Дикая охота (СИ) - Васичкина Екатерина Васильевна. Страница 26

Я, впрочем, тоже особенным благородством не отличилась и потянула Томирис с собой. Не одной же мне москитов кормить и жуков есть!

В результате, я выяснила, что снять проклятье невозможно. Но хотя бы разобралась, что же оно делает. А вот, что делать с ним, был вопрос. И ответ на него, по слухам и легендам, содержался в древней книге, проживающей высоко в горах, в древнем и очень тайном хранилище, вход в которое завалило в результате землетрясения едва ли не в ледниковый период!

Пришлось отправляться на поиски. На этот раз, моя неунывающая подруга предложила свою помощь сама. Я удивилась. Мне казалось, что она вообще заречется выходить куда-либо в моем обществе. Но, помявшись, Тома рассказала, что ее мать родом с тех самых гор, и ей интересно посмотреть на свою историческую родину.

Мы отправились вдвоем, больше драконы отказались перевозить, заявив, что не скаковые кони, а добираться своим ходом пришлось бы несколько недель. Пациентка столько не пережила бы.

Так что мы дружно затопали в заснеженные горы, искать непонятно что. Координаты были только очень примерные, полученные от местных жителей и прошлых экспедиций. Ну, то есть это я так думала.

На второй день пути, Тома вдруг замерла, будто прислушиваясь к чему-то далекому, сбросила рюкзак, уселась на него сверху и уставилась на меня с каким-то странным выражением лица.

— Римма, а ты очень хочешь найти то хранилище? Может, ну его?

— Ага. И поэтому я зашла так далеко. Специально, чтобы вернуться ни с чем.

— А ты… ты точно возьмешь только эту книгу? Там полно всяких… страшных вещей.

— О?

Моя давняя, горячо любимая, единственная подруга смотрела на меня слишком угрожающе, даже для суровой воительницы и подлой нечисти в одном лице.

— Ну… я не рассказывала. Не только моя мать тут родилась, но и я сама. И жила до десяти лет, когда стало ясно, что во мне нет силы.

— Магической?

— Да. Я должна была стать одной из хранительниц но… видимо, мама ошиблась в выборе папы. Хотя, он был магом.

— Так. Про генетику я тебе чуть позже расскажу. И как наследуются магические способности тоже. Напомни.

— Непременно, — красавица сверкнула дивными очами, но продолжила, — я могла остаться жить в деревне… тут недалеко. Но… выяснилась еще одна деталь моей… генетики. В тот день, когда совет хранителей решил, что я уже достаточно взрослая, чтобы пожить у дальних родственников и не отвлекать занятую маму от исполнения обязанностей, я несколько… расстроилась. Мне было страшно и обидно. Я знала, что вижу маму последний раз. По сути, меня вышвырнули, как червивый плод.

Она замолчала, глядя на сверкающие горные вершины. Очевидно, пытаясь сдержать позорные слезы.

— А ты знаешь, что бывает, если до такой степени расстроить оборотня. До сих пор помню их лица. «Кровь барса». Запретная кровь. Хорошо хоть их законы запрещают убивать. Но и жизнью то, что меня ждало, не назовешь. В деревне мне нельзя было иметь детей. Да и вообще с мужчинами… общаться. Жить в одиночестве до конца дней. Еще через год я сбежала. Поехала на ярмарку с приютившей меня семьей, а оттуда с купеческим обозом.

— Зачем же ты решила вернуться? Тебе же, наверное, тяжело это вспоминать? — я уселась рядом, предварительно наколдовав нам немного тепла, — или… я должна стать еще одной заблудившейся экспедицией?

— Затем и пошла, чтобы не стала! Римма! Ты же понимаешь, что я могу тебя провести до самого хранилища. И проведу. Я — барс. Дитя гор. От меня тут нет тайн. В моих жилах кровь древних богов.

— Ну да, — мне был непонятен странный, будто обращенный в себя тон, — оборотни — потомки богов. Это все знают. Души племен, тотемы имеют, как правило, звериное обличье. Это же обличье принимают особо избранные представители племени. Избирает сам тотем. Бог то есть. Так что генетика тут не причем. Хотя… бывает, что избирается семья. Тогда обортничество будет наследоваться.

— Вот именно. Поэтому хранительницы всегда выбирают магов. Чтобы сила перекрыла проклятье богов.

— Проклятье?!

— Ну… у нас так считают. Хранители верят, что зверя в себе нужно изжить. Гармонию ищут. До встречи с тобой я была уверена, что они правы. Я думала, что способна только убивать. Ну… то есть, это действительно у меня здорово получается, но… не только это. Не встреть я тебя… не знаю, как бы я жила. Но появилась ты. Помнишь первые слова, которые ты мне сказала?

— Нет, конечно, — ее откровения меня почти напугали. Вот так ляпнешь что-нибудь, а человек помнит всю жизнь.

— Какой урод посмел поднять руку на такую красивую кошку? Ты была такая красивая. Такая… хорошая. Маг. Как мама, как те, с кем я росла. Я была уверена, что покажусь тебе мерзкой. Грязной. В своей и чужой крови, со зверем в душе. А ты… «красивую». И потом. Знаешь, когда ты… до сих пор не знаю, как это называется, я как будто вдруг узнала тебя всю. Но смотрела только на себя. Дура. У тебя внутри столько интересного. Но я пропустила все, кроме того, как ты меня видишь.

— Прямой контакт. А как я тебя видела? — ее глаза остались сухими, но я уже вовсю ревела, — я же в твоих внутренностях копалась. Кишки регенерировала, нервы проращивала. У тебя позвоночник перебит был, множество ранений проникающих… ну… ты помнишь…

— Я тогда почувствовала себя красивой. Почувствовала себя волшебным, мифическим существом, за жизнь которого надо бороться ценой боли, да любой ценой! Ты видела меня чистой силой, волшебством, стихией. Я не разбираюсь в теории магии.

— Зато я разбираюсь. То, что ты сказала, это не мое восприятие. Это объективные факты! Ты и правда очень красива. И правда волшебное создание.

— Знаю, — она вдруг улыбнулась своей чувственной улыбкой, сводящей с ума мужчин… и некоторых женщин, — но это я теперь такая умная. Ну да ладно. Хватит сидеть. Нам совсем немного осталось. Я знаю один потайной ход. Есть шанс попасть в хранилище тихонько. Великий Барс нас прикроет. Я это знаю. И пусть хранители подавятся своей чистотой и святостью!

И так она это сказала, что я, разумный, и более-менее рациональный маг просто встала и пошла за ней, не думая, что буду делать, если нас обнаружат. Ну не драться же, в самом деле! Глупо было бы. И бесперспективно.

— О! А вот это вообще — музейная редкость! — Восклицание Торвальда резко вывело меня из воспоминаний.

— Еще какая! За нее мне, помню, такую кучу денег предлагали. Надо будет, кстати, ее завещать кому-нибудь в городе. Да и вообще всю библиотеку. Не место им тут.

— Римма! Ты опять?! Да что же это такое-то! Ну посмотри, скоро лето, птички поют, солнышко светит, мальчики красивые кругом снуют. Ну как же можно сейчас думать о смерти! Пошли лучше вниз! Там на свадьбу барды-менестрели приехали, будет гулянка! А?

Праздника не хотелось совершенно. Не то чтобы я и правда собиралась помирать, но как-то… хотелось действовать. Делать хоть что-нибудь полезное. Что-нибудь, чтобы унять тревогу за жизнь сына. Ведь в следующий раз, нам могут и поубойнее пакость подсунуть!

— Вы идите, а я займусь своими магическими обязанностями. Прасковья уже заходила.

— Но потом придешь? Тебе просто необходимо станцевать пару танцев и выпить пива. Лучше бы, чего покрепче, конечно. Но пиво тоже сойдет.

— Иди уже!

Это было уже совсем странно. Мы дружили много лет, но такой я видела ее впервые. Обычно она играла роль роковой страсти, соблазняющей, недоступной. Запретный плод в красивой упаковке. Остро отточенное лезвие в узорчатых ножнах. Казалось, одно неловкое движение, неосторожное слово, и я окажусь погребена лавиной ее страсти-ярости. Она играла со мной как кошка с мышкой, обжигала одним своим присутствием. И чтобы вот так вдруг превратиться в беззаботную кумушку, рвущуюся устраивать мою личную жизнь? Да еще так прямолинейно?

— Томирис… постой.

Обернулась. Шагнула назад, вопросительно глядя на меня. На меня? Ну да. Взгляд уперся куда-то между моих ключиц. Не в глаза. Когда же она последний раз смотрела мне в глаза? Кажется, сразу, как приехала. Вглядывалась, будто искала что-то. Да и вообще, кажется, коша старается пореже со мной встречаться. О ком она заботилась, пытаясь отправить меня жить в комнату конунга? Обо мне? Или о себе?