Вендетта по-русски - Гайдуков Сергей. Страница 21

И я не верю, что отец был настолько пьян и не смог увернуться от машины — в пять утра, когда дороги практически пусты, когда звук работающего мотора слышен издалека…

— Веришь ты или не веришь, но фактов, говорящих об убийстве, нет, — перебил я. — Карточка ничего нам не дает. Панченко схалтурил при расследовании, но это ничего не меняет! Был наезд.

— Было убийство, — упрямо повторил Юра.

— Факты?

— Как вы думаете, — впиваясь в меня глазами и словно гипнотизируя, прошептал Юра. — Как вы думаете, Константин Сергеевич, какого хрена мой отец попросил у вас полтора десятка визитных карточек? Не одну, не две, а полтора десятка! Даже семнадцать, если быть точным!

— Я не очень хорошо помню. — Юра продолжал меня гипнотизировать, и я предпочел смотреть на Пугачеву в розовом балахоне. — Я тоже был слегка под мухой… Не помню, зачем я дал твоему отцу столько карточек. Скорее всего я просто выгреб из карманов все, что у меня было…

— Он должен был как-то вам объяснить, — настойчиво повторял Юра. — Что он вам говорил при этом? Вы сказали: «На, возьми на память мою визитку». А он? Он попросил: «Дай-ка мне с десяток…»?

— Может, и так, — неуверенно проговорил я. — Что-то он говорил…

Я закрыл глаза, стараясь представить картину: холодная ночь, я поднимаю воротник плаща, мы с Павлом пожимаем друг другу руки, долго трясем… Мы собираемся разойтись по домам. Но что-то должно еще произойти. Мы не можем после всего, что случилось, просто повернуться спиной друг к другу и разойтись быстрым шагом. Настоящие мужчины так не делают. А что они делают?

— Запиши мой адрес, — сказал тогда Павел. Нет, немного по-другому.

Более доверительно, совсем по-дружески.

— Запиши мой адрес, Костик, — сказал Павел Леонов за час до своей гибели. А я? Что я ответил? «Записываю»? Нет, не так. «Записываю, Паша!»

Нет, не так. Что-то другое. И вообще, если я записывал его адрес или телефон, то где я это все записал? На чем? Стоп…

— Запиши мой адрес, Костик, — сказал Паша Леонов, чуть покачиваясь из стороны в сторону.

— Разве что пальцем, — радостно отвечаю я, выставляю указательный палец и глупо хохочу. Это тем более глупо, если учесть, что через короткий промежуток времени один из нас будет мертв. И это буду не я, я останусь жив, и самым надежным доказательством тому станет моя головная боль, пронизывающая череп от виска до виска.

Если болит, это значит, что ты еще жив.

Мы стояли у перекрестка и трясли сцепленными в рукопожатии ладонями.

Долгое и пьяное прощание. Машин не было, светофоры мигали разноцветными огоньками совершенно напрасно. Город еще не проснулся. Мне всегда нравилось это время суток, я ощущал собственное превосходство над десятками тысяч людей, которые в этот миг лежат под одеялами, отключившись от внешнего мира.

А я — нет. Я начеку. Я бодрствую. И еще — особый, бодрящий холодок предрассветных часов, даже если перед этим ты не спал около суток.

В тот раз удовольствие было подпорчено тем, что выпил я слишком много.

Может, потому так долго и не решался выпустить ладонь Павла — чтобы не свалиться. Да еще лицо — после драки я чувствовал на себе словно гипсовую маску, обхватившую лоб, скулы и челюсти. То еще ощущение.

— Запиши мой адрес, Костик, — сказал Павел Леонов, покачиваясь из стороны в сторону. Он походил на опытного боцмана, что уверенно стоит на палубе судна, попавшего в шторм. Корабль качает, но как бы ни ходила ходуном палуба — Паша стоит. Надо просто пошире расставить ноги и презрительно скривить губы, чтобы стихия осознала свое бессилие.

— Адрес? — пробормотал я чуть растерянно. — А чем? — Свободной рукой я неуклюже похлопал себя по карманам, скорее для проформы, чем в действительных поисках чего-то пишущего. — Нету… Разве что пальцем, — ответил я весело, показал Паше указательный палец и глупо засмеялся.

— Тогда я твой запишу, — сделал контрпредложение Павел. — Хотя… — Он наморщил лоб, то ли вспоминая что-то, то ли обдумывая. — У меня-то тоже нечем записать! — И он захохотал. — Вот, блин, приплыли! Два деятеля! Как алкаши прямо! Даже ручки в кармане нет!

— Стоп, — Осенившая меня мысль сверкнула в мозгу словно вспышка молнии.

— Не надо никаких ручек. У меня есть кое-что получше…

— Фломастер? — спросил Павел, и в этот момент я

понял, что он пьян немного сильнее, нежели я про него думал. Мой алкогольный пик пришелся где-то на час ночи, а Паша усердствовал с двух до половины четвертого. Или даже до четырех.

Так что мне полагалось быть более трезвым и соображать быстрее и четче.

Что я и попытался сделать.

— У меня же… — Я попытался достать визитные карточки одной рукой, но запутался в недрах кармана. — У меня же есть эти штуки… — Я осторожно разжал пальцы правой руки и отпустил руку Павла. — Визитные карточки у меня есть, — вспомнил я заветное слово.

— Да ну? — удивился Леонов. — Ни хрена себе! А у меня вот таких штук нету…

— Я тебе свои подарю, — пообещал я. Пустив в ход обе руки, я все-таки вытащил наружу перехваченную резинкой тонкую стопку визитных карточек. Затем последовали долгие попытки вытолкнуть пальцем одну карточку, но ни к чему путному это не привело.

Раздосадованный, я в конце концов стянул резинку, ухватил пальцем несколько карточек — то ли две, то ли три — и протянул их Павлу. Руки у меня чуть дрожали, и задача отделения одной карточки от остальных была столь же невыполнимой, как если бы меня в трезвом состоянии попросили разделить человеческий волос на сорок равных частей.

— Ну-ка, — Павел заинтересовался карточкой и поднес ее почти к самым глазам. — Почитаем, что написано…

Шумов Константин Сергеевич… Частный… Предприниматель, что ли?

— Как бы не так, — обиженно сказал я.

— А, частный де-тек-тив, — по складам произнес Леонов, осознал прочитанное и изумленно уставился на меня. — Правда, что ли? Черт!

— Правда, — гордо заявил я, продолжая ощущать легкую качку, словно во время несильного землетрясения. Три балла по шкале Рихтера.

— Черт! — прочувствованно сказал Леонов — Надо же!

— Всегда к вашим услугам, — произнес я и хотел было поклониться, но потом решил, что это слишком рискованно: можно потерять равновесие. — Там есть телефоны, домашний и рабочий. Так что звони…

— Само собой, — отозвался Леонов. — А знаешь, ты чертовски вовремя мне попался.

— Да ну?

— Честное слово. Мне как раз было нужно… — Леонов вдруг оборвал фразу. Некоторое время я вежливо молчал, ожидая, когда мой новый знакомый соберется с мыслями, однако, судя по выражению лица, Леонов унесся в такие заоблачные высоты или, напротив, такие запредельные глубины, что вытащить его обратно можно было лишь каким-нибудь радикальным методом, типа удара в челюсть с размаху.

Я посмотрел на леоновскую челюсть, и мне стало жалко свой кулак.

Я уже намеревался потихоньку отойти с перекрестка, оставив Леонова в компании мигающих светофоров, но тут Павел вздрогнул, икнул и посмотрел на меня более-менее осмысленным взглядом.

— Ты вправду частный детектив? — спросил он с неожиданной подозрительностью. — Ты не мент?

— Паша, — страдальческим голосом произнес я. — За что ты меня так обижаешь? Разве ты видел когда-нибудь, чтобы мент так пил, как я сегодня с тобой?

— Нашел аргумент, — фыркнул Леонов. — Они еще и похлеще закладывают.

Вот тут на днях… А, ладно. Не будем о прошлом. Короче, — хмуро посмотрел он в мою сторону. — Это хорошо, что ты не мент. Хотя кто-то мне говорил, что все эти частные сыскари — из бывших ментов. А ты нет? Ну, нет так нет…

Извини, Костя, — он хлопнул мне по плечу, и я едва не сел на асфальт. — Не хотел тебя обижать, но и разочаровываться в тебе не хочу.

Н-да… — Он вдруг засучил рукав пальто, отыскивая на запястье часы. — Времени многовато уже… — Потом его мутный взгляд перешел на визитную карточку, сжатую в его же руке. — Ага… Слушай, а у тебя только одна такая?