол в последних судорогах.

Я осторожно шел по мраморным плитам. Жидкость плескалась в чаше, и с каждым шагом немного проливалось на пол. Труп вертел головой, как марионетка, выискивая жертву, пока я подбирался к нему как можно ближе. Два других жреца отошли от нас обоих. До нее пятнадцать футов. Десять. Ее голова повернулась в мою сторону, и иссеченное лицо обнажило зубы в мертвой улыбке.

Я швырнул чашу в нее, содержимое окропило девушку проливным дождем. Не святая вода, а обычное масло, ну, слегка благословленное для утешения скорбящих родственников. Оно с ног до головы облило труп, быстро впитавшись в остатки некогда ярких одежд. Чаша стукнулась краем об пол и со звоном откатилась. Я отскочил назад, схватил светильник и бросил его в промокшую мерзость.

И словно цветок распустился или солнце вышло из-за туч. Храм затопило светом, полыхнувшим от горящей женщины. Она горела ярко, и что-то в ней, похоже, ощущало происходящее, потому что она вдруг начала медленно сбивать пламя рукой. Потом она упала, от ее тела исходило потрескивание и запах жареной плоти.

Два других жреца — Ральф, увидел я, наконец, и Питер — стояли потрясенные и смотрели, как горят труп и храм. На это у меня времени не было; я направился к главному входу и наружу, в жестокую ночную стужу, а мозг не переставая работал, восстанавливая события минувшего дня. Мертвая северянка Отсутствующая рука. Оживленный труп. На ступенях я встретил поднимающегося Гильберта.

— Ты куда? — спросил он.

— Поднять тревогу.

— Я уже поднял. Что это было?

— Оживленный труп. Кто-то контролировал его. Отец мертв.

— Вот как? — Он явно не был удивлен. — Ну что, пойдем обратно?

— Нет. Во-первых, там пожар, во-вторых, я знаю, кто убил девушку.

— Ох, и кто же?

— Некромант. Озлобленный некромант.

Если вы хотите что-то узнать о злобе, вам стоит поговорить с гномом. Меня не очень грела идея сходить к одному определенному гному в это время ночи, и не потому, что я боялся разбудить его — я знал, что он не спит, а потому, что он жил в особой части города. Альтквартир был достаточно неприятным местом днем, а после полуночи он достигал пика несовершенства. Полуголодные воришки самого мелкого пошиба, самые дешевые в Мидденхейме проститутки, самый отчаянный народ во владениях Белого Волка. В центре всего этого стоял «Бретонский Дом».

Освещаемый резким лунным светом, он выглядел столь же запущенным, каким я его запомнил. Старая маленькая таверна с фасадом, покрашенным черной краской, треснувшие стекла в окнах, устойчивый запах вареной капусты, доносящийся из дешевой харчевни наверху Казалось, что таверна закрыта, но я знал, что это не так Подобные заведения никогда не закрываются, если хозяин или завсегдатай обязаны вам чем-либо. За прошедшие годы я провел здесь несколько славных вечеров, получил несколько полезных предупреждений, принял участие в двух схватках. Я надеялся, что нынче ночью последнее не повторится.

Я постучал в дверь, и через несколько секунд в ней приоткрылась щель.

— Кто там?

— Я ищу Альфрика Полуносого.

— Кому он понадобился?

— Скажите… — я задумался. — Скажите ему, что пришел человек, который был Дитером Броссманом.

Дверь закрылась. Я мог представить себе разговор, происходящий сейчас за дверью. Через долгую минуту она растворилась, и показался низкорослый человек, стриженный под горшок: «Заходи».

Я зашел. С этими долгополыми рясами и одеяниями легко можно проделать старинный трюк, известный всем высокородным дамам. Каждому жрецу полезно знать его секрет. Если идти тихо, спокойно и маленькими шажками, со стороны может показаться, если только вы все делаете по уму, что вы вовсе и не идете, а скользите Вкупе с черными рясами жрецов Морра это выглядит довольно жутко. Так что посетители примолкли, когда я вошел, и тишина ложилась на столы подобно покрывалу холодной росы, когда я шел через комнату. Внутри и было-то человек десять — от дешевых хулиганов, хлеставших дешевое пиво, до более респектабельной публики, потреблявшей вино или абсент.

Человек в черной плоской бретонской шапке, сидевший у бара, кивнул мне и приветственно поднял стакан. Его лицо покрывала причудливая сеть трещин и морщин, следов возраста и тяжелой жизни, а глаза были налиты кровью. Я встречал его в былые дни, но не мог припомнить имени. Возможно, у него их было много.