Красное на красном - Камша Вера Викторовна. Страница 23

Паоло думал недолго. Передернув плечами и заведя руки за спину, кэналлиец принялся выстукивать сапогами бешеную дробь по каменному полу.

– Эй, вы, – выкрикнул он, – в круг, живо, а то замерзнете.

Спустя мгновение Арамоновы узники отплясывали кто во что горазд. Танец помог – сначала стало тепло, а затем и жарко.

– Теперь нам надо сидеть вместе спина до спины, – пропыхтел Йоганн, – так мы долго храним наше тепло.

– «Истинно изрек», – улыбнулся Арно.

– Давайте сядем, как предложил мой брат, это разумно, и обсудим наше небольшое дело. Мы тут все друг другу доверяем. Я считаю, Ричард не имеет отношения к дерзкой шутке.

– Еще бы, – согласился Альберто, – просто Свин его ненавидит. Но, будь я трижды проклят, если штаны украл кто-то из нас. Шутник оказался трусоватым, надо отдать ему справедливость.

– Ричард, – прогудел Йоганн, – ты сам думал, кто мог это устраивать?

Ричард думал, только толку-то… Норберт и Йоганн ни при чем. Для Арно выходка со штанами слишком груба. Кэналлийцы вместе или кто-то один могли быть Сузой-Музой, но они не подкинули бы ему улики, а если б подкинули, не сознались. Похоже, Сузы-Музы среди них нет.

– На всякий случай, – поднял руку Арно, – если кто из нас сделал это, сейчас самое время признаться еще раз.

– Никто, – шумно вздохнул Йоганн, – но Карл и Луитджи это тоже не могли натворить. Карл – толстый, Луитджи – мелкий.

– Бласко тоже ни при чем – выпалил Дикон, – и Анатоль…

– Тут нужен умный, чтоб думать, ловкий, чтоб делать, и подлый, чтоб принести это Ричарду, – встрял Йоганн. – Норберт мог сочинить, мы могли делать вдвоем, но мы не делали.

– Мы говорим о тех, кто не делал, – заметил Альберто, – а надо о тех, кто делал. Я ставлю на Эстебана или Валентина.

– Валентин нет! – выкрикнул Дикон. – Он же…

– Человек Чести и наследник Приддов, – хмыкнул Паоло, – тоже мне, секрет Леворукого! Если он такой замечательный, почему его тут нет?

– Потому что… Он не вправе… Мы обещали. – Дикон осекся на полуслове.

– Вы обещали не прикрывать друг другу спину? – поднял бровь Альберто. – Тогда чего удивляться, что Людей Чести четвертый век колотят. Проклятие, темнотища-то какая!

– А ты думал, Свин пришлет нам свечей и ужин со своего стола, – зло бросил Паоло, – погоди, сейчас совсем стемнеет.

– Альберто, – раздельно повторил Ричард, – что ты имел в виду, говоря о Людях Чести?

– То, что, будь они такие замечательные, Оллар не дошел бы до столицы. Да и после победы тихо было – ни бунтов тебе, ни казней. Так ли уж народ любил Раканов?

– Не больше, чем сейчас Олларов, – вздохнул Паоло.

– Это нельзя сравнивать!

– Почему, Ричард? – грустно переспросил Арно. – Сравнивать можно все, а времена и впрямь похожи, только вот Франциска нового нет. К сожалению.

– Сильвестр – умный человек, – заметил Альберто, – не важно, на ком корона, важно, у кого голова.

– Дорак – негодяй и убийца. Талигойе нужен король Ракан!

– Хороши короли, – протянул Паоло. – В родную страну на чужих копьях въехать норовят.

– Паоло!

– Ричард Окделл!

– К вашим услугам.

– Рихард, Паул! Не становитесь с ума сходимыми. Сейчас не есть время для дуэль.

– Валентин поступил мудро, но недостойно, – примирительно сказал Арно, – но я ставлю на Эстебана. Эта проделка совершенно в его духе, а от наглости до смелости, как от каплуна до ворона.

– А зачем это Эстебану? – пожал плечами Паоло. – Арамона его не трогает.

Возразить кэналлийцу никто не успел.

– Риииичччччааааард! – Голос, раздавшийся сверху и сбоку, был каким-то странным, вроде знакомым, вроде и нет. И еще он походил на шепот, если бы шепот стал громким, как крик. – Рииииччччааааард… Оооокделлллл… Ты, чтооо, уууумерррр чччччто лииии…

– Нет, – разумеется, первым пришел в себя Паоло, – он не умер, а ты где?

– В каааамиииине, – прошипел голос, и тут же поправился: – Тоооо есссссть не сссссовсем, а нааааверхууууу… Какккк выыыы тамммм?

– Кто ты есть? – Норберт тоже очнулся, но от волнения заговорил, как Йоганн. – Мы не знаем.

– Сузззззза-Муууузззза, – донеслось сверху, – только я ничего Дику не подбрасывал… Сейчас я явлю Свину доказательство того, что я на свободе, а потом объявлю о своей безвременной кончине.

– Ты кто? – крикнул Паоло. – Скажи, интересно же!

– В день святого Фабиана! – хихикнул Суза-Муза. – Холодно там у вас?

– Тебя б сюда!

– Я тут вам ужин собрал. С Арамонова стола. Выпейте за упокой моей души, и капитанской заодно! Дикон, лови, спускаю. Осторожно только. Там бутылка, тяжелая, собака… Учти, это все тебе за причиненные неприятности. А уж ты там дели, как хочешь.

В камине что-то зашуршало, и Дикон шагнул в каменную пасть. Внутри было чисто и холодно, еще холодней, чем в галерее. Капитан Арамона не считал нужным отапливать пустующее крыло, и его предшественники, судя по всему, тоже. Когда-то в аббатстве жило несколько сот монахов, все население Лаик, считая слуг, даже в самые «урожайные» на унаров годы едва ли насчитывало сотню, зачем же топить, если казенные денежки можно потратить более приятным способом? Шорох раздался совсем близко, и из трубы выплыл объемистый мешок

– Осторожней, – повторил Суза-Муза, – порядок?

Мешок был тяжелым и неудобным, но Дик не сплоховал.

– Порядок, спасибо!

– Все, безвинные узники, пошел я. Полночь на носу, а у меня дел невпроворот. Счастливо оставаться…

Ричард попрощался, но Суза-Муза не откликнулся, видимо, ушел. Дик поудобней перехватил мешок и вылез из камина.

– Вот, – сказал он, – наш ужин.

– Который недавно был Арамоновым, – засмеялся Альберто, – но кто же это был? Беру свои слова про Придда и Эстебана назад, на них не похоже.

– Удачная мысль, – кивнул Арно, – нам повезло. Остальные, надо полагать, легли натощак.

– Ошень удачный, – радостно подтвердил Йоганн, – я есть совсем голодный.

– Тебе б только пожрать! – Паоло дружески хлопнул Катершванца по плечу. – Хотя это дело хорошее. Ну и в лужу Арамона сел! Шестеро благородных потомков ввергнуты в узилище по ложному обвинению, а преступник разгуливает на свободе! Жаль, если граф помрет.

– Жаль, – согласился Арно, – но и впрямь пора заканчивать. Теперь, если Суза не уймется, его Свин за руку схватит. Это или Эдвард, или Юлиус, больше некому.

– Давайте будем ужинать и думать, – предложил Норберт. – Дикон, ты хозяин. Открывай.

Суза-Муза был мужчиной обстоятельным и ночную пирушку устроил в лучшем виде. Во-первых, он догадался положить в мешок свечи и огниво, во-вторых, не поскупился на еду, да не на разваренный горох, когда-то лежавший рядом с мясом, а на роскошную ветчину, сыр, свежий хлеб, пироги с яблоками и мясом. Но главным трофеем, безусловно, была огромная, тщательнейшим образом запечатанная бутыль.

Дику очень хотелось, чтобы Сузой-Музой оказался Валентин Придд, но Валентин говорит иначе, чем Суза-Муза. Выходит, наследник Приддов струсил?! Но Придды не трусят и никогда не трусили. Валентин выполнил приказ Штанцлера, вот и все. Не вмешиваться, что бы ни случилось. Не вмешиваться и ждать своего часа! Его товарищам по заключению легко судить – они не знают, что такое королевские солдаты в родовом замке, даже Арно… Савиньяки к восстанию не примкнули.

– Та-та, – покачал головой Йоганн, обозревая разложенное на полу великолепие, – я совсем радый, что нас сюда запирали. И еще более радый буду завтра увидеть тот потекс с усами, который наш капитан называет своим лицом. Рихард, ты имеешь открывать это вино, а мы имеем нарезать хлеб, окорок и сыр.

– Это не так, – вмешался Норберт, – вино надо открывать после, чтоб не выдохлось.

– Только если оно молодое, – вмешался Паоло, – красное вино хорошей выдержки открывают заранее, оно от этого только выигрывает. Надо выждать полчаса, а еще лучше перелить в особый кувшин.

– Сразу видно кэналлийца, – улыбнулся Арно, – но кувшина у нас нет ни особого, ни простого, да и полчаса мы вряд ли продержимся. Дик, вперед!