Достоинство - Фэйзер Джейн. Страница 29

Лорд Квентин подал Люсьену кольцо. В этот миг граф выпустил руку Джулианы, лишив ее своей поддержки. Она протянула виконту едва заметно дрожащую ладонь. Руки виконта, напротив, неудержимо тряслись, когда он пытался надеть кольцо на ее палец. Люсьен зябко поежился и пробормотал, что еще чертовски рано и ему просто необходимо чего-нибудь выпить. Его полушепот достиг слуха священника, который заискивающе закивал, заулыбался и стал быстрее читать молитву.

Ленивым движением граф взял у Квентина второе кольцо и надел на палец жениху. Священник, до сих пор не оправившийся от смущения, дрожащим голосом объявил Люсьена и Джулиану мужем и женой.

— Слава Богу, все кончено, — с облегчением вздохнул виконт. — Ну хоть теперь-то мне позволят взглянуть на мою законную супругу?

— Сэр… прошу вас… может быть…

Не обращая внимания на протесты заискивающего, обескураженного священника, Люсьен трясущимися руками потянулся к вуали и, приподняв ее, критическим взглядом окинул лицо Джулианы.

— Это даже лучше, чем я ожидал, — сказал он. — Мне необходимо выпить. Присоединяйтесь, мадам жена, и поднимем бокалы в честь этого знаменательного события. — С насмешливым поклоном Люсьен предложил ей руку.

Виконт был одет в роскошный камзол изумрудного цвета с золотым шитьем, но Джулиана невольно вздрогнула при мысли, что ей придется прикоснуться к своему супругу. Казалось, что его узкоплечая, с впалой грудью фигура, болезненно сверкающие глаза и зеленовато-бледная кожа источают какую-то заразу. Джулиана с отвращением подумала, что более всего виконт напоминает могильного червя. Ей стало дурно. Интересно, почему от него веет смертью и разложением?

Джулиана беспомощно взглянула на Квентина, потом на графа, не решаясь дотронуться до виконта.

— Нам всем не повредит глоток вина, — быстро нашелся Квентин. — Пойдемте, Джулиана.

Он продел руку Джулианы под свою, и виконтесса Эджкомб вышла из церкви после венчания не в сопровождении супруга, а под руку с его кузеном. Виконт плелся за ними, тяжело шаркая ногами и нюхая табак, а граф Редмайн удалился со священником и адвокатом Коплетвэйтом в ризницу улаживать финансовую сторону церемонии.

Оказавшись на улице, Джулиана вдохнула напоенный летним зноем воздух и обернулась на своего мужа. При свете яркого солнца виконт показался ей еще страшнее, чем в полумраке церкви. Зеленовато-бурая кожа туго обтягивала его скулы, от чего голова напоминала череп, который долгие годы провалялся на погосте. Он был похож на древнего старика и в то же время казался хрупким, как пятнадцатилетний мальчишка. Вдруг Люсьена сотряс страшный приступ кашля, на лбу выступила испарина. Джулиана с состраданием и ужасом взглянула на мужа, опасаясь, как бы его не вывернуло наизнанку.

— Мы можем ему чем-нибудь помочь? — спросила она у Квентина, который с невозмутимым видом стоял рядом.

— Нет, — ответил он. — Ему необходим коньяк.

— А что с ним такое? — прошептала она. — Граф говорил мне, что виконт болен… но все это очень странно.

— Разве он не предупредил вас? — В глазах Квентина полыхнула ярость, и Джулиана подумала, что он очень похож на своего сводного брата.

— О чем это я должен был предупредить ее? — раздался голос Тарквина в дверях церкви. Он на секунду задержался, посмотрел на изнемогающего от кашля Люсьена, а затем подошел к Джулиане с Квентином.

— Это дитя даже не ведает о том, чем болен ее супруг. Как тебе не стыдно, Тарквин!

— Зачем Джулиане знать о хвори Люсьена, если она не будет с ним общаться? — ответил граф, доставая табакерку. — Твой муж болен сифилисом, крошка. Но тебе нечего опасаться.

Джулиана оторопело посмотрела на графа, который поднес к носу щепотку табака, убрал табакерку в карман и, хлопнув Люсьена по спине, сказал:

— Пойдем, Эджкомб. Опрокинешь рюмку коньяка и снова будешь в порядке.

Люсьен выпрямился и вытер лицо носовым платком.

— Чертов кашель! — просипел он. — Я уж подумал, что он никогда не прекратится. — Он высморкался и окинул Джулиану злобным взглядом: — Прошу прощения, мадам. Сожалею, что произвел на вас такое неприятное впечатление.

— Мы так и будем стоять посреди улицы? — поинтересовалась Джулиана и опустила вуаль с выражением глубокого отвращения. Она сочла эту сцену дьявольской насмешкой судьбы.

— У меня здесь экипаж. — Тарквин взял ее под руку и повел к великолепной легкой коляске, дверцы которой украшали гербы Редмайнов. — Квентин, ты не против поехать с нами на Албермарль-стрит?

Квентин все еще злился на брата, поэтому медлил в нерешительности. Но когда Джулиана с надеждой взглянула на него, он кивнул и пошел к коляске.

— Вы не станете возражать, если я не присоединюсь к вам? — сказал Люсьен. — Мне необходимо безотлагательно утолить жажду, иначе приступ повторится. Здесь на углу есть кабачок.

— Разумеется, не станем, — любезно ответил Тарквин.

— Но я обязательно вернусь к свадебному обеду… прошу учесть. — Люсьен улыбнулся и целенаправленно двинулся к таверне «Флаг и ягненок».

— Свадебный обед?! — воскликнула Джулиана. — Когда же наконец закончится этот фарс, ваша светлость?

— Люсьен пошутил, — ответил граф. — Я не планировал ничего подобного. У меня была идея пойти в театр на вечерний спектакль, а потом поужинать у Ранела. Если ты, конечно, согласна Джулиана. Ты пойдешь с нами, Квентин?

— Если позволит Джулиана, — холодно произнес Квентин. — Может быть, она предпочтет запереться в своей комнате и дать волю слезам.

— Джулиана вовсе не склонна к мелодрамам, — сказал граф, надеясь поддержать в ней присутствие духа. Он инстинктивно чувствовал, что, если у Джулианы хватит выдержки не разрыдаться прямо сейчас, позже ей будет гораздо легче.

— Откуда вы знаете, ваша светлость? — забившись в угол сиденья, спросила Джулиана.

— Я догадываюсь. И вообще, дитя мое, довольно мрачных мыслей. Сегодня вечером я предлагаю развлечься. При этом тебе не нужно будет общаться с Люсьеном. Возможно, ты не увидишь его до того самого дня, когда вы совершите свой первый светский выезд. Я послал объявления о вашей свадьбе в «Морнинг пост» и «Тайме». Так что в течение ближайшей недели тебя ждет немало визитов вежливости.

— Если я правильно поняла, муж не будет меня сопровождать?

— Люсьен не любит светских приемов. Но мы с Квентином поможем тебе. Правда, дорогой брат?

— Разумеется. — Квентин смирился с тем, что оказался насильно вовлеченным в интригу Тарквина, в которой его больше всего занимала судьба Джулианы. Эта девушка, которой ни Тарквин, ни Люсьен не ровня, нуждается в его дружбе и защите.

Она так молода. Так невинна. Бедное дитя! Она не могла вообразить, что окажется втянутой в дьявольские сети графа Редмайна. Тарквин всегда предпочитал идти окольными путями к намеченной цели, но на сей раз он превзошел самого себя. Трудно было представить столь коварное хитросплетение, в которое он сам непростительным образом вовлек неискушенное создание.

Квентин искоса взглянул на преисполненную достоинства фигуру брата. Тарквин прислонился к стенке, скрестил на груди руки и полуприкрыл глаза. Но Квентин видел, что он неотрывно следит за Джулианой. На губах графа играла едва заметная улыбка, но не злая и коварная, а добродушная. Квентин почувствовал, как от Тарквина исходят странные ласковые волны, и немало этому подивился. Он легко распознавал настроение брата; это умение совершенствовалось в течение долгих лет, когда он боготворил Тарквина и пытался с ним соперничать.

Но Квентин уже давно отказался от соперничества, он нашел собственный путь в жизни, отличный от того, каким шел его брат. Однако узы, которые их связывали, были крепки по-прежнему. И теперь Квентин, к своему изумлению, проникся к Тарквину нежностью — теплота, с которой тот взирал на Джулиану, искупала бесстрастный цинизм его натуры.

Квентин снова посмотрел на Джулиану. Она сидела слишком прямо и напряженно, отбросив фату, волосы сверкали и переливались на солнце тысячами искр. Если ей удастся очаровать Тарквина, возможно, дело примет вовсе не такой оборот, какого боялся Квентин.