Жестокие цинковые мелодии - Кук Глен Чарльз. Страница 7
— Спасибо, ясно.
Что-то бурое прошмыгнуло внизу, в полумраке.
Плотник-Старший не стал опротестовывать заявлений своего напарника. Я решил, что подобное разделение ролей у них в порядке вещей.
Еще что-то шевельнулось внизу, а за ним сразу несколько. Крысы?
— А скажите-ка, парни, вы здесь привидений не видели?
— Чего-чего?
— Привидений. Старик Вейдер говорит, что вы, ребята, ему сроки строительства срываете из-за привидений и жуков.
Плотник, что постарше, ударом деревянного молотка-киянки загнал шпильку на место.
— Слыхал я подобный вздор, ага. Но сам привидений или призраков каких ни разу не видывал. Жуков, говоришь? Вот говно… ну да, этого добра у нас хоть жо… хоть задом ешь. Иные такие здоровые, что, поди, и собаку трахнуть могут.
— Но не комары, надеюсь. — На островах шутили, что кровососы там такие здоровые, что подвешивают тебя на дерево, чтобы закусить позже.
— Не-а. Все больше тараканы. Но и жужелиц, мерзких таких, тоже видел. Во! Глянь! Вон как раз один! — Он швырнул киянку. И промазал: она отлетела от стены и исчезла в темноте. Я не следил за ней — я смотрел на самого большого, наверное, таракана в мире. И уж наверняка на самую стремительную шестиногую тварь из всех, что я когда-либо видел.
Ну, конечно, трахнуть собаку она бы не смогла. Даже мелкую, из тех пушистых комочков, каких любят старые дамы с Холма.
— Срань господня! — Эта проклятая тварь имела в длину дюймов восемь. Без усов, разумеется. В танферской природе таких не водится.
— Только не говорите мне, что это детеныш, — взмолился я.
— Да нет, — отвечал мне тот, что младше; старший был занят поисками своей киянки. — Этот здоровый, я таких еще не видал. Но они все больше становятся. Мы их по возможности убиваем, конечно. Только старику Вейдеру лучше прислать сюда кого, чтобы с ними разобрался.
— Вот он меня и прислал.
— Ну и как, поубавилось оптимизма, а?
Какого черта? Этот парень меня едва увидел, а уже наезжает…
— Я еще вернусь.
— Это угроза или обещание, шеф?
— Приберег бы свои остроты для других.
7
Домой я шел довольно извилистым путем, несколько южнее обычного маршрута. Первую остановку я сделал у кузницы и конюшни Плеймета.
— Мне нужен экипаж напрокат, — заявил я, не дав ему побрюзжать ни минуты. — Такой, чтобы в нем разместились четверо людей и с полсотни крыс. И еще мне нужен кучер.
— Напрокат? — усомнился он.
— До сих пор тебе регулярно платили.
— Спасибо Пулар Паленой.
Скептицизм Плеймета — одна видимость. На деле он огромный, черный человек-дом. Триста фунтов — и ни унции жира, одни мускулы. Неразговорчивый, свирепой внешности, но совершеннейшая лапочка. Он настолько мягкосерд, что почти хрупок в душе. К тому же он религиозен и под завязку набит моральными установками вроде той, что предлагает подставить вторую щеку. Он прямо-таки излучает неколебимую веру в изначальную доброту человеческой натуры.
Мой опыт убеждает меня в обратном. Все разумные расы изначально порочны. Люди просто притворяются, что это не так — пока им не представится возможность проявить свое истинное лицо. Только редкие извращенные души и случайные мутации вроде Плеймета возвышаются над морем дерьма.
Впрочем, Плеймет — не фанатик. Он подставляет вторую щеку только раз. А потом опускает кулак. Если вы оказываетесь нехорошим парнем, второго удара, как правило, не требуется.
Плеймет непонимающе уставился на меня.
— Ты хочешь заплатить за разовое пользование экипажем?
— Какой-то ты сегодня неприветливый. Сколько мы с тобой уже дружим?
— Не помню. Пять минут? С детства?
— Вот хитрозадый! С таким-то поведением… Я тебя спросил — я хоть раз не расплатился с тобой?
— Не было такого, — признал он. — С тех пор, как у тебя Дин Крич и Покойник. Они не дают тебе жульничать. И Паленая ведет твою бухгалтерию.
— А до тех пор всего один раз, всего пару дней — и то только потому, что я гонялся за клиентом, пытавшимся меня надуть.
— Ладно, забудь. Мы с тобой квиты.
Еще одна маленькая деталька насчет Плеймета — напоследок. Чувства юмора у него кот наплакал. И особой терпеливостью он тоже не отличается.
Я даже боюсь, что он страдает от каких-то хронических болей. Ну, или чего-нибудь в этом роде.
— Просто у меня поручение от Макса Вейдера. Расходы оплачиваются. Работа обещает быть нехлопотной, мирной, приятной и прибыльной. Мне почти стыдно, что я беру деньги за такую.
Плеймет похлопал лапищами по животу.
— Куда это я засунул свое кольчужное белье?
— Да ну же, приятель! Это самая обыкновенная прогулка. В деле даже нет ни одной попавшей в беду дамочки. Всего-то Тинни Тейт, Аликс Вейдер и парочка подружек, которые боятся, что их театр не откроется к началу сезона.
— Что ж, не лишено смысла, — согласился Плеймет, когда я объяснил ему, что задумал. — Это не обычное Гарретово бросание очертя голову в самую гущу.
Вообще-то моя методика не настолько прямолинейна. Ну, разве что иногда.
— Ты сейчас в «Пальмы»?
— Чего?
— По заведенному распорядку тебе полагалось бы отправиться отсюда прямо к Морли.
Он говорил о моем добром приятеле, наполовину темном эльфе, владельце вегетарианского заведения Морли Дотсе.
— Не сегодня. Джон Растяжка, Паленая, Мелонди Кадар, возможно, и побольше крыс. Плюс экипаж, чтобы все в нем разместились. Я даже Покойника не стану ради такого беспокоить. Это было бы накладно для бюджета.
— Ни на секунду тебе не верю. Даже если ты веришь в это сам.
— Тебе стоит порыться в своей помойке. Вдруг найдешь там выброшенный когда-то позитивный взгляд на вещи.
— Может, ты и прав, дружище. Весь ужас в том, что ты и правда старый друг. Я тебя слишком давно знаю.
Друзья, приятели. Они не подведут.
8
Вообще-то я собирался заглянуть в «Пальмы». Я уже несколько недель не общался с Морли. Однако реплика Плеймета заставила меня передумать: пусть Дотс отдохнет немного. Вряд ли мне в этом деле потребуются квалифицированные костоломы.
Кем бы ни притворялся Морли со своим вегетарианством, громила он серьезный.
Я обошел «Пальмы» стороной. Если Морли захочется со мной повидаться, он всегда отыщет повод.
День стоял погожий. Сворачивая на Макунадо-стрит, я напевал под нос — игнорируя тот факт, что музыкального таланта у меня меньше, чем у водяного буйвола.
По полого поднимающейся в гору улице я направился к дому. Не я один наслаждался хорошей погодой. Соседи тоже вышли погулять, пользуясь тем, что воняет меньше обычного.
Долгая, морозная зима выстудила всю гадость.
Люди, которые обычно игнорируют меня или смотрят так, словно я вот-вот обезумею, кивали, улыбались, приветливо махали мне рукой. Я обеспечиваю им развлечение. И безопасность. И уверенность.
Всякая полицейская мелочь всегда ошивается поблизости, косясь в мою сторону.
Я заметил соглядатая от Релвея. Тот даже не особенно старался быть незаметным. Наверное, мне стоит почитать за честь то, что за мною наблюдают даже тогда, когда я не занят ничем, кроме поглощения пива и ссор с Тинни.
Дил Релвей, босс тайной полиции, спит и видит, как бы уличить меня в чем-нибудь таком. В чем угодно. Если не сейчас, так хотя бы через сотню лет.
Дверь мне открыла Паленая.
— Что это вы как с неба свалились?
— Знаешь, лапочка, ты только что изрекла идиому. Ты хоть сама это поняла?
Органы речи у крысюков плохо приспособлены для человеческого языка. Они вообще с трудом говорят по-карентински. Послушай первого встречного крысюка, так ты и одно слово из десяти сказанных разберешь с трудом. Но Паленая, например, вполне освоила разговорные основы. Почти. А теперь вот и идиомы освоила.
Когда мы с Пулар Паленой познакомились, она притворялась глухой. Это помогало ей скрыть свою гениальность от Надеги, тогдашнего предводителя крысюковского сообщества. Потом его место, впрочем, занял ее сводный брат.