Темный рыцарь Алкмаара - Чернов Алексей. Страница 15

– Не поминай имя Падшего! – в ужасе воскликнула Цесарея и отступила в тень.

– Да что плохого, если у повелителя Преисподней вскочит фурункул на языке? Ладно, ладно, не буду при тебе больше ничего такого говорить.

Он направился к двери, но, прежде чем уйти, оглянулся.

Девушка по-прежнему стояла, не двигаясь, а красные и зеленые пятна света лежали на подоле ее тяжелого платья-доспеха.

«Интересно, как она в этих ужасных тряпках поедет верхом на лошади? – подумал следопыт. – Надо будет выбрать ей хорошего скакуна, привыкшего таскать на хребте рыцаря в полном вооружении».

Ренард вышел из замка на городскую площадь. Отсюда паутиной разбегались во все стороны десятки узких переулков.

Когда подъезжаешь к Леонидии, ее белые стены под голубой черепицей издалека кажутся несказанно красивыми. Другое дело вблизи – побелка серая, местами штукатурка обвалилась, обнажив потемневшую от времени кладку, а черепичные крыши поросли мхом. По краям крыш черепица вообще разбилась, кажется изглоданной неведомым чудовищем, а синие ее осколки мелькают там и здесь в грязи на улицах, будто частички грустного осеннего неба. В этой грязи роются куры и валяются в лужах свиньи. Вернее, рылись и валялись. Теперь, когда каждый день в городе появляются беженцы и солдаты, всю уцелевшую скотину держат под замком. Отчаявшиеся горожане прячут все – припасы, одежду, металлическую посуду, деньги, белье, девчонок, чтоб не приглянулись солдатне, мальчишек, чтоб не умыкнули в поредевший в боях отряд. Но все усилия напрасны – добро находят и отбирают, девчонок раскладывают прямо в родительской спальне, а безусым пацанам выдают форму да луки и отправляют в бой.

Леонидия – типичный маленький городишко, который война навсегда может стереть с карты Невендаара, и никто не узнает даже, где именно он находился.

Мимо проехала телега, запряженная рыжим мерином – плотный запах конского пота, смешанный с запахом навоза, шибанул в нос. Лошадь вел под уздцы парень в нелепой войлочной шапке. На телеге везли какой-то жалкий скарб, и ехали, сгрудившись вокруг двух женщин, дети. За телегой, опираясь на суковатую палку, шагал старик в желтой рубахе. Штаны его, доходившие до колен, превратились в лохмотья, а босые ноги покрылись черной коростой грязи.

– Откуда? – окликнул старика Ренард.

– А зачем тебе? – отозвался тот, подозрительно уставившись на лохматого парня в рыжем камзоле, с кожаной, украшенной медными бляхами перевязью, на которой висел тяжелый меч, а из-за спины выглядывало оперение многочисленных стрел, плотно набитых в большущий колчан. Разумеется, старик узнал по экипировке следопыта, но от этого не сделался более приветливым.

– Ищу подходящую дорогу на Ниинорд, – уточнил Ренард.

– Зачем?

– Помощь должен доставить нашим.

– Мы с берегов Луциана, – нехотя сообщил старик.

– Далековато шли. Почему не в Ниинорд?

Старик посмотрел на него, как на деревенского дурачка.

Ничего не ответил, только сплюнул – плевать старику было удобно: спереди не хватало трех зубов. Следопыт улыбнулся: иногда приятно, когда твои слова подтверждаются, даже вот так, плевком.

На деревянной вывеске, что болталась на медных цепях, изображен был толстый монах с кружкой в руке. Монах на вывеске был вылитый казначей – такое же остро выпирающее пузо, такие же обвисшие щеки и лысая голова. Вывеска не вдохновляла, но иной таверны в Леонидии не было, и Ренард вошел.

Оказалось, заведение довольно приличное – дубовые столы и стулья, каменный только что вымытый пол слегка парил. Под потолком – бронзовый светильник, в дневное время погашенный, но оплывшие накануне свечи уже заменены новыми – из белого воска. Окна, выходящие во двор, открыты, и кусты цветущего жасмина заслоняют неприглядные кирпичные стены конюшни.

Ренард сел у окна, заказал жареного цыпленка и бутылку вина. Потом достал из сумки старую, еще отцовскую карту, нарисованную на большом куске мягкой кожи, и развернул на дубовой столешнице. Но даже яркий солнечный свет не помогал точно разглядеть изрядно полинялые надписи. Впрочем, разглядывать было особенно нечего. Ренард и так знал, что дорога предстоит самая что ни есть путаная, придется следопыту изворачиваться ужом, чтобы протащить за собой весь отряд к этому самому Ниинорду.

Рыцарей, что должны были сопровождать Цесарею, он уже видел. Отряд безусых юнцов, бывших сквайров, которым всем чохом пожаловали рыцарское звание, наскоро проведя посвятительный обряд. Если и коснулась их магия, то совсем чуть-чуть, не проникнув в сердце и не добавив сил. Скорее всего, никто из рыцарей еще не принимал участия в серьезном бою, разве что дрались как петухи друг с другом на тупых макетах. Да, по нынешним временам любого сквайра готовы сделать рыцарем, чтобы он как можно быстрее умер во славу Империи.

Один Нигель, глава отряда, побывал в серьезной битве. Следопыт лично был тому свидетелем.

Ренард помнил, как Нигель гнал лучников и крестьянских парней, вооруженных вилами и самодельными мечами, на болотистое поле возле крошечной деревушки, названия которой следопыт так и не узнал. Как не узнал, откуда близ этой задрипанной деревушки взялся разлом, ведущий в Преисподнюю. Разлом, в котором благополучно исчез целый лес, а вот замок местного сеньора вместе с самим сеньором, его семьей, священником и служками, уцелел.

– Остановим проклятых! – орал Нигель, потрясая мечом. – Остановим проклятых или умрем.

Они и умерли там все на этом поле. Ренард долго еще был уверен, что Нигель пал вместе с остальными. Но нет, этот горлопан как-то сумел ускользнуть и вырваться из кровавой каши, которую сам же и заварил. Почти все погибли, а Нигель уцелел.

Ренард спорил с этим дурнем до хрипоты, предлагал не принимать бой на открытом поле, а запереться в замке, а потом, если сильно припечет, ускользнуть под покровом темноты по тайной тропе, хорошо известной следопыту. Но Нигель потащил бойцов в открытое поле. В замке остались лишь женщины и дети, раненые да старики, ну и вся эта братия в рясах вместе с сеньором. Ренарду, можно сказать, повезло – в самом начале боя он получил как раз ту стыдную рану стрелой в ягодицу. От своего стрелка, к слову. Рану на ягодице служка кое-как если не залечил, то закрыл своей магией. Но к тому времени как Ренард и два десятка раненых оклемались в замке, на поле боя всё было уже кончено. Вернее, и самого поля уже не было как такового, на его месте чернела покрытая пеплом пустошь. Проклятые истребили солдат Нигеля и подступали к замку. Ренард собрал тех, кто решил уйти (а захотели практически все, кроме спятившего священника) и вывел их тайной тропой через болота. Человек пять канули в топи, несколько детей и женщин отстали, и, какова их судьба, Ренард старался не думать. Но остальных он вывел к своим.

Говорят, великим магам Империи стоит сделать незначительный жест, и огромное вражеское войско падет на поле битвы. Возможно, так и случается иногда, но великим магам Империи нет дела до простых крестьян и ремесленников. Да, по большому счету, и до простых лучников им тоже дела нет. Только легионы проклятых – совсем не те враги, кого можно уложить в землю одним приказом. Они вырываются из Преисподней то в одном месте, то в другом, а самые сильные маги Империи засели в Фергале и наружу носа не кажут. Ну да, главное, чтобы столица не пала – на все остальное плевать.

«Ладно, ладно, не твоего ума дела, как оборонять Империю, – одернул сам себя Ренард. – Да если б и знал, никто не спросит. Твоя задача – проводить монахиню в Ниинорд и не словить при этом еще одну стрелу в задницу. Задача, к слову сказать, непростая, придумать, как спасти Империю – и то проще. В самом деле – чего уж сложного? Договориться с гномами, которые всегда были нашими союзниками, да запихать проклятых обратно в их Преисподнюю, пока сам Бетрезен, тупой наш создатель, не вылез из какой-нибудь слишком широкой щели».

Ренард вздохнул, подлил себе в кружку еще вина. Опрокинул залпом. Вино было кислое, с осадком.