Месть нибелунгов - Хольбайн Вольфганг. Страница 20

Для короля Ксантена эта победа будет горькой — военачальники собирались сказать ему, что замок неприступен, что ни один таран не пробьет ворота. Если Вульфгару нужен был замок, ему придется ждать, пока все его жители не умрут от голода.

Гернот горько рассмеялся, вспомнив, сколь многое удалось завоевать Вульфгару, не имея на это никакого права. А еще Гернот думал о том, что ему, возможно, следовало бы, предвидя такой день, собрать войско. Но тогда последние семнадцать лет превратились бы в сплошную муку, а его правление прошло бы под знаком крови и железа. Стране все время не хватало бы вооружения, и она, скорее всего, ослепла бы от страха.

Нет, он был хорошим королем. И он останется таким до своего последнего дня. Пусть этот день настанет сегодня — или завтра.

Первый корабль, королевский, причалил к берегу, и личные стражи Вульфгара спрыгнули в воду. Гернот уговорил своих военачальников выйти к ксантенцам без оружия. Первоочередной задачей было предотвращение кровопролития и усмирение жестокости.

Гернот был готов сдаться Вульфгару. Ради Исландии. Ради Бургундии. И ради своей семьи. Он не боялся.

В этот момент к нему подошла Эльза, и, словно в насмешку, его все же пронзил страх.

— Моя королева, что ты здесь делаешь? Я же приказал тебе…

— Чтобы я бежала отсюда с Лилей? — Эльза мягко и спокойно улыбнулась. — Как ты мог подумать, что я оставлю тебя в беде? Какой же я тогда была бы тебе женой? Разве заслуживала бы я той счастливой жизни, которую мы прожили вместе?

Гернот испытывал смешанное чувство ярости и отчаяния, оттого что его жене предстояла та же судьба, что и ему. Но он знал, что она поступает так из любви к нему, и готов был умереть рядом с ней. С того дня, когда они уехали из Бургундии, Эльза всегда была рядом, и он не сомневался, что королева, как и он, не станет бежать от Вульфгара.

Гернот коснулся кончиками пальцев ее лица и нежно поцеловал в щеку.

— Но если мы умрем, если сегодня настал наш день… то что же будет тогда?

Эльза накрыла его руки своими ладонями, чтобы согреть их.

— Это принесет нам покой, — сказала она. — Ведь если ничего не останется, мы избавимся от проклятия, которое преследует наши семьи. Тогда мир переживет новое, свободное, возрождение. А если что-то останется — например, Сигурд, — то останется и надежда, что он многому от нас научился и понесет нашу любовь в мир.

Вчера Гернот отослал Эолинда на небольшом быстром судне под парусом, чтобы он обошел войско Ксантена на востоке и занялся поисками принца Сигурда. Затем советнику следовало позаботиться о бегстве юноши. Старый друг короля должен был упрятать Сигурда так далеко, чтобы жизни Вульфгара не хватило на то, чтобы найти его.

— А что с Лилей? — тихо спросил Гернот.

— Я дала ей зелье, и она будет спать, как бы ксантенцы ни грохотали мечами, — шепнула Эльза.

Она опустила голову на плечо Гернота, и он обнял ее за талию.

— Что ж, тогда нам больше нечего делать.

Они видели, как Вульфгар сошел с корабля и уверенной походкой завоевателя направился к королевскому замку. Военачальники Исландии поклонились ему, но Вульфгар достал меч и разрубил первого из них пополам. Его люди поняли приказ, и в Исландии началась кровавая бойня.

Гернот прижал к себе Эльзу, чтобы она не видела ужасной резни. Но и он, король и мужчина, не мог смотреть на это. Гернот закрыл глаза, чтобы не видеть, как его приближенные падают на гравий и их кровь смешивается с морской водой.

Сигурд почесал затылок и вытащил из спутанных волос соломинку. Во рту был неприятный привкус прошлой ночи, а голова раскалывалась от вина, как и предсказывал Гелен. Принц заставил себя открыть глаза, но ничего толком не сумел разглядеть — вокруг было почти темно, и, возможно, так было даже лучше.

Постанывая, Сигурд выпрямился и попытался собраться с мыслями, чтобы вспомнить, почему он голый.

В теплом влажном воздухе стоял омерзительный запах рвоты. Лучи солнца, пробивающиеся в помещение, освещали деревянные перегородки, и Сигурд догадался, что находится в конюшне. В паре шагов от него стояли две маленькие лошадки, а вокруг них медленно ходили три скучающие курицы. На стене висели уздечки, а от кормушки несло остатками еды.

Сигурд лежал на соломе, в углу, отгороженном от остальной конюшни парой досок. Тут не было ни удобно, ни чисто, и молодой человек понял, что это не тот ночлег, который обещал Ион.

Лив.

Это имя вспыхнуло в сознании Сигурда, а с именем пришли и картины опьянения, обрывки смеха, сладострастные крики, воспоминания о запахе пота и прикосновении губ к горячим соскам.

Она потащила его за собой в конюшню с простотой, выдававшей привычку. Грязное платье без его участия соскользнуло с плеч девушки, и ее руки быстро нашли его мужское достоинство. Несмотря на опьянение, Сигурд ощущал дикую пульсирующую страсть. Они упали на солому, хихикая, как двое детей, но их страсть была страстью взрослых. Сигурд не успел познать тело Лив, а ее страсть не успела подняться до его уровня, когда он уже излился, оросив тело девушки. Она же с наслаждением коснулась семени пальцем и попробовала его на вкус.

Ему было обидно, оттого что все произошло слишком быстро, и он уже хотел извиниться, но в этом не было необходимости — жаркие губы Лив коснулись его чресл. И хотя у Сигурда кружилась голова, его тело было полно решимости осчастливить девушку снова. И снова…

Сигурд вспомнил еще три своих излияния, до которых довела его Лив, сев на него сверху. Девушка умело пользовалась кожаной петелькой, и каждый раз, когда Сигурд покусывал ее плечи, она отстранялась от него и с удовлетворением проводила рукой по его члену. Его желание излиться в нее было настолько сильным, что он грубо притягивал искусительницу к себе, сжимал ее бедра и рычал, кончая в нее. После этого Лив ложилась рядом с ним, дрожа всем телом. Ее дыхание было частым, а ноги слабыми от изнеможения.

В какой-то момент он, должно быть, заснул. Воспоминание о сладострастной ночи, его первой ночи, мгновенно разбудило в Сигурде желание вновь почувствовать женскую плоть, руки Лив, ее лоно. Но девушки не было рядом. Она, вероятно, выскользнула из конюшни, когда он спал. Сигурд остался один, но его тело не хотело мириться с этим.

Снаружи было шумно, слышались разговоры, грохот тележек и звуки шагов. Обычный суетный день, несомненно, был уже в самом разгаре.

В полутьме конюшни Сигурд оделся, хотя ему и было противно чувствовать на себе грязную липкую ткань. Он затянул ботинки кожаными ремнями и застегнул пояс на бедрах.

Лив. Он должен был найти ее. Он хотел… большего. Он хотел большего от Лив. Он желал видеть ее тело при свете, целовать ее соски и чувствовать ее губы на своей коже.

Вздохнув, Сигурд оглянулся. Его мысли вертелись вокруг девушки, и он медлил, не решаясь покинуть конюшню. Наконец, чтобы как-то отвлечься и успокоиться, принц подумал об Ионе и Гелене. Интересно, как его друзья провели ночь? Наверняка не так страстно, как он! Он найдет их и все им расскажет! Каждую подробность, какую сможет вспомнить. А если не вспомнит, то постарается найти красочные слова, чтобы похвастаться своей победой.

Этим вечером он опять найдет Лив в таверне. Он заберет ее с собой, и на этот раз они будут ласкать друг друга на сене до самого утра на трезвую голову.

Сигурд нашел выход из конюшни, и свет больно резанул его по глазам. Остановившись, юноша воспользовался моментом, чтобы убедиться, что он ничего не забыл. Его руки, пошарив по одежде, нашли все на своих местах. Не хватало только маленького кожаного кошелька с монетами, который он привязал к поясу.

Неужели он забыл кошелек в конюшне? Вряд ли. Он был как следует закреплен и не мог потеряться. Оторвался во время драки? Однако Сигурд, чуть напрягшись, вспомнил, что кошелек был при нем, когда он вместе с Геленом и Ионом сидел перед таверной.

Впрочем, это было не столь важно. Деньги он хорошо спрятал в сумках, а монеты в кошельке предназначались для развлечений в первые два-три дня.