Паутина прошлого (СИ) - Щабельник Виктория "Тера". Страница 25

— По-прежнему ничего не хочешь объяснить?

— Мне нечего тебе сказать. Я благодарна, что ты вытащил меня из огня и не дал умереть. Но поверь, если бы я хоть что-то знала, то обязательно сказала.

— Сомневаюсь. Похоже, ты не совсем понимаешь, что происходит. Вчера мы оба могли погибнуть. Кто-то пытался нас поджарить живьем. У меня здесь нет врагов. А как на счет тебя? Слишком часто ты в последнее время попадаешь в неприятности. Может быть, пора уже обратиться в милицию? Или хотя бы для начала поделиться со мной?

— Не могу, — помолчав немного, решилась ответить я.

— Тебе кто-то угрожает? — нахмурился Дмитрий, — просто скажи мне об этом!

Он встал, и привычная кухня вдруг стала маленькой и тесной, а у меня обнаружились первые признаки клаустрофобии. Черт, разве можно так реагировать? Пора, наконец, взять себя в руки.

— Ты ведь можешь уехать отсюда. Вместе со мной, — неожиданно для меня сказал он. Впрочем, глядя на выражение его лица, я могла бы сказать, что это было неожиданно даже для него. Нелогично, абсурдно, и полностью сбивало с толку.

Раздраженный моим молчанием, мужчина подошел к окну, и оперевшись на подоконник сурово воззрился на меня. Его желваки напряглись, руки моментально сжались в кулак:

— В следующий раз тебе может не повезти.

— Я рискну, — так же встав, ответила я, — это моя жизнь и только мне решать, что с ней делать.

— Спешишь умереть?

— Тороплюсь жить, — улыбнулась я.

Подойдя к нему, я ощутила всей кожей исходившую от него ярость, раздражение и недоверие. Странное сочетание, если учесть, что мы знакомы слишком мало, чтобы я могла вызвать в нем подобную смесь чувств.

— Это может плохо закончиться, — отрезал он.

— Все когда-нибудь заканчивается. И не всегда так, как мы того хотим.

Я посмотрела в окно — на землю опустились сумерки, кое-где в квартирах загорался свет, но мы стояли в полумраке в полнейшей тишине, каждый думая о чем-то своем.

— Зачем ты вернулась? — нарушил тишину его голос, — ты же уехала отсюда много лет назад. Сама мне говорила, как тебе не терпелось это сделать. Но почему именно теперь?

Что я могла ответить на его вопрос? Что преступника всегда тянет на место преступления? Или что узнать правду для меня гораздо важнее, чем спасти собственную жизнь?

— Иногда, чтобы не бояться будущего, нужно взглянуть в глаза прошлому.

— Что ты сделала? — неожиданно он схватил меня за руку и крепко сжал.

— Я же сказала, что не помню, — возмутилась я, пытаясь вырваться.

— Но, возможно, что тот, кто тебя преследует, этого не знает? И твои воспоминания могут ему навредить.

— Я не могу представить, кто бы это мог быть, — совершенно честно ответила я, ибо совершенно не понимала, как такое могло бы произойти. Мы все были замешаны в этом деле и я сомневалась, что кому-то из нас пришла бы мысль пойти в милицию и все им рассказать. После стольких лет это было бы неразумно, опасно и нелогично. И каждый из нас это знал. Страх перед разоблачением крепко держал нас в узде, не позволяя говорить лишнего даже тем, кто был нам близок. Это только наша тайна, а, значит, никто другой не мог быть в нее посвящен.

Я посмотрела ему в глаза, потом перевела взгляд на покрасневшее запястье — что ни говори, а хватка у него была железная

— Извини. Не хотел делать тебе больно, — покаялся он, — мне пора. Надеюсь, что ты все же подумаешь над моими словами. Я хочу тебе помочь.

Как только за ним захлопнулась дверь, я быстро вымыла посуду, и вернулась в комнату, к тому, что пришлось на время отложить. Удобно расположившись на видавшем виды диване, обложилась документами, стараясь извлечь из них максимум полезной информации. Через три часа, с покрасневшими глазами и гудящей головой, пытаясь осмыслить и разложить по полочкам все, что удалось прочитать, я налила себе водки, разумно рассудив, что на трезвую голову разобраться будет довольно сложно.

Два дела, сданные в архив и получившие неофициальное наименование «висяки» поставили меня в тупик. Ну не могла я себе представить, что кто-то из ребят решился пробраться на территорию дачного кооператива с гордым названием «Победа Октября» и, проникнув в дома честных дачников, украсть там хозяйственный инвентарь, старые ковры, кое-какую мебель и посуду, стремясь загнать их на блошином рынке по спекулятивной цене.

Ограбление ювелирного магазина казалось более реальным и целиком в духе моих друзей — быстро и эффективно, а если знать, кому сдать товар, то можно неплохо на этом заработать. Вот только… взяли во время ограбления сущий пустяк — то, что лежало на витрине при входе в магазин, дальше идти не стали, и тут же скрылись в неизвестном направлении. Все было сделано грубо, непрофессионально и довольно глупо. Судя по всему, причина, по которой их не удалось найти по горячим следам, заключалась в чертовском везении грабителей и нерасторопности милиции.

Значит, это не то, что мне нужно. След, на который я так надеялась, привел меня в тупик, и я совершенно не знала, что делать дальше.

Я встала с дивана и прошлась по комнате. Неужели все пропало, и я никогда не узнаю правды? Возможно, я что-то упустила? Четыре ограбления, два раскрыты. Три убийства. Это не могло остаться тайной, иначе бы они не уехали отсюда в такой спешке. Мы уехали, поправила я себя. Отсутствие воспоминаний не освобождает от уголовной и моральной ответственности, так же как и не спасет жизнь в определенных обстоятельствах.

Мой взгляд задержался на двух папках, которые я сперва отложила — раскрытые по горячим следам дела. Открыв, перечитала все еще раз и поняла, что вернулась к тому с чего начинала: убийца инкассатора был убит при перестрелке, есть свидетельские показания и фотографии с места преступления. Я бегло просмотрела их копии, скривившись от недовольства — что-либо рассмотреть было проблематично, но вот лицо убитого вышло довольно четким. И оно не говорило мне ни о чем.

Убийце олигарха, оказавшемуся его сыном повезло гораздо больше… поначалу — при задержании тот выжил, хотя и сопротивлялся трем милиционерам, пытавшимся его скрутить. Он был приговорен к семи годам лишения свободы в тюрьме строгого режима. Пытался бежать, но был убит. Я повертела в руках едва разборчивую копию его фотографии — молодой парень, лет двадцати. Не производит впечатление громилы и убийцы. Но внешность обманчива, а чужая душа потемки — я тоже не всегда была такой как сейчас.

Со злостью собрав папки, я тщательно их спрятала. Что же, это не самое мое лучшее приобретение, но деньги это всего лишь деньги, и если они помогут спасти чью-то жизнь, значит, потрачены не впустую. По крайней мере, теперь я знаю, что нужно искать в другом направлении. Хотелось бы только знать в каком именно.

Бросив взгляд на часы, я поняла что слишком засиделась, и если хочу вернуться к ребятам, то нужно поторопиться. Машина пришла быстро, и уже через четверть часа я входила в охраняемый дом, надеясь, что сегодня смогу наконец-то спокойно поспать.

— Почему ты меня избегаешь? — прямой вопрос Михаила заставил меня немного смутиться и задуматься. Не найдя приемлемого ответа, я посмотрела на него, надеясь, что возможно, он придумает его за меня, — послушай, я понимаю, что виноват перед тобой. Наверное, я прошу слишком много, да и не вовремя все это, знаю. Но мы можем хотя бы поговорить?

— А где Никита? — немного невпопад спросила я.

— Он наверху. И нам не помешает, — видимо, неправильно истолковав мой вопрос, улыбнулся Миша.

— Скажи мне: ты жалеешь о том, что сделал?

Я видела, как мой вопрос заставил его нахмуриться и удивленно посмотреть на меня. Не ожидал, понимаю. И все же, если ты требуешь откровенности от девушки, которую намереваешься затащить в постель, самое меньшее, что ты можешь сделать — быть также откровенным с ней. Ну, это в идеале, конечно. Но могло бы подойти и в нашем случае.

— А ты? — парировал он.

Ну вот, надеялись на романтику, а получили разговор «по душам» бывших сообщников. Хотя, вынуждена признать, это немного его отрезвило, и направило мысли в иное русло.