Драконы осенних сумерек - Уэйс Маргарет. Страница 7

— Сюда идет кто-то, кто наверняка поведает тебе больше.

Танис оглянулся на дверь и воскликнул с теплотой в голосе:

— Стурм!

Все, кроме Рейстлина, повернулись, маг же снова отодвинулся в тень.

На пороге стоял некто в кольчуге и латах, нагрудник его украшала эмблема Ордена Розы. Воин держался подчеркнуто прямо; между тем большинство посетителей гостиницы взирало на него в лучшем случае хмуро. Ибо это был Соламнийский Рыцарь, а их репутация была в глазах всего Севера весьма сильно подмочена. Уж что говорить, если даже Утехи, лежавшей далеко на Юге, достиг слух об упадке и разложении Рыцарства!

Те немногие, что признали в Стурме прежнего жителя городка, передернули плечами и вернулись к своему пиву. Кто не признал — продолжал пялиться. В самом деле, когда в мирное время в гостиницу входит рыцарь в полном вооружении, это выглядит достаточно странно. И в особенности, если его латы были выкованы чуть не во времена Катаклизма!

Стурм принимал любопытные и недобрые взгляды как нечто закономерно проистекающее из его положения. Вот он поднял руку и тщательно разгладил пышные, густые усы — вековечный символ Рыцарства и такой же анахронизм, как его латы. Стурм, впрочем, не только с гордостью носил все рыцарские атрибуты, он в полной мере обладал и воинским искусством, которое они подразумевали. В общем, посетителям гостиницы хватило одного взгляда его спокойных, суровых глаз, чтобы сама собой пропала охота хихикать или делать какие-то замечания.

Рыцарь придержал дверь, пропуская вовнутрь высокого мужчину и женщину, закутанную в меха. Женщина повернулась к Стурму и, видимо, поблагодарила его, ибо он склонился перед нею в почтительном, старомодном поклоне, какие современный мир давно успел позабыть.

— Нет, вы только посмотрите на них, — восторженно тряхнул головой Карамон. — Доблестный рыцарь и прекрасная дама. Хотел бы я знать, где он только откопал этих двоих?

— Это варвары с Равнин, — сказал Тас. Он уже стоял на стуле и вовсю размахивал рукой, привлекая внимание друга. — Так одеваются в племени кве-шу.

Было похоже, что Стурм предложил варварам дальнейшую помощь, но они ее не приняли; рыцарь вновь поклонился и отошел. И двинулся через комнату с видом столь благородным и горделивым, точно шел к подножию трона принимать Посвящение от руки короля.

Танис поднялся на ноги. Стурм подошел к нему, и они обнялись. Сильные, жилистые руки рыцаря дружески стиснули плечи полуэльфа. Потом, отступив на полшага, они оглядели друг друга.

Стурм совсем не переменился, подумалось Танису. Разве что в уголках печальных глаз залегли новые морщинки, да в каштановых волосах прибавилось седины. Разве что еще чуть-чуть поистерся плащ, а на древних латах появились новые вмятины… Но густые усы, гордость рыцаря, топорщились совершенно по-прежнему, отполированный щит все так же блестел, а карие глаза, знакомо потеплели при виде друзей.

— А ты, оказывается, бороду отрастил, — весело сказал Стурм и повернулся приветствовать Карамона и Флинта. Тика была занята у другого стола, и Тассельхоф сам помчался за элем.

— Приветствую тебя, рыцарь, — прошептал Рейстлин из своего уголка.

Стурм повернулся к брату Карамона.

— Рейстлин, — сказал он.

Маг сдвинул капюшон на затылок, подставляя свету лицо. Стурм был слишком хорошо воспитан и постарался ничем не выдать своего изумления, но его глаза невольно округлились. Танис понял, что молодой маг получал некое удовольствие, наблюдая замешательство друзей.

— Принести тебе что-нибудь, Рейстлин? — спросил Танис.

— Нет, спасибо, — ответил тот и снова отодвинулся в тень.

— Почти ничего не ест, — озабоченно проговорил Карамон. — Воздухом питается, не иначе.

— Совсем как некоторые растения, — заявил Тассельхоф, возвращаясь с элем для Стурма. — Я видел их: они висят над землей и своими корешками высасывают воду и пропитание прямо из воздуха.

— В самом деле? — доверчивый Карамон уже смотрел на него во все глаза.

— Уж и не знаю, кто из этих двоих глупей. — Флинт еле удержался, чтобы не плюнуть. — Итак, все в сборе наконец. Так какие новости?

— Все? — Стурм вопросительно посмотрел на Таниса. — А Китиара?

— Ее не будет, — ровным голосом проговорил полуэльф. — Мы, наоборот, думали, что ты нам что-нибудь расскажешь о ней.

— Увы, — рыцарь нахмурился. — Мы с ней действительно поехали вместе на север, но расстались вскоре после того, как пересекли Узкие Проливы и оказались в Старой Соламнии. Она сказала мне, что решила проведать родственников отца. После этого я с ней не встречался.

— Что ж, на нет и суда нет, — вздохнул Танис. — Твои-то родственники как, Стурм? Не разыскал ты отца?

Стурм начал рассказывать, но Танис лишь вполуха слушал его повесть о путешествии в родную Соламнию. Танис мог думать только о Китиаре. С ней одной он хотел свидеться больше, чем с кем-либо из друзей. Все пять лет пытался он изгнать из своего сердца ее темные глаза и лукавую улыбку… но с каждым днем его тянуло к ней только сильнее. Воительница была своенравной, норовистой и сумасбродной, то есть сочетала в себе все качества, которых у Таниса не было и в помине. К тому же она была человеком, а любовь между человеком и эльфом неизменно приводила к трагедии. И тем не менее выбросить из души Китиару для Таниса было не проще, чем вычленить из своей крови ее человеческую половину… С трудом оторвавшись от воспоминаний, он стал слушать, что говорил Стурм.

— …Только слухи. Одни утверждают, будто мой отец жив, другие — что он умер. — Стурм помрачнел. — Но где он и что с ним, не знает никто.

— А твое наследство? — спросил Карамон.

Грустная улыбка смягчила гордые черты Стурма.

— Я ношу его, — ответил он просто. — Это мои доспехи и меч.

Танис посмотрел вниз и увидел при нем великолепный, хотя и несколько старомодный, двуручный меч.

Карамон привстал, заглядывая через стол.

— Отлично, — похвалил он. — Теперь таких уже не делают. Я сломал меч в поединке с людоедом. Терос Железодел смастерил новый клинок, но кто бы знал, сколько мне пришлось за него выложить!.. Значит, теперь ты настоящий рыцарь?

Стурм перестал улыбаться и, не отвечая на вопрос, любовно погладил древнюю рукоять.

— Согласно легенде, этот меч сломается только в том случае, если сломаюсь я сам, — сказал он. — Это все, что осталось от моего отеческого…

И тут встрял Тас, который и не думал слушать его.

— Кто они такие? — громким шепотом спросил кендер.

Танис вскинул глаза. Двое варваров как раз проходили мимо их столика, пробираясь в укромный уголок у огня, где были свободные стулья. Мужчина был, пожалуй, самым высоким из всех, кого Танис когда-либо видел. Карамон, в котором было шесть футов, пришелся бы ему по плечо. Вот только Карамон превосходил его в обхвате груди самое меньшее вдвое, а руки у богатыря были толще и вовсе в три раза. При всем своем росте незнакомец был ужасающе худ, и это бросалось в глаза даже несмотря на меховую одежду. Он был темнокож, но казался бледным. Ни дать ни взять болел… или перенес немыслимые мучения…

Его спутница — та, которой кланялся Стурм, — была до того плотно закутана в меховой плащ с капюшоном, что о ней трудно было сказать что-либо определенное. Ни она, ни мужчина даже не посмотрели на Стурма, проходя мимо него. У женщины был в руках посох, украшенный на варварский лад перьями. Ее спутник нес изрядно потертый заплечный мешок. Они уселись и, не снимая теплых плащей, завели негромкий разговор.

— Я встретил их на дороге за городом, — сказал Стурм. — Они еле шли, женщина совсем выбилась из сил, да и мужчина выглядел не намного лучше. Вот я и привел их сюда, пообещав, что здесь они найдут пищу и кров на ночь. Это очень гордые люди: они, я думаю, не приняли бы моей помощи, не будь они оба измучены до предела. К тому же они заблудились и… — Стурм понизил голос, — …по дорогам нынче бродит такое, с чем лучше не встречаться во тьме.

— Кажется, мы уже видели тех, о ком ты говоришь, — мрачно заметил Танис. — Они требовали с нас какой-то жезл…