Унесенные магией - Замковой Алексей Владимирович. Страница 14

Правила в отряде оказались одновременно и простыми и сложными. Простыми — потому что официально правил было только три: не убивать товарищей по роте, не воровать у товарищей по роте и беспрекословно выполнять приказы капитана и своего десятника. А сложность заключалась в том, что существовал еще огромный неофициальный кодекс наемников. Этими неписаными правилами запрещались драки между солдатами роты, если рота была на военном положении, запрещалось пить во время похода, устанавливались правила дележа добычи, правила, по которым наемники выясняли отношения, если все же возникнут разногласия, и многое другое. Посвящение нас во все эти премудрости жизни в роте заняло весь вечер и часть ночи. Ламил рассказал нам только официальные правила. Все остальное мы узнали от товарищей по десятку.

Кстати говоря, ребята в нашем десятке оказались неплохими. По крайней мере, общий язык мы нашли сразу. Они действительно были, как и мы, новобранцами, но успели уже провести в роте больше месяца.

— Вольные роты, они ведь зачем нужны? — Ретон, которого десятник посылал за учебными ножами, читал нам небольшую лекцию о мире наемников и одновременно поедал выданный на ужин кусок мяса с хлебом. Лысый, мускулистый парень моего возраста. О своем прошлом он предпочел умолчать, как, собственно, и наша троица. Единственное, что Ретон рассказал о себе, кроме имени, — это то, что родом он из одного из баронств Западного Заречья. Впрочем, по кое-каким повадкам Ретона становилось понятно, что жизнь его и до прихода в роту была далека от мирной. Не солдат — иначе Ламил вряд ли гонял бы его наравне с остальными новобранцами, — а скорее коллега по преступному миру. — Мы вообще-то официально не существуем. Вот… Но Империя закрывает глаза на дела, что творятся в Десяти баронствах. Налоги платят, эльфов на имперские земли не пускают — пусть живут как хотят. Так вот, баронам-то Император большую дружину держать запретил. Ну, вы понимаете — вдруг бунт какой или еще что-то. Нельзя барону содержать больше пятисот воинов. То есть дружины всех баронов, если они и объединятся когда-нибудь, и на легион не наберется. Если что — прижать их будет несложно.

— А еще людей набрать, если захотят, бароны разве не смогут? — Черный… нет, это имя осталось в прошлом. Баин слизал с ладоней мясной сок и вытер руки о штаны. — Если понадобится выступить против Империи, можно же набрать и вооружить еще людей…

— Э-э-э-э, брат… — Другой наемник из нашего десятка, которого зовут Клони, — длинные черные волосы заплетены в косичку, небольшие усики и бородка, за которой тот явно тщательно ухаживает, — покачал перед носом Баина пальцем. — Думаешь, все так просто? Собрал людей, раздал оружие — и у тебя уже армия? Это не армия, а стадо. Людей надо еще обучить владеть этим оружием, научить драться в строю…

— Ты так говоришь… — Червь, который теперь зовется Молином, сделал большой глоток из чьей-то фляги и продолжил: — Будто сам стал солдатом не месяц назад.

Клони, в отличие от Ретона, свое прошлое не скрывал. Он уже успел рассказать нам о том, что до прихода в роту жил в замке барона Рамерик. Правда, чем Клони там занимался, какие причины заставили его покинуть замок и взяться за ремесло наемника, осталось для нас тайной. Но лично мне кажется, что без участия женщины в этом деле не обошлось.

— Молин, не знаю, как у вас в Агиле, — пожал плечами Клони, — но в баронствах это понятно даже ребенку. Посмотри на этих троих…

Клони указал на остальных ребят нашего десятка: Комила, Стона и Навина. Они очень похожи друг на друга. По крайней мере — внешне. Одинаковые стрижки, что называется, «под горшок», одинаковая, ничем не примечательная крестьянская одежда. Все трое крепкие, но какие-то… Не безвольные, но очень близко к тому. Еще когда они только открыли рот, чтобы представиться, я понял, что в трущобах эти ребята не выжили бы. Простоватые, доверчивые… Появись Комил, Стон и Навин в том мире, который еще сегодня был моим, остались бы с пустыми карманами менее чем через звон.

— …они как раз и были в такой «армии», — продолжал Клони. — В Жилло недели две назад восстание поднялось. Когда мы сюда шли, дружина барона его как раз раскатала в лепешку. Несмотря на то что и числом их поболе той дружины было, и с оружием проблем никаких. Так ведь, мужики?

Бывшие бунтовщики промолчали. Они вообще сделали вид, что не услышали слов Клони. Только Стон немного ссутулил плечи.

— Ну так вот, — Ретон наконец-то дождался момента и продолжил с того места, на котором его перебил Баин, — получается, что дружины у баронов одинаковые. А ссоры между ними случаются частенько, и каждый хочет получить какое-то преимущество. Вот здесь появляемся мы. Барон платит нам деньги, а рота временно поступает под его командование. Такое не считается содержанием — у нас ведь временный контракт. В общем, кто сумел нанять рот побольше да получше — тот и получает преимущество.

— А сколько всего рот? — спросил я.

Ретон пожал плечами.

— Это у стариков надо спрашивать, — ответил вместо него Клони. — Я слышал о пяти. «Рота Хламма», «Нетопыри», наша рота — «Седые волки» и еще две, названий которых не помню.

Разговор затянулся за полночь. Клони и Ретон рассказали нам все, что знали сами. Даже молчаливые Комил, Стон и Навин чуть погодя подключились. Узнали мы из этого разговора не то чтобы много, но в курс происходящих в баронствах дел вошли. Честно говоря, даже живя в полудне пути от баронств, ни я, ни Червь с Черным… Простите — Молин и Баин. В общем, тем, что там творится, мы никогда не интересовались. Своих, знаете ли, забот всегда хватало. Оказалось, жизнь там сильно отличается от той, к которой мы привыкли. И дело не только в том, что Десять баронств — это приграничные земли и время от времени эльфы прорываются туда через линию фортов. В Агиле главная власть — имперский наместник, который в основном в жизнь города, находящегося за замковой стеной, не вмешивается. Участие Империи в жизни большей части Агила заключается только в том, что улицы патрулирует подчиняющаяся наместнику стража. И то очень неравномерно патрулирует. Рынки, речной порт, через который идут грузы с Гномьих гор, — там относительно безопасно. А вот трущобы и другие бедные районы стража контролирует очень слабо. В отличие от Агила в баронствах стражи как таковой нет вообще. Имперские законы соблюдаются там только теоретически и вообще распространяются лишь на самого барона, его свиту, дружину и жителей немногих мелких городков. Для крестьян, живущих на тех землях, есть лишь один закон — слово барона. Вот за соблюдением этого закона дружина следит очень пристально. Иногда воля барона становится непосильной для жителей баронства, и вспыхивают восстания, вроде того, участниками которого были Комил, Стон и Навин. Тогда дружина властителя тех земель, зачастую — с помощью наемных рот, огнем и мечом проходится по взбунтовавшейся местности, и горят целые села, у крестьян отбирают последние крохи, а деревья вдоль дорог начинают сгибаться под тяжестью повешенных. Не знаю, смог бы я жить в таких условиях, но крестьяне все же как-то выживают.

Потом разговор снова вернулся к порядкам в роте. На этот раз речь зашла о питании. Баин посетовал на то, что наш ужин состоял лишь из хлеба и мяса. В ответ Ретон посоветовал ему дождаться завтрака. Оказывается, главная пища солдата — это хлеб. И причина не в скупости капитана. Я с удивлением узнал, что даже в легионах меню не слишком отличается от нашего. Комил, не знаю, откуда он это узнал, рассказал, что бывали даже случаи, когда сами легионеры бунтовали, если вместо положенного хлеба им давали что-то другое. Что-то еще — пожалуйста, но хлеб, по мнению бывалых солдат, должен быть главной пищей. Ретон сам, когда только попал в роту, выразил недовольство здешним рационом. В ответ же, как он сказал, кто-то из бывалых наемников прочитал ему лекцию о питательности хлеба и прелестях марша на голодный желудок. А то, что лишь хлеб способен занять желудок на достаточно продолжительное время, тот наемник считал аксиомой. В конце концов, как когда-то Ретону, Баину посоветовали обеспечить себе любые разносолы, какие только душа пожелает, но самостоятельно и за свои собственные деньги.