Камень второй. Горящий обсидиан - Макарова Ольга Андреевна. Страница 36

Странно, что Ирин не промолвил ни слова. Он не только не обещал беглецу смерти, но даже не упомянул, что видел, как тот бежал ночью. Фанатичный блеск в глазах Фатума не погас, но появилось в них и что-то еще. И это горькое и отчаянное «что-то еще» нравилось всем еще меньше.

Как бы то ни было, гнаться за Орионом было уже поздно. Потому отряд этим утром двинулся в Илерий, потихоньку огибая зеркальную гладь озера. По отмелям тут неспешно бродили тонконогие шелли, то и дело выуживая из воды двустворчатых моллюсков. Озерные чайки летали над водой; поднимались ввысь с блестящей рыбкой, зажатой в клюве; протяжно и жалобно кричали.

Теперь, когда людей осталось девять, а чарг — только восемь, Джармина к себе в седло взял Милиан. «Неравная я замена Ориону, — думалось ему. — Совсем не умею обращаться с детьми»… Что и говорить, рядом с маленьким человеком Ворону было неловко. Чтобы понимать детский образ мыслей, нужна привычка. Так что Милиан весь день привыкал, и это помогло ему отвлечься от грустных мыслей. К тому же, Джармин оказался единственным, кто сегодня был настроен оптимистично. К середине дня он заставил улыбнуться и своего «взрослого» спутника. Милиана он находил интересным собеседником: в силу своей начитанности тот с легкостью отвечал на большинство каверзных «почему», а факты из древней истории Омниса, которых Милиан знал множество, оказывается, неплохо заменяли сказки.

Лишь однажды, задумавшись вдруг, Джармин сказал: «Я скучаю по Ориону», на что Милиан ответил: «И я тоже»…

Илерия отряд достиг еще засветло. Городок оказался такой же маленькой крепостью, как и Татиан. Можно было, конечно, продолжить путь, но тогда ночь застала бы их на безлюдном берегу озера в Дикой Ничейной Земле. Такого ночлега, конечно же, никто не хотел. Потому остаток дня и ночь отряд провел под защитой стен Илерия.

Ночью на стенах случился какой-то переполох; мерцали огни, слышались крики. Проснувшихся от шума спутников успокоил Коста, авторитетно заявив, что тревога ложная. Судя по его чистому голосу, поблизости и вправду не было детей тьмы.

Утром Джуэл проснулся с мыслью, что не досчитается еще кого-то. Так и есть: пропал Оазис. Хотя к завтраку мелкий прохвост вернулся. Насчет того, где он был, мальчишка молчал, как рыба. Никто бы не удивился, если б узнал, что это из-за Оазиса случился такой переполох ночью: по крайней мере, среди сбежавшихся тогда на шум сонных полуголых амбасиатов его точно не было, но тогда все подумали, что он просто спит в своей комнате, как сурок.

Подозрения подтверждало и то, что, когда выезжали за ворота, Оазис опустил капюшон плаща чуть ли не по самый подбородок. Лайнувер смеялся до упаду.

…Кажется, в отряде начали восстанавливаться нормальные настроения…

…Отряд спешился. Теперь на противоположном берегу виднелся Татиан и чуть дальше едва заметно проступали очертания Кириака.

Все взгляды обратились к Джуэлу. Он стоял поодаль от всех, ближе к озеру и, не моргая, смотрел в безоблачное небо.

— Нас никто не встречает, — заметил Лайнувер, начищая рукавом гладкую поверхность горящего обсидиана.

— Нас никто не встретит, — ответил Джуэл, удивившись, как легко слетают с губ слова, которые не давали ему покоя все путешествие. — Речь Сайнара — красивая ложь, чтобы не возмущались некоторые Кангасски. На самом деле мы должны доставить Горящего к морю.

— Тогда нам в другую сторону, — нервно усмехнулся Лайнувер, делая шаг вперед.

— К морю Кармасан, бухте Бенай, — сурово уточнил Джуэл, давая понять, что сейчас не время для шуток. — Абадар говорил, что через Ничейную Землю пройти будет проще. Но, если придется, мы пойдем через Север.

Некоторое время все молчали, не зная, как относиться к подобному изменению планов и что говорить. И ни от кого не укрылось то, что Ирин воспринял новость спокойно: получается, он тоже знал все с самого начала. Вот, значит, авангард Ордена: Орлайя и Абадар… Если так, то для Ордена настали последние времена. И Башня скоро рухнет…

— Джуэл, это идиотизм, — сказал наконец Лайнувер, пытаясь справиться с нервным смехом. — Вглубь Дикой Ничейной Земли не суются ни боевые маги, ни амбасиаты в здравом уме. Глупее будет только пройтись по территории стабильной магии с горящим обсидианом… Оцени возможности: ладно — нас, но их — Джармина, Косту, Оазиса, Милиана, Пая — их ты тоже с собой потащишь?

— У меня ясный приказ, — мрачно ответил Джуэл. — Идут все.

— Ты на приказы-то не кивай! — всерьез разозлился Лайнувер. — Своя голова-то есть на плечах? Или из тебя полководец, как из меня — повелитель мира?!!

«Повелитель мира»… На фоне злорадно мерцающего горящего обсидиана это прозвучало до боли правдоподобно. Уж кто, а повелитель мира из Лайнувера получился бы шикарный… если б он только того хотел. Но его желания в корне расходились с предназначением и волей ока войны…

— …Знаешь, что я сделаю… — сказал Лайнувер, когда понял, что все предыдущие слова разбились о волю Джуэла, как волны — о камень. — Я выброшу эту дрянь!

Он рванул цепочку Горящего… а дальше… дальше все произошло очень быстро…

Будь здесь Орион, возможно, лежать бы оку войны на дне озера Тай отныне и во веки веков: у него одного хватило бы решительности и силы встать между Лайнувером и Джуэлом и выиграть тем самым немного времени. Времени, которого не хватило.

Огромный файзул с неожиданной для таких габаритов ловкостью кинулся противнику наперерез. Видит небо, он не хотел ничего плохого, он даже не ударил, а лишь оттолкнул его. Тонкий, гибкий Лайнувер отлетел от Джуэла на метр и, запнувшись, упал на спину. Обсидиан, зажатый в кулаке, он так и не успел бросить.

Упавший больше не поднялся. Первым от нелепости и дикости произошедшего опомнился Бала. Припав рядом с Лайнувером на одно колено, он пощупал пульс у него на шее.

— Мертв… — отрешенно констатировал лекарь.

Словно не веря собственным словам, Бала дотронулся до затылка Лайнувера; розовая ладонь островитянина тут же окрасилась кровью. Только сейчас до всех дошло, что означал тот мерзкий мокрый треск, когда Бойер упал… и проклятый камень, о который он ударился, лежал тут же, такой темный от ила, что не нем не видно было крови; зато явно торчал острый угол.

Чистой ладонью Бала закрыл мертвому глаза и отошел в сторону… Три средства есть у врача: слово, трава, нож. Но здесь все было бесполезно. Возможно, магия могла тут что-нибудь поделать, хотя и ей мало подвластна мгновенная смерть… Бала молчал, но по его черным щекам катились горькие слезы.

«Небо! Что же я наделал!» — сдавленным шепотом произнес Джуэл, опускаясь на колени рядом с телом Лайнувера…

Он долго сидел так; час, а может быть, и два прошли мимо, не заставив его ни поднять голову, ни повести затекшими плечами.

Плакал навзрыд один Джармин, а остальные могли только завидовать ребенку, горе которого выходило так легко со слезами: им даже этого было не дано. Всем известно: взрослому воину каждая слеза лишь добавляет боли. А здесь даже двенадцатилетний Коста считал себя взрослым…

Кто-то положил руку на плечо… Джуэл вздрогнул, опомнившись. Рядом с ним стоял Коста Оллардиан. Ростом мальчишка был едва выше коленопреклоненного Джуэла.

— Мы пойдем с тобой к драконьему морю, — твердо сказал он. — Через Дикую Ничейную Землю. Я проведу.

Слова смешанного с горем восхищения застряли у Джуэла в горле. Мучительное чувство душило его.

— У тебя голос охрип, — только и сказал он Косте.

— Да, — грустно кивнул мальчик. — Надеюсь, это оттого, что я плакал…