Нити разрубленных узлов - Иванова Вероника Евгеньевна. Страница 14
– Как знать, может, она на поверку счастливее прочих краев. А что не так… Сам скоро увидишь.
Вот, значит, ради чего была затеяна эта изматывающая душу беседа?
– Что мне там делать?
– А вот это решишь на месте. Может, и вовсе ничего делать не придется. А может, придется попотеть, да еще как.
– Говори прямо!
Натти улыбнулся, теперь уже во весь рот.
– Поскольку в Катрале Цепей нет и в помине, посылать туда кого-то из Звеньев бессмысленно, потому что никакой поддержки и помощи они не получат. Впрочем, как и любой другой посланник. Тому, кто отправится туда, останется полагаться только на собственные силы.
– Которых у меня, как ты помнишь, нет.
– Это верно, – охотно соглашаясь, кивнул рыжий.
– Тогда какого Божа…
– Думаешь, я сидел бы сейчас здесь и разговаривал с тобой? Если бы все было просто, кто-то вроде того юнца, напичканного да-йинами под завязку, уже возвращался бы с пойманной беглянкой под мышкой.
– Да в чем тут сложность?
– Ты слышал слова молитвы? А теперь представь, что существуют люди, которые восприняли это напутствие как приказ.
– Даже пытаться не буду! Или говори прямо, или…
– Далеко все равно не прогонишь.
– Ты скажешь?
Он глубоко вдохнул, шевеля губами, будто отчитывая меня за что-то.
– Катрала боится демонов. А как поступают люди, когда чего-то боятся?
– Стараются защитить себя.
– Вот. А защита бывает разной. Можно тщательно следить друг за другом. Можно запирать двери и окна. Можно проводить дни в молитвах. Но если не уберегся или не уберег кого-то из близких и дурное семя упало в благодатную почву… С сорняками ведь кто как борется. Кто дожидается, пока растение окрепнет, чтобы выполоть, не оставляя в земле корней, а кто-то попросту пускает пал.
– Хочешь сказать…
– В Катрале демонов корчуют огнем и мечом. При малейшем подозрении. Даже неоправдавшемся, – спокойно закончил Натти.
– Но одержимых демонами ведь еще нужно распознать?
– Конечно. Правда, это совсем нетрудно, если у тебя на службе есть недокровки.
– Недо… кто?
– Плод соития обычного человека и одержимого. Видишь ли, демон не может перейти из тела в тело, если только первое не умрет, а значит, не может оставить себя в потомстве. Зато наделяет своего человеческого наследника… вернее, обделяет одним замечательным свойством. Недокровка неспособен заполучить демона, как бы сильно ни желал. С детства эти несчастные страдают от неисполнимого желания стать такими, как один из родителей. А чем сильнее желание, чем больнее осознание полученного проклятия, тем острее зависть – лучшее средство для утончения природного нюха. Аромат демона живет в их памяти, нужно только легонько подстегнуть, и…
Я припомнил всплески собственной зависти, случавшиеся хоть и редко, но всякий раз добиравшиеся до самого сердца. Пожалуй, в такие минуты мои чувства и впрямь обострялись. А вот рассудок… Скажем так, притуплялся.
– Зависть, говоришь? А если завидовать не только исполнению желаний?
– Почему бы и нет? У кого-то красивая жена, у кого-то толстый кошелек, а кто-то славится своей мудростью. Поводов хватит на всех.
Это правда. Омерзительная своей кристальной простотой.
– И кто может поручиться, что…
– Что недокровка будет искренен в указании врага? – Улыбка Натти стала шире, обнажая зубы. – Никто.
– Но тогда…
Своры ищеек, снующих по городам и весям и подающих голос на любого, кто им не по нраву. Сами-то они надежно защищены от малейших подозрений самим своим происхождением, но все остальные люди каждую минуту жизни подвергаются опасности быть обвиненными и уничтоженными. Без возможности оправдания.
– Знаешь… Я не хочу отправляться в Катралу.
Рыжий расхохотался, хлопая ладонью по столу:
– Не все так страшно! Хотя… И страшно – тоже. К тому же у тебя нет выбора. Здесь ты в ближайшее время точно не сможешь оставаться.
– Это еще почему?
Карий взгляд сверкнул опасным огоньком, и эта искра словно попала в костер, кем-то сложенный у меня под ребрами. Но дрова не заполыхали жарким огнем, а наполнили грудь влажным, удушливым дымом, который, поднимаясь все выше, становился похожим и вовсе на слизь, в конце концов плотным комком вставшую прямо в горле.
А мгновением позже я понял, что не могу вдохнуть.
Тряпица, прижатая к моему лицу, была пропитана какой-то сильно, но свежо и довольно приятно пахнущей жидкостью и, хотя должна была бы еще больше затруднить дыхание, добилась совершенно обратного действия: судорожные вдохи сменились глубокими.
Натти, почувствовав окончание приступа одновременно со мной, поспешил отступить назад, чтобы оказаться вне досягаемости. И правильно сделал, потому что больше всего сейчас мне хотелось заняться душегубством.
– Что все это значит?
– Кто из нас двоих лучше умеет думать, а?
– Вино было отравлено, да?
– То, что ты выпил, не убивает. Всего лишь причиняет… небольшие неудобства.
– Ах небольшие?!
Я швырнул тряпицу на стол, развернулся к рыжему, перекидывая ноги через скамью, и тот сделал еще один шаг назад, впрочем не переставая довольно ухмыляться.
– Говорю же, от этого не умирают.
– А ты проверял?
– Если вовремя подышать настойкой тысячезрачника, ничего не случится.
– Вовремя, значит?! Но я же не знал о том, что вот-вот начну задыхаться!
– Зато я знал. Помнишь, мы пили вместе?
Он оказался так простодушно искренен в своих признаниях, что мой гнев угас чуть ли не быстрее, чем жжение в груди. Зато вопросы остались.
– Зачем это тебе понадобилось?
– Сам сообрази.
Сообразил я уже давно. Но все еще не мог поверить, что должен был действовать не как друг, а как… Кукла на веревочках.
– Сам придумал?
– Вообще-то нет. Умные люди подсказали.
Врет ведь. И проверить никак нельзя. Да и есть ли теперь смысл проверять?
– Ты понимаешь, что ты сделал?
– Лучше, чем это понимаешь ты, – ответил рыжий, серьезно и, пожалуй, чуть виновато глядя мне прямо в глаза.
– Тогда какого…
– Кое-кто только что заявлял, что не желает ехать в Катралу.
– Могу повторить это. Хоть сотню раз.
– Я бы сказал то же самое, веришь? Только слушать некому.
Все равно можно было договориться. По-другому. В конце концов, у меня оставался перед ним должок, и я бы согласился. Но видимо, вопреки словам золотозвенника в самостоятельности мне все еще отказано.
Что ж, пусть будет так. Он получит то, чего хотел.
– Каков будет первый приказ?
Натти растерянно сощурился:
– Приказ?
– Тебе надо было заставить меня подчиняться? Хорошо. Но больше я ничего не стану делать по собственной воле. Буду ждать твоих распоряжений.
– Зря ты так.
– А как надо?
Он подумал и махнул рукой:
– Неважно. Все остальное можно обсудить потом. К обеду мы должны быть в Литто, нас будет ждать портал.
– Как скажешь.
Значит, все-таки «мы»? Все-таки вместе? Тогда какого Божа один из напарников делает все, чтобы успешно поссориться с другим? Выполняет чей-то не слишком продуманный приказ? Да, так обычно и поступают, если своей головы на плечах не хватает. Но вряд ли Иттан со-Логарен дожил бы до теперешних своих лет, если бы исполнял только чужие повеления.
Я оперся спиной о стол, скрещивая руки на груди. Натти посмотрел на меня, щурясь еще сильнее, чтобы было невозможно разглядеть выражение карих глаз, и насмешливо заметил:
– А вот рассиживаться некогда. Я сейчас пойду за коляской, а ты – к хозяйке Дола.
– Это еще зачем?
– Отпрашиваться будешь. На некоторое время. От своих здешних обязанностей.
– А что, меня могут не отпустить?
– Могут, – широко улыбнулся рыжий. – Но ты уж постарайся. Можешь считать это первым приказом.
Возражать было бессмысленно. И потому, что приказ – вещь не подлежащая обсуждению, и потому, что Натти тут же убрался из дома, оставляя меня… Нет, не в одиночестве. В компании с тихим бешенством.