Дети Мира - Пекур Екатерина. Страница 64

— Верила им?

— Не знаю. Мне было просто интересно слушать такие страшилки. Все дети их любят, потому что подразумевается, что они врут.

Лак'ор кивнул.

— Некоторые дети ушли по своей воле — они всё ещё верили, что бризы, «волшебные люди», могут построить «волшебный мир». За пятдесят лет были медленно освоены отроги Барьерного Хребта, Хребет Лударра, массив Дориа. Там были основаны десятки небольших поселений — теперь они заброшены или стали пограничными фортами. В те годы бризы ещё даже рисковали селиться внизу возле Барьерного, под Ударом Ножа, где были плодородные земли, но несколько пограничных стычек 50-х годов оборвали эту практику — и стоили многих жизней. По легенде, среди погибших в этих нападениях был последний носитель Дара Проклятия, Вождь-Мастер Дахио Вольный Ветер. С ним погибли и все его дети, и этот Дар больше никогда не проявлялся среди бризов. Жизнь оставшихся была очень тяжела. Внешних Хребтах нет почти нет земли, пригодной для земледелия и строительства, а долины рек слишком узки. Чтобы построить там селения, пригодные для нормальной жизни, тысячи Зовущих годами работали с землей. Но и тогда ресурсы были ограничены, а связь между Кланами оставалась слаба. Борьба за выживание стала единственной целью. Продолжительность жизни резко упала, а смертность выросла. Они изо всех сил хранили женщин любой расы и берегли шайти, которые нередко гибли на опасных скалах.

— А почему Корневой Массив был заселён так поздно?

Лак'ор снова кивнул, довольный моими вопросами.

— На всех внешних хребтах Корневого даже летом холодно и дуют сильнейшие ветра с севера. Это каменистые голые пустоши, на которых ничего не растёт, сухие и холодные, там даже снег высыхает, а не тает — и бризы долгое время считали, что уходить ещё дальше на север нет смысла — там ещё меньше шансов на выживание. Однако усилиями ряда энтузиастов Корневой постепенно изучался. Наконец, в 62-м году после Исхода, бризы основали первые поселения на Корневом Массиве. В 69-м году легендарная экспедиция Дуанна Серой Совы и Роннил Синей Тучки обнаружила Чашу — вот это самое огромное высокогорье, где мы сейчас находимся, с его уникальным климатом, расположенное в самом сердце Корневого Массива, и его сердце — Заповедную долину. Случилось это весной, и в своих воспоминаниях они написали так: «Никогда не видели мы ничего подобного тому, что предстало нашим глазам. Мы стояли по колено в розовых цветах, погруженные в самый восхитительный и нежный аромат на свете, а перед нами простиралось колоссальное пространство, невообразимая зелёная чаша, полная тёплого воздуха и цветов. Розовые цветы были повсюду, они покрывали всю открытую нами долину, мириады крошечных головок сливались в яркие пятна среди зелени и постепенно растворялись в небесах. Всё было таким новым, чудесным и необыкновенным, что нам показалось, будто место это возникло только что, касанием Создателя, от наших отчаянных молитв и безумных мечтаний о будущем, от которого мы уже готовились отказаться. «Да хранит нас Создатель, — сказал я, — Роннил, мы спасены!» И тогда, не сговариваясь, в едином порыве, мы поднялись к небу, под самую синеву, и возблагодарили Отца за спасение наших жизней и за будущее, на которое мы теперь имели право. Спустившись, мы стали на краю, и Зов Роннил произрастил Первое Зерно. «Нарекаю это место Маахо-да-Руанна, — сказала она…»

Я слушала, как зачарованная. Это была так странно и восхитительно, что я даже перестала дышать. Подняться в небо, чтобы помолиться..? Заложить город, вырастив зерно в помощью Зова Земли? Вот это да. Да и сама история Дуанна и Роннил (ну вот назовите меня романтичной дурой, усмехнулась я про себя) почему-то тронула меня в самое сердце. А между тем Лак'ор продолжал, плывя в глубокой воде истории, как старая мудрая рыба.

— Бризы постепенно заселили Чашу и множество прилегающих к ней долин. Жизнь здесь была куда легче. Постепенно у этого общества сложилась своеобразная, новая, организация, а последние воспоминания о Кланах были утрачены. В первые, пограничные, селения пришло запустение. Наконец, в 149-м на месте легендарной Маахо-да-Руаны был заложен Адди-да-Карделл, Город Мира. Тогда же Советом пяти крупнейших общин была провозглашена Горная Страна, а представители общин разделили полномочия в её управлении. Именно с этого дня, а не со дня Исхода, начинается наш календарь.

— А почему так?

— Исход был горечью. И ещё не был нашей историей. Со дня, когда мы обрели имя, мы стали собой — той явью, которая жива и поныне.

Я шла, глядя себе под ноги, и почти физически ощущая, как под аккуратными камнями улицы всё ещё лежат другие, древние, помнившие касание женщины-бриза по имени Роннил, и думая, что не зря же это место показалось мне таким волшебным. Маахо-да-Руанна, Заповедная долина.

— А эти цветы, они что, исчезли? — грустно спросила я.

— Нет, ни в коем случае, — улыбнулся профессор, — Пойдём, я покажу тебе, — и он сделал приглашающий жест в небеса.

Несмело сжав его руку, я напыжилась и… всё-таки оторвалась от земли. Не больше чем на палец, но у меня вдруг возникло ощущение, что я сдвинула гору — это было что-то сродни опьянению. Хитрец профессор. Отвлёк меня романтической сказкой и заставил сделать это, не задумываясь… Я не слишком-то искренное изобразила гнев. С улыбкой покачав головой, Лак'ор потянул меня за собой.

— Ты будешь летать дальше всех. И будешь любить это больше дыхания, вот увидишь. В тебе есть огромная сила. Главное — верь в себя. Работай над собой. У тебя впереди годы — но не теряй их напрасно.

Мы медленно возносились к небесам. Снова Адди был подо мной, и снова он казался мне каким-то новым… Теперь, когда я не билась в страхе и истерике, я начинала видеть детали — мельтешение летающих по своим делам людей среди улиц, деловито снующие бойры, вьющихся над крышами птиц…

Мы летели молча, надо всем городом, мимо Каменных Стражей на западной дороге (именно так звались стеллы на подъездах к городу), над пустынными околицами Адди… Я только сейчас приметила, что с этой стороны города не было никаких признаков цивилизации. Наконец, минут десять спустя, Лак'ор принудил меня стать на землю.

— Это священное место. Тут мы всегда идём своими ногами — в память о тех, кто открыл для нас эти земли — а некоторые и поныне верят, что эта земля была сотворена Создателем именно тогда. Лишь благодаря молитвам Дуанна и Роннил. Они оба были так истощены, что уже не могли лететь и из последних сил взошли на край долины.

Немного озадаченная, я шагала следом за Лак'ором по сухой некошенной траве. Как это — они взошли на край долины — и только тогда её открыли? Или..?

Последние шаги дались нам с трудом — воображаю, каково это было делать в состоянии полного изнеможения. Дороги или тропинки здесь не было — и только на самом верху кольцевого холма (одного из тех, что окружали Адди) лежали древние на вид каменные плиты. Сопя, я поднялась на них — и остолбенела.

— Истинная Маахо-да-Руана, — проговорил Лак'ор, распрямляясь на краю плит. Казалось, его годы отступают — глаза профессора стали живыми, а лицо засветилось, — А ты думала, Адди-да-Карделл построен в ней? Нет, конечно же, — улыбнулся он, — Маахо-да-Руанна была основана на краю Заповедной Долины. Её же саму сохранили в неприкосновенности. Конечно, сейчас уже конец лета, и травы увяли, но весной розовые цветы роннианы снова появятся тут. Давай помолчим. Послушай ветер.

Волшебная чаша, описанная в истории Лак'ора, лежала передо мной. Поистине огромная, полная тёплого ветра, и окруженная пологими холмами цвета заиндевелой травы, с рыжими пятнами зрелости — а небо над ней казалось точайшей работы синим куполом — бездонным, чистым и поистине священным. И надо всем этим стояла первобытная живая тишина, словно это боги дышали в её сердце. Я остолбенела.

Я стояла, глотая воздух ртом. Я никогда в жизни не видела ничего даже приблизительно подобного увиденному! Меня не хватало на осознание этой красоты, и я словно растворилась в потоках воздуха, в шевелении трав, в тишине камней, в уютном величии сопок, а потом я поняла, что лечу. Или точнее — ветер растёт через меня, как стебель бамбука, пронизывает меня, как вода, и увлекает к небу — а я, путаясь в чувствах, впервые в жизни молюсь тому, кто ниспослал мне этот Дар.