Темные времена (СИ) - Виноградова Мария Владимировна "Laurewen". Страница 11

Хес попытался открыть глаза, которые тут же немилосердно обожгло яркое полуденное солнце, светившее прямо в окно. Он пошевелился и вздрогнул от острой боли, пронзившей все тело.

– Ты лежи, не двигайся, – говоривший подошел ближе, и Хес сквозь выступившие слезы наконец смог разглядеть его.

Весен на десять старше, высокий, широкоплечий, с сильными загорелыми руками, исчерченными белыми нитками шрамов; серо‑зеленые веселые глаза под густыми нахмуренными бровями; белесый шрам, протянувшийся по левой щеке.

– Что ж ты на Границе один, да еще и без оружия, делал‑то? – голос был жестким, но в нем проскальзывала теплота. – Никак счеты с жизнью свести вздумал?

– Наоборот, – прохрипел юноша и не узнал собственный голос.

– Ну не суть, – улыбнулся спаситель. – Как звать‑то?

– Хеспер Туата Де Дананн, – по привычке отозвался парень, потом, вспомнив, скривился: – Теперь просто Хеспер.

Мужчина прищурился, потом понимающе кивнул и тоже представился:

– Ролло, я из Гильдии охотников.

– Смотри, какая задница! – восхитился Ролло, опасно отклонившись на стуле и разглядывая округлости молоденькой разносчицы.

Когда девушка пробегала обратно, он не удержался и ущипнул ее, за что получил кокетливо‑гневный взгляд и расплылся в улыбке.

Хес скучающе наблюдал за разворачивающейся сценой. Друг, все еще широко улыбаясь, повернулся к нему:

– Как тебе, а?

Охотник помотал головой.

– Ты как всегда, – недовольно скривился Ролло. – Я тебя ни разу с девкой не видел.

Потом до него словно что‑то дошло, и он в изумлении уставился на друга. Хес поймал его взгляд и расхохотался.

– Это не то, что ты подумал, – хихикая, сказал он. – Ты гуараггед аннон когда‑нибудь встречал?

– Видел один раз издалека, – мечтательно произнес Ролло, закатывая глаза. – Хотел поближе подойти, да спугнул. Ох и девки же!

– Не девки, а водные духи, – улыбнулся охотник.

– Так людей, особенно мужчин, не жалуют ведь, – друг огорченно вздохнул.

– Это смотря как попросить, – хитро сощурился Хес.

– Погоди, так ты…? – изумился Ролло, хватая парня за грудки. – Неужели уговорил?!

Хес только хохотал, глядя на друга:

– Теперь ты понимаешь, почему меня мало интересуют человеческие красавицы?

Охотник рассказывал все это глухо, глядя перед собой. Исэйас молчал, в душе поднималось сочувствие к этому жестокому человеку, потерявшему по глупой прихоти судьбы, возможно, единственного близкого друга. Паренек не мог представить, что бы он делал в такой ситуации, зная, что те, кто не уберег дорогого ему человека, теперь пытаются добраться и до твоей души.

Однако что‑то в его рассказе насторожило начитанного послушника.

Туата Де Дананн…

Мысль, вертевшаяся на границе сознания, стоило парнишке приглядеться повнимательнее, тут же юркнула в темноту, словно устыдившись самой себя.

* * *

…Он снова был там. Вдыхал воздух, пропитанный смертью и тленом, слышал крики гниющих заживо людей; спотыкался о распростертые в изломанных позах тела, падал и плакал, видя их тусклые глаза, из которых ушла жизнь.

А потом пришли они. И вокруг все вспыхнуло, пожираемое безжалостным пламенем. Живые или мертвые – ему было все равно.

А проклятый колдун смеялся, глядя на деяния рук своих. В безумных глазах не было ничего, кроме пустоты.

Рыжий мальчишка захлебывался слезами, цепляясь за холодную руку погибшей матери; задыхаясь в черных клубах дыма, молился Семерым…

И темная фигура, облаченная в рясу, нашла чумазого подростка, заваленного обгорелыми досками.

И ему дали надежду на то, что он сможет изменить мир.

Говорят, колдун умер в страшных муках, ибо велик был гнев Всеблагих и слуг их, Инквизиторов…

Исэйас проснулся среди ночи, обливаясь потом и чувствуя, как в ужасе заходится сердце. Кошмары, не прекращавшиеся ни на день, на этот раз были настолько реальными, что он вновь почувствовал отвратительный запах горелой плоти, услышал стоны горящих заживо людей, заглянул в мертвые глаза своей матери.

Стараясь унять дрожь, парнишка сел, кутаясь в одеяло. Оставалось еще порядочно до рассвета, но роса уже потихоньку оседала на подстилках, пропитывая их влагой. В зябком воздухе дрожали стайки ночных мотыльков, привлеченные светом костра.

Он потянулся руками к теплу огня и наткнулся на невозмутимый взгляд стальных глаз. Хес не спал, а сидел, прислонившись к дереву и вдыхая ночной воздух. И сейчас внимательно смотрел на так внезапно проснувшегося спутника.

Исэйас заметил, что глаза у него странно поблескивают, словно расплавленное серебро плещется в обычно серых радужках. И только сейчас обратил внимание на необычную подвеску, выбившуюся из‑под верхней рубашки.

Изумительно тонкой работы вещь. Небольшое круглое кольцо из странного, чуть мерцающего материала; в нем протянулись тончайшие, словно паутина, нити, на которых крохотными бисеринками крови застыли рубины. И сейчас чудное изделие мягко светилось, отражая яркий свет звезд.

Хес посмотрел на мальчишку. Тот был встрепан и испуган ночным кошмаром.

– Иди сюда, – вдруг позвал он, хлопая по земле рядом с собой.

Исэйас был настолько удивлен, что не посмел ослушаться и сел рядом с охотником, поджав под себя ноги. Хес потянулся, подхватил свое еще сухое одеяло и кинул его рыжему. Тот, немного помедлив, закутался в него.

– Кошмары? – тихо спросил охотник.

Даже голос у него сейчас звучал как‑то иначе: он стал более плавным и певучим, из него исчезли прежняя хрипотца и жесткие нотки.

Мальчишка только кивнул, пораженный такой разительной переменой.

– Это потому, что мы совсем рядом с Границей, – охотник поворошил ярко вспыхнувшие угли палкой. – Здесь все твои самые сокровенные страхи вновь поднимаются из глубин памяти.

И неожиданно притянул Исэйаса к себе, обнимая за плечи, и легонько ткнул пальцем в лоб с повелительным:

– Спи.

Глаза рыжего послушно закрылись, и он заснул, прижавшись к неподвижно сидящему мужчине, до самого рассвета и без кошмаров.

* * *

– А ты пересекал когда‑нибудь Границу? – полюбопытствовал Исэйас.

На следующее утро мальчишка был чрезвычайно оживлен: беспрестанно крутился в седле, разглядывая окрестности, и приставал с расспросами к охотнику. Хеса его стрекотня первое время порядком раздражала, но спустя некоторое время он понял, что даже получает удовольствие от разговора с невыносимо любопытным спутником.

– Приходилось, – уклончиво ответил мужчина.

– И как там? – глаза паренька загорелись. – Я читал, там прекрасная земля! Что там волшебный край, потому что фейри – прямые потомки Богини, и она одаривает их своим благословением!

– Не до того было, – охотник смотрел перед собой. – Странные ты книжки читал для послушника. Разве ты не должен был сказать, что чародейство противно светлым силам по своей сути? Тем более не забывай, что там обитают не только фейри Благого Двора, но и Неблагие тоже.

– А как же они уживаются? – покрасневший мальчишка, уличенный в чтении запретных в Обители книг, не смог сдержаться и прекратить расспрашивать.

– Да никак, – пожал плечами Хес. – То перемирие, то война.

– А с кем они воюют? – удивился послушник.

– То Благие с Неблагими, а как надоест – начинаются междоусобицы: князья делят власть.

– Это потому, что Благие – добрые духи! – Исэйас сжал кулаки. – А Неблагие – дети Темного!

Сам того не подозревая, он подтвердил догадки охотника о том, что отношение к чарам и всему тому, что орденцы называют происками тьмы, у мальчишки весьма неоднозначное – его душа еще могла верить в сказки и видеть многое из того, что уже давно недоступно клирикам.