Под несчастливой звездой - Анфимова Анастасия Владимировна. Страница 43

Не в силах больше молчать, Айри спросила:

— Где мы теперь будем жить, Алекс?

Тот взял бурдюк с вином.

— Сделаем шалаш у новой лодки. Теперь только в ней наше спасение.

— Ты думаешь, корабль не придет?

— Завтра утром увидим.

— О чем вы говорите? — настороженно спросил Растор.

Девочка объяснила.

— Скажи ему, что судно обязательно вернется, — твердо проговорил юноша. — Наша семья не даст мне пропасть.

— Поглядим — усмехнулся Алекс и, не дожидаясь ответа, отпил еще вина.

— Еще и пьяница, — фыркнул Растор, отворачиваясь.

— Айри, — проникновенно сказал он. — Если нам суждено вернуться в Тикену, я хочу, чтобы ты стала моей женой.

— Неизвестно, когда мы туда вернемся, — девочка очень устала и не хотела ругаться.

— Даже лучше, если мы здесь немного задержимся!

Она от удивления перестала жевать.

Обрадованный тем, что наконец-то привлек ее внимание, юноша с жаром заговорил:

— Когда мы вернемся мужем и женой, ни отец, ни даже дядя не смогут разлучить нас! Мы дадим клятву верности перед лицом моря и ветра! Они станут свидетелями нашей брачной церемонии. Дома нужно будет лишь сделать богатые подарки родственникам и пожертвование в храм, тогда и жрецы подтвердят законность нашего брака! Я еще не все осмотрел, но того, что есть на острове, хватит не только на подношения, но и на долгую безбедную жизнь! Стань моей женой, Айри!

Он сделал попытку пододвинуться. Девочка отстранилась. Очевидно, Алекс заметил их неуклюжие телодвижения.

— Скажи ему, что Энохсет перед смертью назначил меня наследником всего, что есть на этом острове, — проговорил он, глядя на юношу помутневшими от вина глазами.

Айри с удовольствием перевела.

Растор погрустнел, но ненадолго.

— Пусть так! Я все равно тебя люблю и буду твоим мужем! А если он хочет выбраться отсюда, то поделится своим богатством!

— Еще передай, что я поклялся похоронить Энохсета в гробнице, отвезти Книгу Сета в Абидос, — Алекс прилег на одеяло. — И принести там в жратв… в жрут… в жертву двух быков.

Язык явно его уже не слушался.

— Тикены ему не миновать, — нагло усмехнулся Растор. — А там…

Но собеседник сделал знак замолчать.

— Еще скажи, что треть всего богатства пойдет тебе на приданое, — проговорил Алекс, подкладывая под голову мешок. — Так сказал Энохсет.

— Повтори!? — вскричал Растор, вскакивая. — Повтори еще раз!?

— Гляди, как распрыгался Ромео, — сонно пробормотал Алекс, зевая. — Чего это с ним?

— Хочет, чтобы я повторила, — голос девочки дрогнул.

— Так что же? Уважь влюбленного.

Племянник Минатийца смеялся, воздев руки к звездному небу.

— Благодарю вас, боги! Клянусь, не забыть ни один храм в Тикене! Теперь ты видишь, что я прав, и сама судьба соединила нас навеки!

Он бросился к ней, намереваясь заключить ее в объятия. Айри взвизгнула и рванулась к Алексу, который, казалось, уже дремал.

Растор замер, наткнувшись на холодный и абсолютно трезвый взгляд голубых глаз.

— Я не сказал самого главного, — твердо произнес молодой человек. — Она должна сама выбрать себе мужа!

Услышав перевод, тикенец, с трудом сдерживая счастливый смех, посмотрел на девочку горящими от возбуждения глазами. Облизав пересохшие губы, и тяжело дыша, он медленно пододвинулся к Айри. Та с тревогой взглянула на Алекса. Тот дремал, отчаянно распространяя вокруг запах перегара.

— Ты согласна, Айри? — с трудом выговаривая слова, тихо спросил Растор.

Девочка покачала головой.

— Не сейчас.

— Почему? Скажи этому варвару, что ты согласна стать моей женой! И мы сейчас же…

— Он так торопится? — раздался сонный голос Алекса.

— Как голодная свинья к корыту с помоями, — брезгливо ответила Айри.

— Переведи, что пока не пройдет сорок дней с похорон Энохсета никаких разговоров о свадьбе не будет!

— Почему?

— Траур.

— Что? — не поняла девочка.

— Будем скорбеть, плакать и вспоминать хорошего человека, — все так же лениво ответил Алекс. — Обычай такой. Чтобы боги видели, какой он был замечательный, и как нам без него плохо.

— Ага! — обрадованная Айри быстро протараторила перевод.

— Сорок дней! — взвился Растор. — Ты собираешься мучить меня целый месяц!

— Иначе дух Энохсета проклянет нас! — решительно заявила девочка.

Юноша подался вперед, верхняя губа его поднялась, обнажая белые зубы.

— Ты не понимаешь, как это тяжко видеть тебя и не сметь прикоснуться! Любоваться твоей красотой и не обнять тебя…

— Но, Растор! — вскинула брови Айри. — Зато у нас будет время сделать все, как положено. Получить согласие твоих родственников, организовать свадебную церемонию…

— Так ты согласна! — обрадовался юноша, и глаза его вновь загорелись счастьем.

— Если твое желание не изменится…, — проговорила она, потупив взгляд.

— Нет! — вскричал Растор. — Тысячу раз нет! Сколько бы дней не прошло! Сорок, пятьдесят, год, сто лет, мое желание обладать тобой не исчезнет! Клянусь Тикой!

Айри еще долго слушала его сбивчивые объяснения в любви и красочные описания счастливой совместной жизни. И с каждым словом ей все сильнее хотелось хорошенько стукнуть этого мальчишку. Девочка подбросила в костер очередную порцию дров и улеглась спать, завернувшись в плащ.

Лишенный слушательницы Растор тоже быстро лег спать.

Айри проснулась по малой нужде. Костер почти погас, она бросила на угли охапку хвороста и, зевая, легла. Вдруг девочка услышала тихий стон. Айри подняла голову. Алекс лежал вытянувшись как струна. Сквозь стиснутые зубы вырывался глухой стон, руки беспорядочно шарили вокруг, а на лице блестели крупные капли пота. Встревоженная девочка осторожно дотронулась до его плеча. Миг, и она с ужасом уставилась на острое лезвие, застывшее у ее горла.

— Никогда больше так не делай, — проговорил Алекс, ослабив захват. — В следующий раз я могу вовремя не проснуться.

Айри быстро-быстро закивала головой, отползая подальше. Парень с грустью посмотрел на нее и заморгал, кривя губы в подобии улыбки.

— Прости. Сон страшный снился.

И пряча нож, со вздохом добавил, глядя куда-то мимо нее:

— Уж больно кроваво мне это наследство досталось.

Глава VIII. Богатые тоже плачут

«Бороздящий стихию» тихо покачивался на волнах. Наступавшие сумерки окутывали его мягким полумраком. Оставшиеся в живых члены команды кидали убитых в море, смывали с палубы кровь и возились с ранеными.

Нарон, получивший в короткой, но ожесточенной схватке пару царапин, сверкал белизной наложенной повязки, то и дело поправляя торчавший за поясом меч. Прислонившись спиной к борту, сидел лоцман Мисос, жрец, ловко орудуя кривой иголкой, зашивал ему рану на руке. Несмотря на обезболивающую мазь, мореход морщился и ругался сквозь стиснутые зубы.

— Что с остальными ранеными? — спросил капитан, опираясь на рукоятку рулевого весла.

— Четверо точно выживут, — отозвался Тусет, протыкая покрытую волосами кожу тикенца. — Про остальных скажу завтра.

На корму поднялся Прокл. Бывший раб только что отмылся от чужой и своей крови, на мускулистом теле поблескивали капельки воды.

— Надо бы отпраздновать победу, хозяин, — сказал он, широко улыбаясь.

Нарон согласно кивнул и, перегнувшись через борт, крикнул:

— Эй, Корас! Отправляйся в трюм и принеси большую амфору. Не забудь сыр и солонину!

Команда встретила распоряжение капитана радостным ревом.

Тусет перевязал руку лоцману и помог ему подняться. Нарон прислушался к долетавшему с палубы гребцов шуму и поморщился. Он легко найдет новых матросов, купит рабов, но где отыскать такого кормщика как Боаз? Кроме него в битве погибли трое матросов и пятеро рабов. Трое тяжелораненых лежат на носу и среди них Длин. Хозяин ценил умение надсмотрщика управляться с рабами и искренне желал ему выздоровления. Но, как говорил маг, все в руках богов. Хотя, если бы не его зелье, умерших могло оказаться гораздо больше.