Обретение судьбы - Белл Клэр. Страница 35

— Я сомневаюсь в смысле разговоров. Чем меньше болтовни, тем лучше. Я и мой народ пришли убивать, а не болтать. Когда начнется охота?

— Когда все соберутся, серый, — хрипло перебил его косматый самец.

— Мне кажется, ты неправильно меня понял, серый охотник, — промурлыкала черная, широко открывая зеленые глаза. Ее голос приобрел шелковистую вкрадчивость. — Я понимаю твои затруднения. Ведь я, по крайней мере, могу говорить с теми, кого возглавляю, и многие из них прислушиваются к моим доводам.

— Довольно! — рявкнул косматый калека. — Мы собрались здесь, чтобы выработать план, а не ссориться. — Он повернулся к Костегрызу. — Я вижу, ты все-таки решил прийти, Живущий-у-воды. В прошлый раз твое отсутствие дорого обошлось нам, и ты это знаешь.

— Я сделаю все, что смогу, — коротко ответил Костегрыз.

У Ратхи затекло тело, капающая с потолка вода промочила ей загривок, однако она боялась пошевелиться. Подслушанный разговор лишь распалил ее любопытство, не дав никаких ответов, но она чувствовала, что стоит на пороге разгадки.

— Мне интересно знать, Живущий-у-воды, зачем ты пришел на этот раз? — снова прозвучал сиплый голос.

Ратха насторожила уши, чтобы не упустить ни слова из ответа Костегрыза.

— Старый, я надеялся, что на этот раз вы прислушаетесь ко мне, хотя уже не раз слышали мои слова до этого.

Серый охотник вскочил на лапы.

— Не слушайте его! Он оставит нас голодными, лишь бы спасти стада ненавистных! Он один из них! Падаль, рожденная в племени!

— Серый, когда ты закончишь выть и будешь готов слушать, — с едкой невозмутимостью ответил Костегрыз, — я объясню тебе, почему я поступаю так, как считаю нужным.

Огромный серебристый кот с ненавистью посмотрел на Костегрыза, а затем обвел глазами круг, ища поддержки. Многие коты бросали злобные взгляды на Костегрыза.

— Серый дурак! Неужели ты думаешь, что я хоть немного забочусь о тех, кто прогнал меня прочь и готов был убить, когда я был котенком?

С этими словами Костегрыз наотмашь ударил серебристого, а остальные втянули головы в плечи.

Костегрыз встал, опустил вздыбленную шерсть и обернулся к ним.

— Воровать дичь из стада — да сколько угодно. Пусть ненавистные работают на нас. Я ни слова не скажу против. Но вы хотите превратить набеги в охоту возмездия, в бойню стад и тех, кто их стережет. — Он прервался и обвел глазами пещеру. — Пойти на это — все равно, что вырвать шерсть из собственных хвостов. Мы живем за счет племени. Немногие из вас, великих охотников, готовы признать это, но в эту зимнюю пору мы выжили только благодаря набегам да пожиранию падали.

—

Пта

!

По глазам сидевших в кругу Ратха видела, что Костегрыз не пользуется поддержкой сородичей.

Единственная, кто не смотрел на него с откровенной ненавистью, была черная самка, но от этого Ратха только еще сильнее обозлилась.

«Он прав! — лихорадочно думала она, глядя, как Костегрыз возвращается на свое место. — Он прав! Почему же они его не слушают?»

— Хорошо, — сказал Костегрыз. — Я вижу, что большинство из вас не разделяет моих опасений. Больше мне нечего вам сказать. Если вы пожелаете оставить меня в совете, я подчинюсь любому вашему решению. Но не забывайте — я вас предупреждал.

Наступило молчание, прерываемое лишь эхом капели, падающей в глубине пещеры. Коты снова начали негромко переговариваться между собой, и Ратха не могла разобрать ни слова. Но ей было все равно. Она и так услышала достаточно.

Она встала, дрожа всем телом от страха и холода. Одеревеневшие лапы неохотно повиновались ей. Повернувшись к выходу, Ратха нечаянно задела лапой обломок камня. Он с шумом покатился по полу, и звонкое эхо прокатилось по пещере.

Ратха застыла. Потом обернулась на собрание. Все коты вскочили, насторожив уши и вздыбив загривки.

Она негромко застонала от досады. Сейчас они найдут ее, растерзают и разбросают клочки по горам!

— Стойте, — услышала она громкий голос Костегрыза. — Ни с места. Я знаю, кто это.

Ратха вздрогнула, чувствуя, как желудок у нее еще ниже проваливается в лапы. Она не вынесла бы, если бы Костегрыз нашел ее здесь!

Поджав хвост, она бросилась из пещеры в затопленный проход, а оттуда в туннель, через который попала внутрь.

В туннеле ей пришлось ненадолго остановиться, кровь так сильно пульсировала у нее в горле, что она едва не задохнулась. Услышав плеск лап по воде, она снова бросилась бежать. Костегрыз догонял ее! Ратха не знала, что будет делать, когда он ее поймает.

Она бежала в кромешной тьме, полностью положившись на свои чувствительные усы, не позволявшие ей разбить голову о каменные стены.

— Ратха! — раздался у нее за спиной шипящий голос Костегрыза. — Ратха!

Свежий холодный воздух защекотал ей нос, и Ратха принялась с жадностью глотать его. Теперь она знала, что почти выбралась, и понеслась вверх по покрытому мелким щебнем склону.

Высунув голову, она огляделась по сторонам. Никого. Свободна! Скоро она понесется вниз с горы, оставив Безымянных далеко за спиной. Она вернется в свое племя и предупредит пастухов. Кто-то непременно прислушается к ней, даже если Меоран не захочет! Волнение душило ее. Наконец-то — о, наконец-то! — она вернется домой!

Она почти выбралась наружу, когда почувствовала, как ее схватили зубами за хвост. Потом ее с силой рванули назад, ударили по голове и вышибли из нее дух.

Она вырывалась, но Костегрыз крепко держал ее.

Ратха рвала свой хвост, пока не ободрала его до крови, а потом, обессилев, беспомощно рухнула на пол — в ужасе, изнеможении и отчаянии.

Она почувствовала, как зубы, сжимавшие ее хвост, разжались, и робко посмотрела в сторону. Глаза Костегрыза сияли на нее из темноты. Ратха крепко зажмурилась, ожидая удара его клыков.

— Сядь, Ратха, — он шлепнул ее, но вполсилы. Ратха еще крепче свернулась в клубок. — Я не обижу тебя. Прошу тебя, сядь и выслушай меня.

Прошло немало времени, прежде чем Ратха решилась развернуться и, приоткрыв глаз, с опаской посмотрела на него.

Костегрыз ухмыльнулся — в выражении его морды не было и тени дружелюбия. Лунный свет блестел на его оскаленных клыках, и Ратха вдруг вспомнила ту далекую ночь, когда она сражалась с ним на лугу.

— Можешь геройствовать сколько хочешь, ты нисколько не опасна для нас, — сказал он. — Если хочешь, иди и предупреди свое племя. Только сначала подумай, какую пользу принесет им твое предупреждение? Сколько котов в твоем племени? А Безымянных сколько — ты видела? Подумай об этом.

Ратха села, предательский холод начал расползаться по ее телу.

— Они смогут приготовиться к битве, — сказала она, но слова ее прозвучали настолько неуверенно, что не убедили даже ее саму.

— И ты думаешь, это что-то изменит? — Костегрыз наклонился над ней. — Болотная землеройка готова к битве, но я питаюсь болотными землеройками. Твое предупреждение лишь сделает битву немного длиннее и погубит чуть больше Безымянных, однако ничего не изменит.

— Нет... — пролепетала Ратха, чувствуя, как наряду с холодом ее начинает охватывать отчаяние.

— Ты ничего не изменишь, Ратха. И я тоже. Ты же слышала, я пытался.

Ратха встала, и ночной ветер обрушился на нее. Даже звезды над ее головой были безжалостными, со стальным отблеском.

— Племя переживет набеги Безымянных, — тихо сказала она, поворачиваясь спиной к ветру и Костегрызу. — Они выживут! Они всегда выживали!

Костегрыз обошел ее кругом и посмотрел в глаза.

— Ты слышала почти весь разговор в пещере, а значит, поняла, что Безымянные больше не хотят убивать только для пропитания.

— Но почему? — спросила Ратха, ненавидя себя за молящие нотки в голосе. — Почему все изменилось?

— Не знаю. Может быть, потому что Меоран стал пасти свои стада на территории, некогда принадлежавшей Безымянным. Может быть, потому что нынешняя зима выдалась слишком суровой, а голодные животы охотнее прислушиваются к голосу ненависти. Или потому, что Безымянных стало так много, что наша земля уже не в силах нас прокормить.